Правосудие в Калиновке

— Держитесь! — крикнул Игорь, неистово вращая рулем.

Мы переворачивались медленно, как во сне. Ольга заголосила, Игорь матерился, цепляясь за руль, от которого больше не было никакого толку. Я искал, за что бы ухватиться, но не находил ничего подходящего. Иссиня-черная пашня надвинулась на нас в боковых окнах, «Вектра» легла на бок. Проехала в таком положении метров десять, пока не завалилась на крышу. Никто из нас не пристегивался ремнями, мы все очутились на потолке. Оглушительная вспышка боли в правом запястье вышибла из меня дух. Забытье длилось доли секунды, истошные вопли спутников вернули меня обратно, в реальность, обернувшуюся фантасмагорией.

— Рука! — хрипел я, извиваясь, как дождевой червяк. — Рука, черт! — Кисть торчала под тошнотворно неестественным углом. От одного ее вида меня немедленно затошнило. — Я сейчас вырву, — пролепетал я.

— Сначала вылезь отсюда, пока не рвануло, — посоветовал Игорь. В салоне действительно попахивало бензином. Левый глаз моего приятеля заплыл, зато ноги, похоже, уцелели. Неистово работая ими, он выдавил водительскую дверь, деформированную при перевороте машины. Слава Богу, хотя бы Ольга была в относительном порядке. Пока ее муж сражался с дверью, она выбралась из кабины через проем заднего окна, каким-то образом избавившийся от стекла. Не оглядываясь и не обращая на нас ни малейшего внимания, Ольга, пошатываясь, заковыляла прочь, куда-то в ночь. Я решил, у бедной девочки шок, а может, и сотрясение мозга. Игорь выкарабкался из «Опеля» вторым, с грацией танкиста, покидающего подбитый танк через аварийный люк в днище.

— Где моя монтировка? — бормотал мой друг на ходу. Я последовал за ним, борясь с головокружением до звездочек в глазах. Снаружи неистовствовал ураган, дождь поливал нас как из брандспойта. Я сумел приподняться на локте здоровой руки, перед тем, как меня вырвало. Встав на колени и утерев рот, обернулся в поисках Ольги. Не хотелось, чтобы она увидела меня в минуту слабости, тем более, что текущая минута вполне могла оказаться последней. Ольги нигде не видно было, первым, что мне удалось разглядеть, была массивная фара. В конусе света, отбрасываемого ей, Игорь воинственно размахивал своей монтировкой, которую таки нашел.

— А ну, не дрыгайся! — властно приказали ему откуда-то из темноты, сгустившейся за фарой. Я подумал, что с таким голосом — только и идти служить в органы. А еще, с некоторым опозданием, что фара всего одна, и скорее всего, принадлежит мотоциклу.

— И железяку, свою, бхххх, кинь! — гаркнул все тот же милицейский голос. — Застрелю, на ххх! — с этими словами из мрака показалось широкобедрое, по-крестьянски мосластое туловище в фуражке, действительно похожей на милицейскую. С расстояния я не мог разобрать ни петлиц, ни погон, только расстреливаемый дождем силуэт, угрожавший моему другу коротконосым табельным пистолетом Макарова.

— Брось, бхххх, кому сказано!

Удивительно, с одной стороны мы совершенно не привыкли доверять милиции, и это правильно, она давно не заслуживает нашего доверия. Вместе с тем, инстинкт подчинения представителям власти, которая из поколения в поколение остается традиционно антинародной, какого б цвета флаги над ней не реяли, от красных до желто-синих и бело-голубых, заложен у нас в генах, точно, как у спартанских илотов. Игорь выпустил монтировку, и она с глухим шлепком исчезла в грязи. Не думаю, будто испугался пистолета, скорее поддался искушению переложить ответственность на плечи, украшенные аляповатыми милицейскими погонами, на которых я даже разглядел капитанские звездочки. Сами погоны были куцыми, это показалось мне немного странным. Кажется, такие короткие милиционеры таскали раньше, при дружно-оплеванных коммунистических временах. На каком-то этапе украинской независимости погоны сотрудников МВД подросли в длину, достигнув старых армейских стандартов. Военные же, напротив, скукожились. Когда-то я даже находил в образовавшейся пропорции глубокий символизм, ведь она целиком отвечала процессам, по ходу которых осколок некогда всемогущей милитаристской империи превратился в бессильное для внешних противников и чрезвычайно опасное для собственных граждан откровенно-полицейское государство. Эдакий восточно-европейский Парагвай на берегах Днепра, вместо берегов Параны. Впрочем, сейчас, конечно, я мог и заблуждаться. Не та у нас сложилась обстановка, чтобы спокойно размышлять о подобных вещах. Да хоть бы капитан, угрожавший пистолетом моему товарищу, вырядился российским кавалергардом или наполеоновским гренадером из Старой гвардии, какая мне могла быть разница?

