Правосудие в Калиновке
Шрифт:
Вскрикнув от неожиданности, я попятился, споткнулся и растянулся на полу, больно ударившись копчиком. Обернувшись, обнаружил второго солдата в скафандре. Он был точной копией первого, только лежал навзничь.
— Что же это такое?! — воскликнул я.
— ОЕ-е-еее… — подхватили стены.
Теперь я смотрел только под ноги, замечая то, чего не видел раньше. Весь пол гигантского колодца оказался усеян окаменевшими трупами, в основном, солдат, хотя теперь я склоняюсь к тому, что это были ученые из исследовательского института. И, вероятно, сотрудники спецслужбы, курировавшей очередной сверхсекретный военный проект. По выведению дьявольски опасного вируса, например, способного шутя, за какую-нибудь пару недель раза в три сократить население нашей планеты. Не так ли появился СПИД? Новейшее бактериологическое оружие, превращающее людей в камни, как вам? Затем вирус вырвался на свободу, в результате чьей-то халатности, обычное дело, чтобы, перво-наперво, умертвить тех, кто его породил. Или же от них, как от опасных свидетелей, хладнокровно избавились, когда свернули финансирование проекта. Или умышленно
Скажу сразу, я не грешил на нашу местную службу безопасности, кишка у этой организации тонка, чтобы проворачивать гешефты подобного масштаба. По-моему, их интересы редко, когда простираются дальше крышевания всевозможных полукриминальных бизнесов, вроде незаконной обналички средств со счетов предприятий, уклоняющихся от уплаты налогов, ну, или торговли оружием. Вот где их настоящий конек. Тут же попахивало по-настоящему серьезной конторой, вроде союзного КГБ, чувствовался их почерк, амбициозные замашки и, что немаловажно, неограниченные финансовые возможности. Да, им реализация такой масштабной затеи вполне была по плечу. И с рук бы, безусловно, тоже сошло без вопросов, вне зависимости от того, сколько душ они загубили бы.
А что, если… — Испарина покрыла лоб. Вирусы отступили на задний план, в голове, словно зловонные пузыри сероводорода со дна гнилого болота, принялись всплывать почерпнутые из газет слухи об абсолютно секретных научных лабораториях госбезопасности, занимавшихся исследованием паранормальных явлений, всевозможных полтергейстов и прочей откровенной дьявольщиной, чтобы установить контакты с потусторонним миром. — Что, если в этих публикациях была хотя бы толика правды? Что, если ученые пробили портал в мир, населенный такими исчадиями ада, которых ни один здравомыслящий человек просто представить себе не может, а, вообразив, немедленно сойдет с ума. Что, если именно разгневанные демоны уничтожили всех этих парней в скафандрах, явились, и забрали их души в ад?!
Не те ли демоны, которыми пугала меня во сне красавица Исида? Они пока еще не явились за мной в странных снах, способность видеть которые, будь она неладна, заново открылась совсем недавно, по пути из Крыма, ну так, лиха беда начало…
Вероятно, я был близок к истерике. Испугался, и не мог мыслить хоть сколько-нибудь рационально. Я запаниковал и, совершенно утратив голову, принялся кружить по пещере со стенами-конусами, пока не наткнулся на нечто, напоминающее клеть, опускающую в забой шахтеров. Мощный лифт человек на двадцать. Тут лежало особенно много трупов. Вероятно, когда случилось ЧП (не знаю, какое, но факт, что называется, на лицо), часть персонала устремилась сюда, в надежде спастись. Я довольно легко разобрался с рычагами и кнопками на пульте управления, там не было ничего сложного, но механизмы были давно мертвы. Как и люди, которым они служили.
Оставив пульт в покое, я поспешил к лестнице, которая находилась неподалеку. Скорее, это была не лестница, а строительные леса, тянувшиеся вверх на головокружительную высоту. Не колеблясь, я ринулся по ним, мечтая лишь о том, чтобы очутиться на поверхности, как можно дальше от этого страшного места. Я продал бы душу за то, чтобы увидеть хоть клочок голубого неба. Это неистовое желание придало мне сил, ведь я курильщик с впечатляющим стажем и, как следствие, не отличаюсь выносливостью. Были, конечно, времена, когда я мог кое-что показать, но они остались в прошлом, в эпохе школьных спартакиад. Тем не менее, я преодолевал пролет за пролетом с легкостью наполненного гелием геодезического зонда. Пролеты разделялись металлическими площадками, похожими на балконы над бездной, на некоторых мне попадались совершенно разложившиеся тела. Из-под лоскутьев военной формы проглядывали белые кости.
