Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)
Шрифт:
Многие делегаты из провинции были увлечены идеей «Народного фронта» как широкого объединения. Скепсис «общинников» был им непонятен. М. Солонин из Куйбышева убеждал их: если вам не нравится Кагарлицкий, «создайте свой оргкомитет». «Общинники» изумлялись этому предложению – какой же получится «Народный фронт», если его созданием будут заниматься несколько враждующих между собой клик.
Для себя «общинники» уже решили, что от группы Кагарлицкого – Малютина нужно отмежеваться. Но общее членство в федерации не позволяло это сделать. Будешь раскручивать федерацию – добьешься каких-то успехов, как было с «Народным фронтом», и «кагарлисты» придут по праву полноправных участников организации, потребуют свою долю, пригласят бумажные организации, соберут большинство… Начнется новый раунд интриг и контринтриг. Такие соображения привели «общинников» и их друзей в федерации к выводу о том, что нужно обособиться в свою фракцию и работать на нее. Это позволяло бы более четко определиться идеологически. Кто разделяет антибюрократические, антипартийные и самоуправленческие принципы «общинного социализма» – тот и будет работать вместе.
Еще 20 июля, обсуждая итоги митинговой кампании, «общинники» решили, что «федерация плоха тем, что нет общих методов борьбы», и принялись обсуждать создание своей всесоюзной организации.
Решили создать «федералистскую фракцию федерации» – объединение групп, подобных «Общине». Это была фракция большинства федерации – клубы
201
Например, Рассоха И. Государство и социализм: к вопросу о светлом будущем; марксистом-ленинцем считал себя и новочерскасский член «Общины» П. П. Сиуда.
202
Наряду с «Общиной» на первый план в федерации вышли немосковские группы: «Спасение» (Ленинград), «Трава» (Краснодарский край), Социалистический клуб (Иркутск), «Шанс» (Харьков) и другие. В каждом из таких клубов было несколько активистов, считавших себя анархистами, что в то время воспринималось в движении как признак особой оппозиционности и идейной смелости.
21 августа, в последний день работы конференции, неонароднические группы собрались на учредительное собрание новой организации – фракция получила собственное название «Альянс социалистов-федералистов». Название было нарочито политическим, уже безо всяких оглядок на власти. Слово «Альянс» отсылало к наследию Бакунина. Я написал проект декларации новой организации, исходя уже из того, что на этот раз мы создаем не коалицию сторонников разных взглядов, а союз единомышленников.
Декларация федералистов оценивала ситуацию в стране с позиций уже сложившихся идей «общинного социализма». Эта оценка резко отличалась от либерально-западнической: «За социалистической фразеологией проступает стремление влиятельных слоев в партии и государстве перевести нашу экономику на рельсы западного варианта капитализма. На деле это оборачивается чудовищной смесью азиатских, нецивилизованных форм эксплуатации и управленческого диктата, основанного на экономической и политической монополии, на беспрекословном подчинении трудящихся реально не избираемым „менеджерам“. В наших условиях это может означать только сохранение старых проблем и возникновение новых, превращение страны в еще одну экологическую свалку развитых стран, дальнейшее углубление социальных неравенств…» [203] Эта оценка оказалась актуальной для всего периода реформ, который не закончился и поныне. Конструктивной альтернативой курсу номенклатуры «общинники» считают социализм – настоящий, совсем не похожий на социальное устройство СССР: «социализм – это не беспредельный рост власти государства… Социализм – это последовательно проведенное народовластие, самоуправление во всех сферах общества, максимально широкая политическая свобода» [204] Общий принцип разворачивался в программу социалистических реформ, основанную на более ранних документах «общинников» и дополненную экологической частью. Сдвиг к экологическому мышлению позднее приведет к широкому проникновению идей «общинного социализма» в экологическое движение.
203
Независимый вестник. – 1988. – № 1.
204
Там же.
В тот же день прошла совместная конференция Федерации социалистических организаций и клубов и Всесоюзного социально-политического клуба. К этому времени власти, обиженные на нежелание неформалов проводить конференцию федерации под их контролем, решили разгонять несанкционированные встречи вне квартир. Теперь речь шла о собрании под сто человек, и квартиры были бы слишком тесны для него. Иванцов договорился со студентами, у которых был доступ к помещению небольшого ДК на территории Парка культуры. Поскольку помещение предоставлялось нештатными актерами без согласования с начальством, то к месту заседания шли тайными тропами. «Рубить концы» начали еще от метро «Профсоюзная», создавая у людей в штатском впечатление, что делегации направляются в «Факел». У «Факела» уже собиралась милиция, но толпа неформалов исчезла и была обнаружена на метро «Октябрьская», где снова скрылась в проулках. «В ограде парка их ждала известная только для посвященных заветная дырочка», куда Иванцов предложил «влиться змейке идущих за ним делегатов» [205] .
