Предания о самураях

В сопровождении рото Удзитомо двинулся вверх по дороге в гору. Они еле тащили ноги, как будто налитые свинцом, а пагода при этом удалялась на пройденное ими расстояние. Уже сгущались сумерки. Но когда они почти выбились из сил, к их большой удаче появился молодой жрец, стремглав поднимавшийся по склону. Он бы проскочил мимо, даже не поприветствовав наших путников, но Удзитомо ухватил его за одежду. Попав таким манером в плен, жрец спросил с видимой опаской или недовольством, что от него хотят эти люди. «Мы ищем пристанища на ночь, – ответил Удзитомо. – Прошу проводить нас до монастыря, находящегося поблизости, до которого мы никак не можем дойти». – «Его на самом деле трудно найти, – последовал ответ. – Только тот, кто искренне желает в него войти, отыщет его ворота. Но для этого требуется откровенное желание такого подвига. Следуйте за мной или за собственным носом по вашему желанию». С таким едким замечанием он счел себя свободным и скользнул вверх по склону, чтобы скрыться, словно в тумане. «Что за дерзкая компания монахов! – громко проворчал наш самурай. – Да очистит пламя и меч в один прекрасный день их обитель! Не всегда им скакать по правой стороне. Но больше всего все-таки хочется посетить этот странный монастырь». После этих слов он заметил совсем недалеко в темном лесу ворота. «Неудивительно, – засмеялся он, – что бритоголовый позволил себе потешаться над нами. Взгляни, Такэёси! Приют и пропитание наконец-то нашлись, причем совсем под рукой». Вокруг стояла тишина, но по нарядному и ухоженному виду можно было судить о работе заботливых рук. Как только они вошли внутрь, вперед выступил сёкэ: «Совершенно очевидно, милостивый государь, что вы ищете приюта на эту ночь. Многие сюда приходят – и остаются насовсем. Место здесь спокойное, тихое, как склеп. Наш настоятель пока что находится в отлучке, но извольте войти. А объясняться будете с ним. У нас заведено предоставлять гостям угощение. Ничего особенного нет, кроме того, что растет из земли». Юки Ситиро ответил монаху так: «Известный нам сёдзин (овощные блюда) вашего братства не уступает рыбным и мясным блюдам простолюдинов. По правде сказать, в монастырях обитают самые искусные повара». Монах ухмыльнулся: «Наш местный повар прекрасно владеет своим ремеслом, и он готовит непревзойденные по вкусу блюда. Извольте войти». Он проводил их в просторные внутренние палаты. «Здесь следует подождать приглашения нашего осё. Его аппетит не позволит ему долго ждать».

«Какой неприятный малый! – посетовал Юки-доно своему рото. – Ему бы только глумиться. Мне не нравится его манера вести беседу и само место не по душе». – «Быть может, – заговорил рото, – хотя бы повар и его угощение соответствуют его бахвальству. Вашей светлости нужен отдых и еда для выполнения сложного своего задания». Удзитомо с его слугой пришлось какое-то время ждать. Они уже начали сонно поклевывать носом. Вдруг Удзитомо выпрямился и встряхнул своего попутчика: «Нельзя спать в таком чудном месте. Что это за шум?» В соседнем помещении кто-то будто бы жевал и громко чавкал. Удзитомо поднялся и потихоньку приблизился к перегородке. Проделав мизинцем отверстие в шелковой ткани, он глянул в нее. Ацу! Его глазам предстало ужасное зрелище. Он увидел того самого отвратительного на вид жреца, раздувшегося в несколько раз. В миске он толок мясо свежих нарезанных конечностей и кровь. Свое месиво он время от времени отправлял в рот и жевал с превеликим удовольствием. Чудовище подняло миску и громадной палкой-мешалкой отправило остатки трапезы в свою объемную глотку. «Теперь займемся остальными», – прорычало оно. Поднимаясь, ужасный жрец уловил блеск глаза Удзитомо в отверстии перегородки. Послышались громовые раскаты смеха. «Ха! Ха! Добрый самурай приходит незваным на праздничный стол. Разве тебя не предупредили о том, что здесь гостей подают на праздничный ужин? Разве не вы сами искренне пожелали войти в наш священный приют? У нас как нигде больше предаются чревоугодию. Понятно, что наш Юки-доно должен доставить удовольствие любителю поесть Ёкай-доно, причем в самом прямом смысле этого слова».