— Вот так-то лучше, — пробурчал милиционер, когда Игорь подчинился, но пистолет в кобуру не спрятал. — А теперь давай сюда руки. — С этими словами он отстегнул с пояса браслеты.

— Я ничего такого не сделал! — воскликнул Пугик, пятясь.

— Если не сделал, какого ххх тикал?

— На нас напали…

— Разберемся, — пообещал капитан. — Давай, говорю, грабли, по-хорошему…

— Вы не тех пистолет наставляете! — это была Ольга. Бледная как смерть, она выступила на сцену, стала рядом с мужем.

— Ты иди на ххх, кастрюлями на кухне командовать, курица долбанная, — посоветовал ей офицер.

— Да как вы смеете?! — взвизгнула она. — По какому праву вы мне тычете?!

— Смотри, Гриня, борзая какая, — ухмыльнулся капитан, обращаясь к собеседнику, которого я не видел. — Это потому, что неученая еще.

— Вам это не сойдет с рук! — вспыхнула Ольга. — У нас в столице связи.

— Так то в столице, — протянул милиционер. — Слышишь, коллега, ты чего, глухой? Грабли живо сюда! — последнее, надо думать, относилось к Пугику.

— Не троньте его! — крикнула Ольга.

— Закрой ей поддувало, Михеич, — посоветовали из мрака. — Или я его болтом сейчас, бхххх, заткну. — Полыхнула молния, поразила в макушку соседний холм. Тьма рассеялась на секунду, и я узнал мотоциклиста, прокатившего мимо нас, когда мы только остановились на дороге. И мотоцикл, и наездник были те же, кентавр оставался в седле, добавился лишь милиционер, вероятно, для соблюдения формальностей. У меня засосало под ложечкой, когда одна деталь сложилась с другой. Теперь на сцене недоставало только злополучного «Газона» с его татуированным водилой.

Ольга, которую оскорбительные слова кентавра застали с открытым ртом, вероятно, она как раз намеревалась дать достойный ответ капитану по части кухни, кастрюль и курицы, поперхнулась. Пугик взял жену за руку.

— Оля, не зли его, — вполголоса попросил Игорь, взвалив на себя неблагодарную роль миротворца в ситуации, которая ни при каких условиях не могла разрешиться миром.

— Не злить?! — взвилась она. — Ты что, не расслышал, что он сказал?!

В этот момент, когда Игорь и Ольга были готовы рассориться в последний раз, зловещий «Газон» с веселенькими номерами «Кря Кря» наконец-то выплыл из темноты, подъехал впритык, встав в метре от валявшейся колесами к небу «Вектры».

— Это он! — завороженно проговорил Пугик. Капитан, сделав шаг вперед, застегнул наручники на запястьях моего друга. Тот даже не попытался сопротивляться.

— Деньги забрал?! — крикнул с подножки жилистый шофер-якудза.

— Тебя, бхххх, дожидался, — фыркнул капитан.

— Какого ххх телишься?!! — вызверился шофер, соскакивая на землю. Она давно превратилась в липкую грязь, шофер, поскользнувшись, растянулся во весь рост. Падение вывело его из себя. Вскочив, он двинулся к Пугику, выплевывая матерные ругательства. Тем временем через борт «Газона» перебрались еще двое, кажется, мужчина и женщина. Появление представительницы прекрасного пола в таком-то месте поразило меня, впрочем, события развивались слишком быстро, не оставляя времени на размышления.

— Лаве где, пижон?! — процедил водитель, хватая моего приятеля за воротник с такой силой, что материал затрещал.

— В машине, — сообщил заплетающимся языком Пугик.

— Если пхххххь, молись…

Какие деньги? — мелькнуло у меня. Я здорово сомневался, будто у Игоря с Ольгой может оказаться при себе особенно много денег, ведь они — возвращались из отпуска, а отпуск — злейший враг кошельков. Хотя, у Игоря, помнится, был толстый «напузник», когда мы только садились в машину у крыльца «Морского бриза». В дороге он его снял и куда-то спрятал. Кое-какая сумма, надо полагать, имелась и в нагрудном кармане. Игорь вытащил оттуда полтинник, задаток злополучному водителю.