205
Волгин Г. С. Свет мирового разума. С. 85.
Предварительно на квартирах прошли консультации об объединении двух левых сетей. Здесь «общинникам» пришлось столкнуться с полузабытой за пару лет логикой рассуждений. Так, им был задан вопрос: авангардом какого класса вы являетесь? Марксистско-ленинская догматика, от которой уже далеко ушло общественное движение в столицах, была еще очень влиятельна в провинциальных группах. Преобладавшие во всесоюзном клубе марксисты-ленинцы считали, что являются авангардом рабочего класса (большинство, впрочем, мало с ним сталкивалось). «Общинники» разъясняли, что их идеология соответствует интересам большинства населения – разве что кроме бюрократии. Такого же мнения о своей идеологии придерживалось большинство неформалов и демократов-популистов. Дискуссии между марксистами-ленинцами и «общинниками» продолжились и на пленарном заседании. Но ее главной задачей было принятие решения о создании объединенной организации, в рамках которой могли расцветать и полемизировать все оттенки социалистической мысли. В качестве оргструктуры этой «социалистической партии» предполагались принципы организации, только что принятые для федерации. На это всесоюзный клуб согласился. В итоге получилась самая многочисленная из неформальных организаций. Но она была рассчитана не на действие, а на дискуссию.
Часа через полтора после начала конференции в парке Горького, когда дебаты уже утихали, нагрянула милиция. Когда в дверь забарабанили, «все заняли свои места, и когда потные, но довольные милиционеры с гончим блеском в глазах ввалились в помещение», то обнаружили представление спектакля «Дальше, дальше, дальше…» [206] Под аплодисменты зала заканчивались и спектакль, и конференция.
После
этой объединительной конференции «общинники» и ленинцы еще пару месяцев продолжали спорить, обменялись полемическими статьями о «детской болезни» анархизма и марксизма-ленинизма в неформальном движении, распространяли по сетям друг друга свои материалы. Но практического взаимодействия, и тем более социалистической протопартии, на основе новой структуры возникнуть не могло. И всесоюзный клуб, пораженный сектантской враждой разных марксистско-ленинских лидеров, и федерация распадались. После конференции Исаев говорил об организационной структуре: «Федерация будет похожа на нашу фракцию как две капли воды». Но зачем тогда нужна федерация со всеми проблемами, исходящими от необходимости общаться с «народными фронтовиками»? После августовской конференции реальная деятельность федерации фактически прекратилась – федералисты работали в «Альянсе социалистов-федералистов», а марксисты – в «Московском народном фронте».206
Там же.
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОХОЛОДАНИЕ
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ после партконференции наступило очередное политическое похолодание. 28 июля Президиум Верховного Совета СССР принял указ «О порядке организации и проведения собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций в СССР». Впервые актом СССР был определен порядок организации митингов и демонстраций. Порядок этот был более суровым, чем даже «временные правила». Заявку нужно было подать за десять дней и через пять получить ответ. В заявке надо было указать форму, цель, место, время, предполагаемое количество участников митинга и так далее. Власти могли переносить место проведения митинга в удаленные уголки города или вовсе отказывать в нем, причем в последний момент. За проведение несанкционированных митингов предусматривались аресты на 15 суток и штрафы на высокую для того времени сумму до тысячи рублей. Одновременно был принят указ Президиума ВС СССР «Об обязанностях и правах внутренних войск МВД СССР при охране общественного порядка», предоставивший им широкие полномочия при разгоне несанкционированных манифестаций.