Ах! Сомнений больше не оставалось: перед ним находился похититель несчастной Сираито. Приказав рото следовать за собой, Удзитомо разорвал перегородку и оказался лицом к лицу с оборотнем. Натянув тетиву своего лука, он тщательно прицелился, а потом стрелу за стрелой пустил во врага. Ёкай радостно ревел и бесновался. Он ловил стрелы рукой, пастью, гнул и ломал их железные наконечники. Юки Ситиро пришел в великую ярость и отчаяние. «Давай! Меня охва тывает голод», – ревел оборотень. «Меня охватывает голод», – ворчал Удзитомо, но сражаться ему приходилось на пустой желудок. Он бы сам с радостью растерзал плоть оборотня. «Связь со злом ведет к утрате приличных манер, – подумалось Ситиро. – Пребывание в компании этого приятеля склоняет к внешним проявлениям его поведения». Ужасно вопя, клацая зубами и скрежеща когтями, Ёкай подбирался к нему. В отчаянии Удзитомо выхватил свой меч и ударил им изо всех сил. Меч как будто бы встретил глыбу гранита. Край лезвия утратил остроту и сломался. Когти оборотня впились в его тело. Еще мгновение, и зубы чудовища вонзятся в шею Удзитомо. «Хатиман Юмия Мариситэн!» Последним усилием Удзитомо ударил в сверкающий глаз оборотня своим кинжалом. Клинок погрузился в податливую субстанцию. Наш самурай оказался на земле. Монастырь, Ёкай, все признаки ужасного пиршества вурдалака исчезли. Он лежал на склоне горы в темноте леса. Совсем рядом лежал его рото. В сумрачном свете звездной ночи можно было разглядеть, что тело рото кто-то разрубил на куски. Удзитомо приложил руку к голове. Неужели вся пережитая сцена была видением и приступом безумства? Неужели этот человек погиб от руки своего господина? Юки Ситиро горько заплакал.

Пиршество Ёкай

На рассвете он выкопал могилу, чтобы похоронить останки своего несчастного слуги. Потом медленно спустился по склону. Ближе к самому подножию он набрел на девочек, резвившихся перед воротами. В том, что усадьба и ее обитатели настоящие, на этот раз можно было не сомневаться. Он подошел, чтобы попросить пристанища и еды. Девушка, к которой он обратился, тревожно отпрянула. «Прошу вас, милостивый государь, – попросила она, – сюда не заходить. Каким ветром вас занесло на эту гору? Здесь поселился самый страшный на свете ёкай. Жители окрестностей несут подношения для его ужасных оргий. На услужение ему отправляют или предлагают у алтарей девушек». Удзитомо только обрадовался. Наконец-то удалось обнаружить берлогу этого оборотня. «Расскажите мне, а меня зовут Удзитомо, – попросил он, – что надо сделать. Спасение у вашего порога. Всех надо вернуть в свои дома». Девушка взирала на него с сомнением. Потом сказала: «Храбрый сударь, обдумайте это дело получше. Если вам суждено будет вернуться, принесите с собой веревку, свитую из такого пенькового полотна, которое жертвуют богам. Вот ей-то он не может противиться. Принесите с собой побольше баклажек с сакэ. Он его выпьет и пробудится. Приведите с собой свору собак. Он очень любит псину. Под псину он выпьет гораздо больше. Так может появиться шанс разделаться с Ёкаем. Иначе вам не суждено вернуться. Предоставьте нас судьбе в виде его похоти и прожорливости». Самурай назвал себя: «С тобой говорит правитель Юки по имени Ситиро Удзитомо. Я обязательно должен вернуться и покорить вашего Ёкая. Не падай духом». Уверенный в себе, он дал стремена своему коню и поскакал прочь.

