Правый поворот запрещён

И вот сейчас подперло Ендрыха, пересилив чувство неловкости, вынужден был позвонить Проценко:

"Ты конечно, Вадим, можешь послать меня. И будешь прав. Но мне нужно ехать к тебе. Дело важное", - сказал Ендрых.

"Я поговорю с начальством. Позвони завтра в это время", - суховато ответил Проценко...

Назавтра майор Ендрых снова позвонил:

"Ну что, Вадим?"

"Уговорил. Приезжай".

"Спасибо. Завтра в девять, в начале десятого подъеду прямо к тебе в управление", - сказал Ендрых, понимая, что никто его встречать, как прежде на границе не будет. И в гостиницу ведомственную не определят, в лучшем случае заночует в "Интуристе", отвалив за номер приличную сумму. И веселого застолья у Джумы Агрбы не устроят...

Вот о чем думал майор Чеслав Ендрых, сидя за рулем "фиата" и приближаясь к переходу на польско-советской границе. Не хотелось ему в эту командировку, потому что вез он в пустой машине невидимого пассажира: чувство неловкости и утраты...

– Сколько же мы не виделись?
– спросил Проценко, разглядывая Ендрыха.

– Наверное, лет пять... Летит жизнь.

– Знать бы куда, - вздохнул Проценко, обходя свой письменный стол.

– Тоже верно. Я через два года уже на пенсию. Если раньше не выгонят, - Ендрых щелкнул зажигалкой.

– За что же тебя выгонять? Ты же профессионал.

– Я ведь из "бывших", а новая власть предпочитает чистопородных.

– Ты надолго?

– Завтра уеду.

– Где остановился?

– Наши, из здешнего консульского Агентства, заказали номер в "Интуристе".

– Понятно, - усмехнулся Проценко.

– Как Джума? Еще работает у тебя?

– А куда денется? Сейчас позову, если он на месте, повидаетесь, Проценко ухватился за вопрос Ендрыха об Агрбе, ему не столько хотелось, чтоб они повидались, сколько нужен был Джума-свидетель (на всякий случай) просьбы, которую изложит Ендрых, ведь кто знает, с чем прикатил, если уж решился при нынешних обстоятельствах; кроме того, Джума, вездесущий, натасканный, много чего держал в своей сыщицкой памяти, с чем он, Проценко, с высоты своего начальственного положения просто не сталкивался. Так что при разговоре с Ендрыхом Агрба мог стать и советчиком.

Джума оказался на месте. Через десять минут был в кабинете Проценко.

– Вот это гость!
– воскликнул Агрба, обнимаясь с Ендрыхом, и тут же через плечо уловил предупреждающе-неодобрительное шевеление бровей Проценко.

– Какими судьбами?
– отстраняясь, спросил Агрба.

– Судьба у нас с тобой одна, Джума, - Ендрых уселся и опять закурил.
– Ловить.

– Кого на этот раз?

– Сейчас расскажу. Одна бабка из Братковичей купила на вокзале в Жешуве с рук какого-то парня золотое колечко с бриллиантиком. Подарок для своей внучки. Потом некая дама из Миельца, гостившая в Жешуве у сестры, тоже отоварилась таким колечком на Жешувском вокзале у частного таксиста. А некий пан из Свидника, будучи в командировке в Перемышле, обзавелся подобным подарком для своей благоверной. И опять - на вокзале у частного таксиста, машина с Жешувскими номерами. Затем география меняется, остается только место покупок, вокзалы, привокзальные площади и такси с Жешувскими номерами - Пабианцы под Лодзью, Сиерпц, Квидзин, это поближе к Мальборку, к Балтийскому побережью, наконец, Собещев под Гданьском и Сопот. Как всякий нормальный обыватель, каждый из этих покупателей в разное время обратился к ювелирам, чтоб узнать, удачна ли покупка: переплатил или наоборот - взял подешевке. Во всех случаях оказалось, что в золотые кольца вставлены не бриллианты, а феониты, искусственные камешки. И посыпались заявления в полицию. Продолжалось все это полтора года, количество жалоб обрело некий качественный признак, мы поняли, что тут не случайность, а система: места, где продавались кольца во всех случаях одни и те же вокзалы, привокзальные площади, тут проще проворачивать махинацию: скопление людей, спешка, суета. И еще: почти в каждом случае продавец водитель такси с Жешувскими номерами.

– Ты приехал, чтоб нам это рассказать?
– засмеялся Проценко.

– Это имеет отношение и к вам, - сказал Ендрых.
– Проследи маршрут продвижения колец: от польско-советской границы, то есть Перемышля, к Балтийскому побережью. А не наоборот. Мы выстроили график по датам покупок. Сперва Перемышль, потом Жешув, дальше Лодзь, Мальброк и - вверх к Балтике.

– Ну и что это значит?
– спросил с сомнением Проценко. Очень уж не хотелось ему, чтоб это дело оказалось по обе стороны границы.