Вызов «поправовевшему государству» (как выразился неформальный журнал «Община») бросил «Демократический союз». 21 августа и 5 сентября он провел на Пушкинской площади несанкционированные митинги, приуроченные к 20-й годовщине вторжения 1968 года в Чехословакию и 70-й годовщине начала красного террора. Обе исторические даты говорили сами за себя, так что «дээсовцам» можно было ничего не объяснять. Тем более что общаться с собравшейся толпой зрителей все равно не давал впервые примененный ОМОН. «Демократический союз» и ОМОН обеспечивали зрелище для завсегдатаев недавно раздавленного «Гайд-парка». Некоторых зрителей омоновцы делали участниками шоу, хватая присутствующих без особого разбора. Новым вкладом в митинговую культуру стал символ «новой демократической России» – петровский триколор, которым картинно размахивали митингующие, после чего знаменосец получал удары дубинкой и отправлялся под арест, а флаг изымался. Но на новом митинге триколор возникал вновь. Шоу продолжалось. Всего в 1988 году в Москве прошло более 600 несанкционированных митингов. На Пушкинской площади демократы тусовались по выходным до осенних холодов.
Некоторых консервативных авторов и по сию пору возмущает, что «участников акции лишь ненадолго задержали, а затем вскоре отпустили. По сути, впервые призывы к насильственному свержению существующего в СССР строя не получили действенного отпора со стороны правоохранительных органов» [207] . Но что бы они рекомендовали правоохранительным органам? Посадить неформалов не на несколько суток, а на несколько лет по уголовной статье? Это вызвало бы кампанию за освобождение политзаключенных и ухудшение внешнеполитической ситуации. Подавить кампанию протеста в 1988—1989 годах можно было только с помощью массовых репрессий, и не только против неформалов, но и против «либеральных коммунистов». Эта угроза воспринималась демократическим движением как основная, и называлась она – конец перестройки, реакционный переворот.
207
Барсенков А. С. Введение в современную российскую историю. – С. 106.
РАСПАД ФСОК И СОЮЗ НЕЗАВИСИМЫХ СОЦИАЛИСТОВ
ФЕДЕРАЦИЯ ВЫПУСТИЛА резолюцию против агрессии 1968 года. «Община» сочувственно писала о «Демократическом союзе». Похолодание заставляло неформалов «жаться друг к другу». Похолодание вызвало и отток случайного актива, всплывшего в эйфории митингов. Многих пугали разгоны, и они уходили из движения, чтобы не подпасть под удар грядущих, как казалось, репрессий. Один из лидеров «Демократической перестройки» А. Фадин писал: «Холодный ветерок скепсиса сильно поубавил энтузиазма у активистов движения, либералов-реформистов в аппарате, да и просто интеллигентов– „болельщиков“ [208] .
208
Фадин А. Холодный август 1988 года, или Беглые заметки о несбывшихся надеждах // Открытая зона. – 1988. – № 7. – С. 4.
«Похолодание» тяжело сказалось на судьбе федерации. Теперь у неформалов сил хватало только на поддержание контактов своего объединения. «Общинники» еще поговаривали, что их организация должна стать «ядром федерации», но на выполнение этой задачи не было сил.
16 октября прошла последняя конференция Московской организации федерации с участием представителей других городов [209] .
Члены оргсовета фронта довольно искренне рассказывали о своих достижениях и трудностях. Высказывались надежды на то, что удастся наладить контакты структур «Народного фронта» и федералистов. Никто не был против, но никто не хотел сам этим заниматься.
209
Обсуждение шло так, как будто люди в действительности собираются работать именно на федерацию. Исаев предлагал сплачивать ее и по возможности черпать ресурсы из официальных структур. Иванцов считал необходимым «легализоваться, не поступаясь принципами». Бабушкин, поддерживая линию оргкомитета «Московского народного фронта», также признавал, что у неформалов в условиях спада общественной активности мало собственных сил. Выход – в контактах с творческой интеллигенцией, Ельциным, с «либеральными коммунистами», а также с офицерством. Здесь уже проявлялись две тактики преодоления кризиса неформального движения. Первая («общинная») – в период затишья общественного движения, когда притока масс нет, искать дополнительные ресурсы за счет конструктивного взаимодействия с официозом, пытаясь «захватить» часть официальных структур под свой контроль. Номенклатура в это время уже приступала к приватизации официальных структур, и вряд ли неформалы могли надеяться на участие в этом пире. Но в 1988 году это было не вполне очевидно. В 1989-м ситуация прояснится, и сторонники этого подхода будут ориентироваться на создание самостоятельных структур. Вторая линия будет иметь более длинную историю и предопределит превращение идеи «Народного фронта» в реальность «Демократической России». Эта часть неформалов станет массовкой «прорабов перестройки».