Первым делом Удзитомо решил найти Дзёа и все ему рассказать. Этот достойный священнослужитель вел беседу с пятью крупными мужчинами в одежде жрецов. Как только Юки-доно появился в его комнате, он сошел со своего помоста, чтобы поприветствовать гостя и послушать рассказ владельца замка. «Момент выдался самый благоприятный. Здесь как раз собрались подходящие участники вашего предприятия. Сделайте все, как посоветовала служанка твердыни ёкая. Извольте взять с собой вот эти три мешка. Когда прижмет и сложится неясная ситуация, откройте первый из них и достаньте то, что в нем находится. Что будет дальше, покажет время». Дзёа передал ему три мешка разного цвета с соответствующим порядковым номером. «Это ваши деси (ученики), милостивый государь?» – спросил Удзитомо, с завистью глядя на статных жрецов, назначенных ему в помощники. Он их где-то уже видел, только не мог вспомнить, при каких обстоятельствах. «Нет, не мои. И в вашей свите они не состояли, – прозвучал ответ священнослужителя. – Они служат рото при Огури, а сейчас заняты поиском своего сюзерена Сукэсигэ. Это – люди, не имеющие себе равных в силе и владении оружием». Он обернулся и позвал их для разговора. На опасное задание они согласились с радостью. Подготовка в путь потребовала совсем немного времени. Ночью все было готово: пеньковая веревка, сакэ, собаки; все местные пьяницы им просто обзавидовались. «Эти достопочтенные господа уже точно на пути к нирване. Никому еще не доставался такой объем вина, равный целой вселенной».

Собрав все необходимое, они пустились неторопливым караваном в горы. Найти нужное место труда не составило. При виде диких невозделанных склонов рото Огури задались мыслью, а можно ли здесь отыскать человеческое жилье или что-то хотя бы отдаленно на него похожее? Удзитомо повел спутников вверх по долине, мимо коварного выступа, скрывшего его находку от глаз любознательных людей, взиравших снизу вверх. У прекрасной усадьбы все вызывало восторг: ворота из камня, участок ухоженной земли. У ворот собрались женщины, как будто ждали их прихода. Они простерлись от страха и благодарности. Заговорила знакомая Удзитомо девушка, которая выступила от имени всех остальных: «Встречаем вас с почтением и глубочайшим уважением. Милостивый государь, о вашем приближении сообщил лай, и мы принесли угощение. На наше счастье, ёкай ушел за помощью в Дайтидзи, где ему потребовался совет монахов по поводу восстановления глаза, утраченного в схватке с неким оборотнем, оказавшимся сильнее его самого. Если ему не помогут, тогда придется ждать калпас (неисчислимое количество лет), чтобы глаз вырос снова. Извольте войти и спрятаться до наступления благоприятного момента». Она и спутницы с удивлением смотрели на крупных мужчин, сопровождавших повелителя Юки. «Говоря по правде, если кто из представителей смертных людей и способен вступить в схватку с этим зверем, то вот эти мужчины, родившиеся от женщин. Пусть ками подарят им победу! В добрый путь!»

Во главе с женщинами все вошли на территорию усадьбы. Здесь произошло переодевание. Удзитомо с рото примерили женскую одежду. В таком виде их проводили в комнату поближе к сцене страшных пиров ёкая, и воины присели там в ожидании вызова. Сидеть пришлось не долго. В скором времени через их комнату пронесся порыв ветра, пропитанный запахом крови, а в пиршественную залу вкатилось густое черное облако. Облако медленно рассеялось. В центре комнаты показалась фигура сидящего громадного ненавистного жреца, как будто материализовавшегося по зову своей лающей и воющей трапезы. Повязка закрывала провал на месте утраченного глаза, проткнутого кинжалом Удзитомо. Мощным кулаком этот оборотень ударил в массивный гонг, висевший рядом с ним. Тут же явилась служанка и распростерлась перед ним ниц. «Что означает все это аппетитное буйство, этот лай и вой псов, как будто уже готовых отправиться мне в рот?» Он ворчал и глядел на нее страшным своим глазом. «С уважением и нижайшим почтением прошу страшного и любимого духа принять извинения вашей преданной рабыни. Движимая желанием угодить, ее недальновидная мать решила прислать ради увеселения нашего господина в подарок собак и вина. Просьба ее заключается в том, чтобы вы соизволили отведать все это». – «Отведать! – взревел ёкай. – Кто бы возражал?! Сначала собаку, а потом как раз того, кто все это прислал. Оба должны познакомиться с дьявольской дробилкой. Тащи присланных собак!» Он шумно угнездился на своей лежанке и застыл в кровожадном ожидании. Потом появились остальные женщины с многочисленными собаками, а среди них замаскировались рото и сам Удзитомо, согнувшиеся под тяжестью баклажек с сакэ. Оборотень посмотрел на вновь вошедших слуг. «Женщины из деревни, доставившие подношения», – робко объяснила служанка. «А с ними те, кого отвергают Небеса, – прорычал ёкай. – Они совсем не подходят для дамской половины моей усадьбы, зато прекрасны на вкус и подходят для моих зубов. Они выглядят плотными, как резина». Он схватил собаку. Разорвав ее пополам, сунул свою пасть внутрь собаки, чтобы высосать кровь. Затем всю ее сжевал: шкуру, плоть и кости. Вылив в себя баклажку сакэ, оборотень смыл остатки первой порции трапезы в ненасытное брюхо. Когда он схватил вторую собаку, несчастное животное громко заплакало. «А вот новое приобретение. Она что, не может примириться с любовью своего ёкая? Прекратив лить эти глупые слезы, разве она не соглашается с тем, чтобы ее развязали, и с благодарной мордой добавила мне удовольствия? Только вот правдивого ответа от такой твари вряд ли получишь. Главное правило моего дома давно известно всем. Жертва всегда с самого начала соглашается со своей судьбой. С улыбкой или слезами она достается всем вам, милые девушки, на радость вашему духу. Нынешним днем ваше служение мне заканчивается в качестве десерта на основное блюдо в виде этих собак». После этих слов он разорвал еще одного пса, запрокинул голову и вылакал новую баклажку сакэ. При этом никто не заметил движения ликующей ярости со стороны Удзитомо. Он понял, что дочь его жива. Несомненно, Сираито оставалась в плену у ёкая.