Пролетов было так много, что я сбился со счета. Шахта оказалась невероятно глубокой, в километр, или даже два. Я начал опасаться, лестница никогда не кончится, я обречен вечно карабкаться по бесконечным ступеням, как белка, которую заперли в колесе.
Правда, чудовищная лестница, установленная военными строителями под присмотром спецслужб для спуска в ад, вряд ли была колесом, с чего бы? Если только какая-то невидимая сила, разбуженная от тысячелетнего сна учеными, не свернула мощные стальные конструкции в обзорное колесо, вроде тех, что раньше частенько устанавливали в парках отдыха. Именно эта, нелепая на первый взгляд мысль, а не усталость, как следовало ожидать, охладила мой пыл бегуна. Заставила меня остановиться и оглядеться по сторонам. Лучше б я этого не делал, продолжая разыгрывать из себя белочку до тех пор, пока бы не лопнуло сердце, потому что мир за перилами — действительно оказался искривлен. Он будто преломлялся в титаническом зеркале из комнаты смеха, в которой абсолютно не смешно. От одного взгляда на вывернутую паутину металлоконструкций вдоль внушительной стены пирамиды, изогнутой в нечто, весьма условно напоминающее конус, мне стало не по себе. Да нет, не по себе, это слабо сказано. Вестибулярный аппарат вышел из строя, зарябило в глазах. Рвотный порыв, нестерпимый, мощный, подкатил к горлу, заблокировал его. Секунду я цеплялся за перила, ровные лишь по метру с каждой стороны от рук, а потому напоминавшие новогодний серпантин, а затем опрокинулся назад. Врезался затылком в стальную решетку, с маху, будто в стельку пьяный.
И, покинул лестницу, успев подумать, что не стану возражать, если проснусь в слегка раскачивающемся на ходу салоне машины Игоря, или еще лучше, в номере отеля на Черноморском берегу, если Ольга с Игорем мне тоже приснились. Но...***
…Но, во сне или наяву, откуда мне знать, Подземелье магов не выпустило меня. Удержало в себе, правда, вместо лестницы, я очутился в узком переходе, скорее естественного, нежели искусственного происхождения. Так мне представилось с первого взгляда. Он имел в диаметре метра три, не более. Стены, шершавые, покрытые чем-то вроде плесени, показались мне не резкими. Я даже на всякий случай протер глаза, подумав, зрение неожиданно село. Но глаза были совершенно не при чем, просто поверхность пульсировала, не знаю, как выразиться точнее. Пульсировала и медленно вращалась по кругу, словно была одушевленной. Это открытие заставило меня вскочить, затравленно озираясь. Один конец тоннеля уходил в непроглядный мрак, откуда доносились граничащие с ультразвуком ритмичные хрипы, заставившие меня попятиться в противоположном направлении. Ну, вот, мы и дождались чудовищ, пронеслась шальная, паническая мысль. Оттуда, куда я побрел, за неимением ничего лучшего, деваться-то было некуда, проникали дрожащие, красноватые отсветы зарева, они тоже были откровенно зловещим, и все же, представлялись предпочтительнее хрипящей мглы. Я поковылял на свет, какой бы он ни был, плевать на его источник, понукая непослушные ноги, не находившие опоры на зыбком, пульсирующем полу тоннеля. Впрочем, идти пришлось недолго. Проход раздался, вытолкнув меня на куцый балкон, нависший над пропастью. Как мне описать то, что я увидел, выглянув наружу? Потрясенному взору представилась титаническая пещера, освещенная мерцающим пламенем тысяч печей, вроде мартеновских, их раскаленные жерла зияли, как раскрытые пасти. По центру пещеры, из одного невидимого конца в другой, тянулась дорога, по ширине не уступающая автомобильной магистрали. Она была пуста, пока, ведь не даром ее кто-то проложил. Только по обочинам, симметрично, и слева, и справа, словно жуткие дорожные указатели, стояли прочные деревянные кресты высотой с телеграфный столб. На крестах висели человеческие фигурки. Издали я не брался сказать, живы ли распятые на них люди. Если бы не печи по бокам, превращавшие пещеру в кошмарную вариацию громадного металлургического комбината, я бы подумал о старой Аппиевой дороге, известной каждому, кто читал о восстании Спартака. Разгромив гладиаторов, римляне устроили там нечто подобное.