– Кольца идут от вас: на каждом фирменная бирка с пломбочкой, а на бирке указаны не только названия изделия, вес, проба, но и место, где оно изготовлено. Бакинская фабрика ювелирных изделий. А с Азербайджаном, как тебе известно, мы не граничим. Значит партии товара доставляются из Баку, скапливаются где-то здесь у вас, а потом перебрасываются к нам, либо изготавливаются непосредственно у вас. Чтоб ты, Вадим не мучился сомнениями, обрадую: мы, хотя и не сразу, но нашли эту Жешувскую машину и ее водителя. Знал он немного, он ведь всего лишь продавец, "разгонял" кольца по стране, и убеждал нас, что это добро поступает отсюда, от вас. Оказалось, он сбывал не только эти кольца, но и обычные обручальные золотые. При обыске нашли у него целую связку на проволочке, тридцать четыре штуки. Остаток. Тоже с бакинскими номерами, 583 проба. Наш эксперт проверял и ляписом, и какими-то кислотами. Подтвердил - золото.

– С теми колечками, которые с феонитом ясно: там плуты зарабатывали на разнице в стоимости искусственного бриллианта и настоящего, - сказал Проценко.
– А какой они навар могли иметь на обручалках? Перепродажа? Массовая скупка у нас? Просто из магазина уходили в таком количестве? Сомнительно.

– А если хищение с фабрики?
– спросил Ендрых.
– Или левые!

– В таких масштабах?! Отвергаю!
– Проценко решительно махнул рукой.

– Тогда что же?

– А черт его знает! Думать надо, - Проценко посмотрел на Агрбу.
– Что скажешь, Джума?

– Работать надо, - коротко ответил Агрба.
– Может и БХСС подключить.

– Ладно, Чеслав, возьмем на заметку, - сказал Проценко.
– С таможней тоже свяжемся. А этот ваш таксист-реализатор не сказал от кого получал товар?

– От одного и того же человека. Ни фамилии, ни имени, ни адреса не знает. Тот приносил раз в месяц кольца, забирал выручку, отваливал какую-то сумму и исчезал.

– Ну, а кто привлек таксиста к этому делу? С чего-то же началось?

– Этот самый неизвестный, что приносил кольца, и привлек. Однажды пришел, сказал: "Мне тебя порекомендовали. Будешь иметь хороший процент. Не хочешь - найдем другого. Твое дело - сбывать. И не задавать вопросов. Мы люди без имен, фамилий и адресов."

– Солидная фирма, - Проценко потер ладонью подбородок.
– Ты куда сейчас?

– Где-нибудь пообедаю, а потом - визит вежливости в наше консульское Агентство.

Проценко и Джума незаметно переглянулись, и Проценко сказал:

– Сходи-ка сначала к ним, а пообедаем вместе. Где, Джума?
– обратился он к Агрбе.

– Можно в кафе "Оксана". Там у меня шеф знакомый.

– Значит давай, Чеслав, к трем сюда, - сказал Проценко.

Сдержав улыбку, Проценко спросил Агрбу:

– Что думаешь?

– Правильно сделали, что пригласили. Все-таки столько лет работали вместе, ели, пили и у нас, и у них, а теперь что ж, плевать друг другу в чай?

– Я не об этом. Я об этих кольцах.

– Тут размах чувствуется. Боюсь, что и мы влипаем. Не хотел говорить при Чеславе: помните дело азербайджанцев с рынка, которых потрошили рэкетиры? У одного при обыске нашли чемоданчик. Он прихватил его в гостинице в номере этих азербайджанцев, думал, там деньги. А оказалось, какие-то шмотки и коробка от конфет, набитая чистыми бирками бакинской ювелирной фабрики. Владельцем чемоданчика был, как показали пострадавшие, их земляк, бакинец. Познакомились с ним якобы здесь в ресторане, пригласили к себе в номер. А когда к ним заявились наши рэкетиры и пошла драка, хозяин бирок бежал без чемоданчика. Разыскать его не удалось. Не привез же он сюда эти бирки, чтоб торговать ими на рынке.

– А где чемоданчик?

Был в райотделе. Он не фигурировал нигде как вещественное доказательство.

– Ты разыщи.

– Если его не выбросили.

– И принеси лично мне. И вообще помалкивай. Тут нам инициативу проявлять ни к чему. Понял?

– Еще бы!..

26

Дело я уже знал почти наизусть. Во мне сидел зуд бывшего следователя, и кое-что я бы, конечно, решал не так, как Скорик. Но я давно не следователь, а адвокат. Посему подправлять Скорика собственными следственными действиями права не имею, моего права хватает лишь на независимую экспертизу. Случалось, осторожно, с оглядкой переступал я эту грань, но так, чтобы не давать повода прокуратуре придраться и поймать меня в нарушении закона. Как следователь, я мог посочувствовать Скорику: слишком много косвенных улик, а это всегда опасно для того, кто строит на них версию. Да и ответы Назаркевича на все вопросы Скорика были гладкими, без сучка и задоринки, без смысловой запинки, естественные, выглядели полной правдой, и пока не давали возможности Скорику уличить Назаркевича в чем-нибудь противоречивом, алогичном; они, эти ответы, именно своей логичностью, отсутствием попыток что-либо скрыть, своей утвердительностью как бы говорили следователю: "А ты попробуй, докажи, что это ложь, что мою правду можно истолковать иначе". Например: "В Богдановске вы были в каскетке?" - "Да".
– "В той, что мы нашли в вашей машине?".
– "Да" "Человек, в машине которого видели в Богдановске Кубракову, тоже был в такой каскетке".
– "Полагаете, она сшита в единственном экземпляре, именно для меня?"... Вот и гадай, Скорик, доказывай, кто это был: Назаркевич или кто другой, хотя тебе удобней, чтоб это оказался Назаркевич, поскольку в цепи других эпизодов этот выглядит довольно убедительным и устойчивым...