Оборотень пожирал все новых собак и запивал их сакэ, но теперь он стал употреблять в два раза больше вина. На одну собаку приходилось две баклажки. «Для поддержания аппетита». Оборотень стремительно вступал в состояние беспечности. В этом состоянии он начал хвастаться, как все пьяные создания. «Теперь пора с кем-нибудь помериться силой. Этих жрецов легко обвести вокруг пальца. К сожалению для ёкая, они принесли с собой священные амулеты, а также действенное снадобье для заживления раны, нанесенной этим ничтожным человеком. Одно только лишь имя Юмия Хатиман [86] направляло его оружие в уязвимое место. Еще одно мгновение, и зуб ёкая должен был сокрушить его хребет. Однако эти жрецы отличаются большим коварством. Предположим, что я проник под их личину, как это случилось тогда с Дзёа Сёнином. То снадобье может оказаться отравленным, чтобы лишить меня силы. Принесут нужную веревку. Крепко скрутят ёкая. А тут еще женщины из деревни! Работа в полях укрепляет мышцы. Своими руками они должны связать меня». Служанки принесли пеньковую веревку. Рото Огури окружили оборотня и крепко стянули заранее заготовленную веревку. По условленному сигналу они закончили дело. Ёкай зевнул и потянулся. Веревка порвалась, как нитка.

86

Хатиман лука и оперенной стрелы. Хатиман считается богом войны.