— Господи, — прошептал я. Но Его нигде не было видно.
Я зажал рот, чтоб не закричать от ужаса, и лишь глухо замычал сквозь пальцы. В следующее мгновение грандиозная пещера пришла в движение. Откуда-то сверху, из-за дыма, клубами поднимавшегося к невидимым за ними сводам, к земле нырнуло нечто, что я принял за хоботы исполинских смерчей, какими их частенько показывает канал Discovery. Смерчей было дюжины две, из тех, что мне удалось рассмотреть. Они расположились вдоль дороги, а затем принялись высыпать на ее поверхность горстки копошащихся насекомых, в которых я не сразу признал людей. Ноги, и до того грозившие выйти из-под контроля, наконец, сделали это. Я опустился на колени. Растянулся бы на полу, если б не чья-то рука, коснувшаяся моего плеча. Вздрогнув, я обернулся и, к неописуемому удивлению, увидел Ольгу. На ней была та же туника, что у подножия пирамид. Значит, эта была не совсем Ольга, а, как ее там, Исида?
— Я пришла за тобой, — выпалила она, помогая мне подняться. Я не имел ничего против того, чтобы распрощаться с балконом. Ушел оттуда, не оглядываясь. Правда, не удержался, все же спросил:
— Где мы?
— В Долине погибших душ, — бросила Исида через плечо. — Поторопись, Осирис, здесь нельзя оставаться долго. Врата вот-вот закроются.
Какие врата? — хотел спросить я, потом вспомнил те, о которых пели люди на высокогорном озере.
— Кто такой Виракочи? — спросил вместо этого.
Ольга приставила палец к губам.
— Т-сс. Ничего не говори. Если Они нас услышат…
На языке вертелось — «кто?», но я смолчал, последовал ее совету, не смеха же ради она его дала. В таком гиблом месте, как это, хоть Долиной погибших душ его назови, хоть еще как, на выбор, жди беды в любую минуту. Это было совершенно очевидно.
В какую дверь мы нырнули, не берусь сказать. Не удивлюсь, если Исида коснулась ладонью стены, и та растворилась вокруг места касания, открыв нам узкий лаз. Пробираться по нему пришлось согнувшись. Но это было ничего, раз мы удалялись от дьявольского мартеновского цеха, где вместо мостовых кранов ревели черные смерчи.
Вскоре я разобрал доносившийся откуда-то спереди плеск волн, подумал, уж не на озеро мы вот-вот выйдем, то самое, по которому дрейфовала лодка с телом Виракочи. Но нет. Пред нами раскинулось море. Под подошвами заскрипел песок, крупный, усыпанный перламутровыми ракушками да спутанными париками водорослей. Втянув ноздрями приятный, пропитанный солью воздух, показавшийся божественным, после спертой атмосферы побережья, я невольно подумал, уж не на Черноморском ли мы берегу. Но, почти сразу отмел эту мысль. У места, куда мы пришли, не было ничего общего с крымскими курортами. Океан, мрачный, безжизненный, больше походил на жидкий свинец. Бесчисленные звезды, не мигая, глядели с пронизывающе черного неба. При виде его, было несложно представить себя в открытом космосе. Впрочем, света оказалось вполне достаточно, чтобы разглядеть на скалистом берегу совершенно неподвижную, одинокую фигуру. Незнакомец расположился к нам спиной. Сидя на низком, складном походном стуле, он не отрываясь, глядел в океанский простор. Я видел лишь один силуэт, похоже, он принадлежал грузному мужчине в темно-синем сюртуке военного покроя, без эполет, но в треуголке.