Преданные сражения

5.30… 5.40… В первом грузовике сидят пятеро моих старых боевых товарищей – унтер-офицеры, которые уже участвовали в операции на Гран-Сассо [225] . У каждого на плече висит пистолет-пулемет [226] и несколько ручных гранат, а в руке – новое противотанковое оружие, «Панцерфауст» [227] . Нам всем любопытно, как поведет себя венгерская бронетехника, сосредоточенная на горе. Если потребуется, мы заставим их замолчать, либо снарядами наших танков, либо «Панцерфаустами».

225

В данном случае Скорцени имеет в виду проведенную под его руководством 13 сентября 1943 г. операцию по освобождению Бенито Муссолини из заключения в высокогорном отеле Albergo Rifugio на озере Гран-Сассо, близ Абруццо.

226

Скорее всего имеется в виду пистолет-пулемет МР-44; в советской литературе его обычно неправильно именовали автоматом.

227

«Панцерфауст» (Panzerfaust) – немецкий реактивный гранатомет однократного использования.

И снова я смотрю на наручные часы: 5:59. Правой рукой делаю круговой жест: запускайте моторы. Затем, стоя на своем грузовичке, я резко поднимаю руку и повторяю это несколько раз: вперед! Медленно, ибо склон крутой, мы трогаемся с места. Только бы никакая из машин не напоролась на мину: взорвавшись, она перегородит улицу и в последний момент погубит мой прекрасный замысел. Инстинктивным жестом я склоняюсь назад и тревожно вслушиваюсь: все идет хорошо, никакой взрыв не прерывает ровного гудения моторов. Вот уже и Венские ворота. Есть проход в середине баррикады, охраняемой несколькими венгерскими солдатами, которые с явным любопытством смотрят, как мы проезжаем. Минуту спустя мы выезжаем на плато. Тихим голосом я приказываю нашему водителю постепенно ускорять движение.

Справа от нас высится казарма гонведа. Перед воротами установлены два пулемета, защищенные нагромождением мешков с песком.

– Удар с фланга оказался бы весьма неприятен, – шепчет мне в ухо Фёлькерзам.

К счастью, ничто не шелохнется ни в казарме, ни перед ней – слышен только грохот наших танков. Я направляюсь по правой аллее, на которой находится посольство Германии. Теперь мы едем уже на приличной скорости: позади меня с громоподобным гулом катится первый танк, разогнавшийся километров до 40 километров в час. До замка остается едва ли километр. Первая часть операции удалась великолепно: мы достигли вершины горы без единого выстрела. Слева у нас уже возникает массивное строение Министерства обороны. Вдали раздается глухой взрыв… второй… третий… Вероятно, это мои люди, которые вступили в туннель и пробивают себе вход в подземный лабиринт. Решающий миг близок. Мы уже проехали министерство, и перед нами простирается площадь перед замком. Там заняли позицию три танка. Когда мы проезжаем мимо первого, он поднимает пушку вверх, показывая, что не собирается стрелять.

Перед воротами замка венгры соорудили из строительного камня баррикаду высотой несколько метров. Мой грузовичок отъезжает в сторону, и знаком руки я даю танку, который за нами следует, приказание навалиться всем своим весом на это препятствие. Пока стальной колосс разгоняется, мы соскакиваем на землю. Баррикада не выдерживает страшного удара в 30 тонн [228] – она рушится, танк проходит по ее развалинам, выбивает ворота и выставляет свою пушку во двор замка, оказываясь лицом к лицу с шестью противотанковыми орудиями.

228

Вообще в своем повествовании Скорцени допускает ошибки, которые не должен бы был: например, по роду службы он должен был бы знать, что вес танка RzKw V «Пантера» колебался от 43 тонн (Ausf. D) до 45,5 тонн (Ausf. A).

Бегом, по правую и по левую стороны от нашей «Пантеры», мы проскакиваем в несколько прыжков по разваленным глыбам и проникаем под арку. Какой-то полковник из охраны замка пытается с револьвером в руке преградить нам путь, но ударом плеча Фёлькерзам его отталкивает. Мы видим, что справа открывается главный вход в здание, и вскакиваем на первые ступеньки. Какому-то офицеру, который устремляется на нас, я кричу:

– Немедленно ведите нас к коменданту замка!

Славный парень послушно увлекает меня по широкой парадной лестнице. На втором этаже мы идем по коридору. Жестом я приказываю одному из своих людей остаться на лестничной площадке, чтобы нас прикрыть. Венгерский офицер показывает на дверь, ведущую в небольшую приемную. На столе, поставленном перед открытым окном, за пулеметом залег солдат, и он как раз открывает огонь по моим людям, оставшимся снаружи. Унтер-офицер Хольцер, коренастый крепыш, хватает пулемет обеими руками и выкидывает его на мостовую. Венгр настолько ошеломлен, что падает со стола и катится по полу.