«Ах! Как хочется пить! Принесите сакэ, и немедленно!» Еще одна баклажка сакэ. За первой в охотку последовала вторая баклажка. Юки Ситиро стал опасаться того, что они очень недооценили способность оборотня в поглощении вина. А ведь пьянчуги Юки все прикинули, когда умножили в тысячу раз объем максимально выпитого сакэ во время знаменитейшего соревнования в искусстве пьянства. Ёкая связали снова. И опять он легко порвал все путы. В насмешку над ними он потребовал выпивку. Баклажка за баклажкой опорожнялись в его глотку, иногда он закусывал очередной собакой. С отчаянием Удзитомо наблюдал, как содержимое по следней баклажки исчезает в чреве оборотня. Потом ёкай поднялся и потребовал связать себя еще раз. Братья Танабэ, Катаока, Мито-но Котаро, сам Юки Котаро объединили усилия, чтобы связать веревку понадежнее. На этот раз успех казался обеспеченным. Оборотень попытался было распрямить руки, но у него ничего не получилось. У него надулись мышцы, но веревка только глубже ушла в них. «Странно!» – пробормотал он. Оборотень предпринял новую попытку, но без особого успеха. «Ах! Былая сила оставила меня. Меня связали слишком крепкой веревкой. Развяжите меня, милостивые сударыни! Как селянки, вы должны носить амулеты. Ёкай обещает вас щедро наградить». С ликующим криком владыка Юки и рото Огури скинули с себя женскую одежду. Юки Ситиро надвинулся на оборотня с обнаженным мечом: «Ничтожная тварь! Наступает конец твоего распутного и преступного существования. Больше никогда несчастные жертвы не найдут себе бесславной могилы в чреслах ёкая. Великие мучения выпали на долю жителей соседних с твоим пристанищем деревень. Перед тобой стоит владыка Юки Ситиро Удзитомо и рото Огури Сукэсигэ в лице братьев Танабэ, Катаока с Мито-но Котаро Тамэхисой. Приготовься отправиться в ад, чтобы потом перевоплотиться снова в скотском виде и пережить многочисленные кальпы наказания». Ёкай застонал и попытался освободиться от пут. «Ах! Как стыдно! Меня – ёкая – перехитрили какие-то жалкие лукавые людишки. Сейчас вот я освобожусь, и эти опрометчивые му жичонки пожалеют, что ввязались в это дело; а коварную служанку ждут страшные мучения». Он заскрипел зубами и издал ужасающий рев, способный напугать судью ада Эмму Дай-О. С диким треском лопнули путы. Рото и Юки-доно разбежались в разные стороны. Юки Ситиро открыл первый мешок, врученный ему монахом Дзёа. Внутри мешка находился изящный перламутр.

Битва с Ёкаем

Ёкай взревел с яростным ликованием. Единственный глаз его перемещался из стороны в сторону. Самураи стояли настороже, готовые прийти на помощь тому из них, кто подвергнется нападению. «Ёкай снова стал самим собой! – Он похлопал себя по брюху. – Здесь найдут свои могилы эти жалкие негодники. Но что это мне тут мешает? Быть может, они отравили сакэ? Бесполезная уловка в борьбе с ёкаем! Сначала вы, милостивый государь, извольте мне в пасть!» Он бросился в сторону Удзитомо. При этом движении Удзитомо выставил вперед вынутый из мешка перламутр. Ёкай зашатался, как пьяный, отшатнулся назад. Рото перешли в наступление на него. Танабэ Хэйрокуро бросился на одну руку оборотня, Хэихатиро схватил вторую. Братья Катаока попытались повалить его, ухватив за ноги. Ёкай только рассмеялся. «Не вам, ребятишки, заниматься этим делом. Самым видным из вас, то есть дюжине хваленых сёдзи, оборотень, образно говоря, не по зубам. Нынешнее обморочное состояние у меня скоро пройдет. Так что готовьтесь к уготованной вам судьбе». Удзитомо развязал второй мешок. При его виде ёкай застонал. В мешке оказалась веревка. Своими крепкими руками рото снова крепко связали оборотня. Что теперь было делать? Оборотня следовало предать смерти. Но оружие от его каменной плоти просто отскакивало. Мечи каро могли проткнуть железо, но не это сверхъестественное существо. Удзитомо снова решил прибегнуть к помощи Юмии Хатиманы. Он воткнул свой меч в сердце связанного оборотня. Кияцу! Тот рухнул на пол. Как только он растянулся на полу, его голова отделилась от туловища и покатилась по комнате. Наши храбрые рото попытались ее поймать. А голова катилась из одной комнаты в другую. Выкатившись наружу, она начала подниматься в небо. Удзитомо развязал последний мешок и достал из него лежавшее в нем зеркало. Как только солнечный свет отразился от его поверхности, голова оборотня упала в сад. Катаока Кадзиро побежал, чтобы ее подобрать. Голову громадного примата он принес к Удзитомо. Многочисленные мелкие обритые монахи, служившие при ёкае, превратились в обезьян и запрыгнули на высокие ветки деревьев. Оттуда рото Огури посшибали их с помощью метких стрел. Ни одной обезьяне уйти не удалось. Потом в этом монастыре провели обыск. Во внутренней комнате на шли связанную беспомощную Сираито с заткнутым ртом. Когда братья Танабэ привели девушку к отцу, радость их от долгожданной встречи лучше не пытаться описывать. Дева Сираито, ужасно смущаясь и каясь, пообещала отцу никогда не покидать территорию замка без родительского на то позволения. Потом собрали вместе всех женщин, чтобы отправить их к родителям в их деревни. Немногочисленных оставшихся несъеденными собак отпустили, они бросились в лес, и от них пошла редкая помесь волка с собакой, потомки которых еще доставят массу беспокойства будущим поколениям селян округи, благодарить за которое им придется великодушного владыку Юки. Тела громадного примата и прижившихся у него обезьян снесли на погребальный костер, разложенный в зале ужасных оргий ёкая. Костер подожгли, и пламя пожрало все сооружение дотла.

