Праздничный коридор. Книга 3

Я остолбенела. В голове билась лихорадочная мысль – Савелий убийца. Он все спланировал. Даже затеял ремонт, чтобы примелькаться всем нашим соседям на крыше.

Значит, в день смерти родителей он всегда был здесь, рядом с ними? Сначала подготовил необходимого размера стекло, а затем положил его на трубу бани.

Стекло было маленького размера и плотно закрывало только дымоход, поэтому с земли было совершенно незаметно. Затем Сава точно рассчитал время, чтобы в баню не пошел дым, а вниз спускался только бесцветный угарный газ. Потом выследил отца и закрыл за ним дверь. Дождался, когда все старики умерли, и только потом открыл на двери задвижку и уехал.

Я точно помнила, что Савелий был дома, когда нам позвонили соседи и сказали, что его родители и тетя угорели в бане.

Сейчас Савелий внимательно вглядывался в мое лицо, и на его губах блуждала счастливая ухмылка. Савелий торжествовал – железный обруч на моей шее захлопнулся на самый надежный замок.

Стонать и причитать по поводу коварности своего мужа, у меня не было сил, я покорно согласилась со своим унизительным положением.

В то время я еще не смогла до конца освободиться от детского комплекса постоянной вины перед своей матерью за огрехи в огородном и домашнем хозяйстве. В душе я была зашуганным и приниженным человеком. Поэтому и не смогла дать достойный отпор своему мужу. Я всего боялась. Савелий давно угадал мой внутренний страх и сейчас по полной программе воспользовался ситуацией.

– Надеюсь, Оксана, с сегодняшнего дня и ты полюбишь наш неординарный секс, и перестанешь чинить мне препятствия. Ну, подставляй свои пухлые губки.

Савелий расстегивал ширинку своих брюк»

Зося захлопнула крышку монитора – нужно успокоиться и привести свои чувства в порядок.

«Прости, Оксана! Возможно, завтра я смогу дочитать до конца твою исповедь. Сегодня мой ум отказывается воспринимать чудовищную правду твоей жизни. Откуда ты черпала силы, Оксана, чтобы улыбаться, шутить и вообще жить?»

Зося зашла к Дарье Никаноровне и попросила что-нибудь успокоительное.

– Хочу выспаться, – пояснила она изумленной Дарье Никаноровне, которая знала, что Зося даже при сильнейших простудах предпочитала таблеткам бульончик тети Рози.

Глава 2

Тяжелый сон утром прервался головной болью. Зося приняла холодный душ, выпила кофе, зашла в комнату дочери. Олюшка спала, разметав по подушке волосы.

Зося тихонько прикрыла дверь и направилась в гостиную, где на столике лежал так долго разыскиваемый ею розовый компьютер.

Чувство вины перед Оксаной за ночь не только не притупилось, но стало тяжелее и болезненнее.

В цивилизованном, в какой-то степени, благополучном обществе, жила женщина, с ранних лет обреченная на рабство. Сначала рабовладельцем была собственная мать, а затем – муж.

«Несколько лет Оксана большую часть суток находилась рядом со мной, – терзала себя Зося, – а я оказалась слепой и глухой эгоисткой. Она ведь пыталась мне все рассказать, просила выслушать ее, поговорить, но я, беспечная и счастливая, ничего не замечала. Потому что думала только о себе и своем счастье. И вот результат – Оксана погибла. Мне срочно нужно дочитать до конца ее письмо, она ведь просила меня оказать ей какую-то помощь. Может, вопрос до сих пор актуален? Но сначала я позвоню Левону, он тоже нуждается в помощи».

Зося набрала телефон Левона и, ссылаясь на легкое недомогание, попросила его пока не приезжать к ней. Левон понял, что ему предложен краткосрочный отпуск и немедленно решил, как его использовать наилучшим образом:

– Тогда, может, я съезжу в Крым? Не могу разыскать Оксану. Она не подходит к домашнему телефону, а её мобильник давно заблокирован.

– Левон, поверь мне на слово, не надо тебе ехать в Крым – ответила Зося, – ты отдыхай и набирайся сил. Ты недавно пережил сильнейший стресс, и твой организм нуждается в отдыхе. Ухаживать за умирающими людьми – занятие не из легких. Особенно, когда на твоих глазах уходит от тебя твоя мама. Отдыхай, я немного приду в себя, и мы с тобой обо всем поговорим.

– Вы что-то знаете про Оксану? Она нашла себе другого мужчину и боится мне об этом прямо сказать?

– Ты почти угадал, Левон, – Зося считала, что эта боль для Левона может стать амортизатором для более сильного удара, который подготовила ему судьба, – не ищи Оксану. Она навсегда с тобой рассталась.

– Могла мне сама об этом сказать, – в голосе Левона звучало негодование кавказского мужчины, от которого ушла его женщина, – никогда не прощу!

– Мы с тобой об этом поговорим, а пока привыкни к мысли, что Оксана ушла из твоей жизни.

– Что тут привыкать – лишь бы она была счастлива, а я как-нибудь переживу эту потерю.

Зося попросила повара принести ей еще кофе, открыла компьютер и нашла прерванный вчера текст письма Оксаны. «Вскоре я привыкла, если можно это назвать привычкой, к извращениям своего мужа и постаралась воспринимать все это, как часть своей домашней работы. Отвратительной, грязной работы, скажем, по уборке неопрятного туалета. Свои глаза с лопнувшими капиллярами, я научилась прикрывать очками с затемненными стеклами, а свою тоску и отвращение оставлять дома, в супружеской спальне.

Внешне у меня была вполне благополучная семья – квартира, машина, солидный муж. Не было счастья, и не было детей. Да и откуда им взяться? Савелий пару раз заводил речь о детях, но свои сексуальные предпочтения не изменил.

Я гораздо чаще пыталась с ним поговорить о полноценной семье. Сначала он отмалчивался, а потом сказал, что ребенка можно взять из детского дома – было бы желание иметь детей и все осуществимо.

Мне его фраза запала в закрома памяти и иногда настойчиво выплывала оттуда, но уже с комментариями – правильно, возьми ребенка из детского дома, а твой, родной сын, пусть продолжает жить в детском доме, один среди чужих людей.

Эта мысль, словно назойливый дятел, все чаще долбила мое сознание, и, в конце концов, сформировала в моей голове четкое решение – если мы с Савелием решим все-таки взять на воспитание ребенка из детского дома, то это будет мой сын, мой Павлик. Я разыщу его. Обязательно. И неважно, что он болен.

Иностранцы сознательно забирают из наших детских домов только больных детей. И это правильно – если помогать, то в первую очередь тем, кто остро нуждается в твоей помощи.

А, что, если и Павлика уже забрали из детского дома и увезли куда-нибудь в Америку?

Я понимала, что это уловка моей измученной головы – живи спокойно, твоему сыну хорошо в богатой стране и, возможно, его лечат профессионалы, знатоки детских болезней. Нет, успокаиваться мне было пока рановато! Не ожидая согласия Савелия на усыновление ребенка, я предварительно решила узнать о судьбе Павлика.

Но в роддоме, где я родила Павлика, меня ожидал откровенно прохладный прием. Не сработали подарки и денежные конверты – медработники обсуждать со мной перемещение Павлика из роддома в другое детское учреждение дружно отказались.