Заметив справа еще одну дверь, я коротко стучу и вхожу. Навстречу мне идет генерал-майор гонведа [229] . Он не успевает вымолвить и слова.

– Полагаю, вы – комендант замка? Требую от вас немедленной капитуляции! Вы один будете ответственны за кровь, которая может напрасно пролиться, если вы откажетесь сдаться. Пожалуйста, потрудитесь принять решение сейчас же.

А я весьма спешу покончить с этим делом, потому что с площади до моего уха доносятся ружейные выстрелы и несколько пулеметных очередей. И я настаиваю, стараясь говорить убедительным тоном:

229

Т.е. вооруженных сил Венгрии.

– Вы сами видите, что всякое сопротивление будет безумием. Мои солдаты уже заняли весь замок.

И это совсем не легковесное утверждение, должное всего лишь произвести впечатление на генерала. Я уверен, что моя «зондерко-манды» под командованием оберштурмфюрера Хунке, хладнокровие которого мне отлично известно, уже добралась до замка и захватила стратегические точки этого огромного здания. И в самом деле, венгр еще не успел опомниться, как Хунке уже входит в комнату: он сообщает мне, что большой двор и главные входы были заняты без боя, и спрашивает моих приказаний.

Теперь уже венгерский генерал пришел к решению, и, должно быть, принял его не с легким сердцем.

– Сдаюсь! – заявляет он печально. – Я немедленно прикажу своим войскам прекратить огонь.

Мы пожимаем друг другу руки, а затем уговариваемся, что солдатам, которые еще сражаются в саду, сообщим эту новость через венгерского офицера, сопровождаемого офицером из моей колонны. Пока генерал отдает свои распоряжения, я выхожу в коридор, чтобы провести небольшую инспекцию. По моему требованию меня сопровождают два венгра, которые состоят теперь при мне офицерами связи. К моему удивлению, личные покои регента пусты. Я узнаю, что он покинул замок за несколько минут до шести утра и перешел под защиту обергруппенфюрера СС [Карла] Пфеффер-Вильденбруха [230] . А его семья еще накануне обрела прибежище у папского нунция [231] . Во всяком случае, присутствие в замке адмирала Хорти ничего бы не изменило: наши планы имеют своей целью захват не его особы, а резиденции венгерского правительства.

230

Карл Пфеффер-Вильденбрух являлся командующим частями СС в Венгрии.

231

Под семьей, судя по всему, имеются в виду супруга регента Мадольна и две их дочери Мадольна (род. 1902 г.) и Паула (род. 1903 г.). Пост аполстольского нунция в Венгрии в 1939–1948 гг. занимал Альберт Лавеме титулярный архиепископ Херсонесский в Цехии.

Когда я высовываю голову в окно главного фасада, то над ухом у меня просвистывают несколько пуль. Я поспешно отскакиваю. Немного позже оберштурмфюрер Хунке сообщает мне, что не было возможности донести приказ о прекращении огня до некоторых венгерских позиций в садах замка на Дунайском склоне. Но двух выстрелов из «Пацерфауста», произведенных с верхних этажей замка, оказывается достаточно, чтобы объяснить солдатам, занимающим эти позиции, что лучше было бы сдаться.

В общем, операция длилась примерно полчаса. Теперь на горе снова царит покой. Обитатели окрестных кварталов могут продолжать мирный сон. По телефону я сообщаю о нашем успехе в штаб корпуса и слышу буквально вздох облегчения, издаваемый офицером на другом конце провода. Вероятно, эти господа лишь частично верили в успех моего замысла блиц-операции, основанной на факторе внезапности.

Немного позднее я принимаю донесения от групп, которые завладели министерствами обороны – там они встретили небольшое столкновение – и внутренних дел, которое сдалось сразу же.

Наши потери минимальны: всего 4 убитых и 12 раненых. Единственный по-настоящему серьезный бой завязался в садах, расположенных позади замка. Венгры потеряли 3 человек убитыми и 15 ранеными.

Все солдаты гонведа, дислоцированные на горе, сдают оружие, и мы сваливаем его в кучу на главном дворе. Однако я разрешаю офицерам сохранить свое. Затем я прошу их собраться в одном из залов первого этажа, где произношу небольшую импровизированную речь примерно такого содержания:

– Хочу вам напомнить, что уже много веков ни один конфликт не омрачал доброго согласия между Венгрией и Германией, – наши народы всегда сражались плечом к плечу против общих врагов. И даже теперь у нас нет никакой причины ссориться. Ставка в нынешней войне – это создание Новой Европы. А она не сможет быть построена, если не уберечь Германию от той катастрофы, что несут ей ее враги.

Вероятно, моим австрийским акцентом подчеркнут примирительный и дружеский смысл моих слов, ибо никто из венгерских офицеров не отказывается пожать мне руку. Сразу пополудни они уходят со своими людьми в будапештские казармы. На следующее утро они все явятся в Министерство обороны, чтобы принести клятву на верность новому правительству.