После этого они отправились домой тем же путем, которым пришли. Но теперь с ними шла освобожденная дева с новой попутчицей в лице служанки, храбрость которой обеспечила успех предприятия и чья красота привлекла внимание Удзитомо. В качестве наложницы Юки Ситиро ее роль все последующие годы после той неудачной осады состояла в продолжении рода Удзитомо. Жители города выразили достойную благодарность за оказанную им неоценимую помощь. Обветшалого Кофукудзи покрыли свежей краской и одарили пожертвованиями, а также вернули заслуженное имя как монастырю Блестящей Судьбы. В память о великом событии соорудили второй такой же монастырь под названием храм Богатства и Благосостояния. В замке организовали грандиозный пир. В последующие дни заинтересованные деятели провели всеобъемлющее обсуждение отношений представителей домов Огури и Сатакэ. Все знали, что Юкидоно готов оказать содействие в восстановлении их репутации. «Время, – заявил он, – пока что для практических действий не совсем подходящее. Любое усилие грозит обоим домам смертельной опасностью, так как тогда восстанут враги, безуспешно преследующие нас. Увы! Эти Иссики толкают своего сюзерена в Камакуре к его собственному краху. Только Сицудзи Норизанэ своими добросовестными усилиями препятствует движению из Киото. Удзитомо остается преданным вассалом своего владыки. Однако он не получает поддержки со стороны родни, и у него совсем немного верных сторонников. В случае победы Норизанэ восстановление репутации обоих наших домов можно считать делом гарантированным. Проявите терпение! При встрече с вашим господином так ему и передайте. Подчас время служит оправданием действий Сатаны, но только не в нашем случае. Иссики надо свергать, и Удзитомо должен содействовать их свержению. Так и сообщите своему господину. Здесь у нас он найдет помощь, совет и пристанище всегда, когда они ему понадобятся. К вам, милостивые государи, ваш Удзитомо привязан всем своим существом. Пригласите сударыню Сираито, и пусть она сама выразит благодарность своему отцу». Опустим слова благодарности, которые произносят в таких случаях, хотя девушка свою благодарность выразила очень достойно. Рото Огури оставались в замке Юки еще очень долгое время. Наконец, в самом начале лета следующего года из Югёдзи прибыл посланник. Дзёа Сёнин узнал, что послание принесли от господина Огури, находившегося в Киото. Юки Удзитомо вызвал к себе гостивших у него рото. С сожалением он их предупредил о том, что его замок не может больше служить для них пристанищем. Они покорно поклонились, все еще где-то в глубине души удивляясь радостному настроению хозяина замка. А он им сказал: «Это – приглашение вашего господина, на которое вы откликнулись. Ценный, как его преданность мне, Удзитомо, ничей больше призыв не может требовать от вас его выполнения или радости. Я приду провожать вас с большим сожалением по поводу расставания. Но ваш Удзитомо прекрасно знает, с какой радостью вы откликнулись на призыв Огури-доно под его знамена». Сообщение о вызове к господину все восприняли с великим ликованием. В его честь устроили званый ужин. Закончив трапезу, рото Огури все вместе отправились в Хираокано Кумабусэ. Снабженным письмами от владыки Юки воинам предоставили беспрепятственный проход через города-заставы Накасэндо. На место сбора пришли их господин с супругой, браться Казама, Гото, а также Икэно Сёдзи. К ним присоединился новый ратник. Рассказы о его удали немало их порадовали. Со смехом и одобрением они выслушали речь Сёдзи и почти ему поверили, когда этот достойный самурай вселял в них веру в себя. Недоверчивость их в скором времени развеялась. В фехтовании, борьбе и дзюдзицу (джиуджитсу) Онти Таро быстро подтвердил рекомендации своих поручителей. Население Юки искренне гордилось юным гигантом и считало его своим открытием.