Преданный ученик

— Они не отпустят тебя, — говорит Уилл. — Ты не можешь…

— Ты преувеличиваешь, Уилл.

— Нет, — он зажмуривается, вспоминая сотни сценариев, которые подбрасывали ночные кошмары. Каждый начинается с простой последовательности: гудки, скрежет, тишина.

— Уилл, ты должен успокоиться.

Пистолет становится частью его руки. Он направляет его на Эбигейл. Звон разбитого стекла, плеск воды, визг.

— Что ты делаешь? — Ганнибал отступает.

Уилл не может вспомнить, откуда взялся пистолет. Он был у Ганнибала. Если это не сон, есть только одно разумное объяснение.

— Уилл, что с тобой? — шепчет Эбигейл. — Мы же одна семья…

— Стой на месте, — отвечает Уилл, целясь в грудную клетку. — Как она выжила? — спрашивает он у Ганнибала.

— Нам пришлось устроить маленький маскарад, — отвечает Ганнибал.

— Маленький маскарад?! — Уилл перехватывает пистолет двумя руками. — Ты знала, что он со мной сделал? Ты знала?

— Нет, — Эбигейл зажимает рот ладонью. В ее глазах Уилл легко читает простое слово: “Ложь”.

— Ты все знала, — он усмехается. — Знала, что мне придется выслушивать обвинения в твоем убийстве. Знала, что я буду сходить с ума, часами проигрывая воспоминания о нашем знакомстве. Настоящие и выдуманные. Знала обо всем, от начала и до конца.

— Я делала все, что он сказал, — говорит Эбигейл, искренне считая это достаточной причиной.

— Если бы он сказал тебе застрелить меня, ты сделала бы это? — спрашивает Уилл.

— Нет, — Эбигейл растеряна. Она никогда не смогла бы убить Уилла. Он видит на ее лице желание показать трогательное чувство благодарности за то, что Уилл сделал для нее.

— В этом наше главное отличие, — он надавливает на крючок. Слышит хлопок и звенящую тишину следом за ним.

Эбигейл умерла очень давно. Она просто не успела понять это. Как он не успел понять, что ожил.

— Уходить придется сразу, — говорит Ганнибал.

— Больше никаких кошмаров, — тщательно обхватив пистолет пальцами каждой руки, Уилл кладет его возле головы Эбигейл.

Джеку так хотелось обвинить его в ее смерти. Разве можно было не считаться с желаниями старого друга?

========== 2. Пробуждение ==========

Все детство Уилл провел в дороге, следуя за отцом в бесконечном путешествии по Штатам. Они бывали в самых глухих местах, Уилл посещал самые безнадежные школы и всегда был новеньким. Даже в выпускном классе он не знал ни души и к тому времени не хотел узнавать.

Люди оставались для него далекими незнакомцами, даже отец, с которым за время переезда из города в город они могли не обменяться и словом. Он научился понимать все без разговоров. Следил за сменой настроения других людей, учился понимать их желания и мысли. У него был всего один шанс с каждым из них, и так изо дня в день он учился угадывать, чего они ждут от него.

Были люди, воображение которых оставляло желать лучшего. Такие сидели на задней парте, перекидывались записками, мечтали сбежать с уроков и курить вечером в раздевалке спортзала, где их никто не увидит. У них был особый взгляд — рассеянный, но вызывающе наглый. От этих стоило держаться подальше. Если они принимали тебя за хорошее развлечение, дело могло закончиться разбитыми очками.

У других воображение затмевало реальный мир. Они были безобидными до поры. Уилл начал считать их своими друзьями, пока не понял, что воображение заводит их в далекие глубины подсознания и только единицы могут вернуться назад.

Он сам был из таких. Его воображение наслаивалось на чужое, превращало реальность в блеклое отражение яркой сказки. И он, научившись видеть красивые картинки, начал учиться другому — забывать о них, вытеснять из сознания. Но это оказалось задачей на порядок сложнее.

И теперь, сидя на заднем сиденье мотоцикла, он пытался видеть старые города в их реальной серости, а подсознание нашептывало сотни историй о каждой улочке и навстречу летящему Уиллу неслись призраки прошлого. Люди, события, мысли — все, что Европа за тысячу лет успела предложить человечеству.

Иногда, забываясь, он закрывал глаза, но это было еще хуже — это означало, что он приглашал в гости приятную темноту, которая избавляла его от жутких призраков, но вместо них показывала собственные кошмары Уилла. Места так и не совершенных преступлений, лица так и не убитых людей.

Он держался за куртку Ганнибала, заставляя себя не разжимать пальцы. Часть его мечтала узнать, что произойдет, если упасть с мотоцикла на большой скорости. Умрет ли он сразу? Или Ганнибал успеет довезти его до реанимации? И что будет потом?

Мысли о самоубийстве перемежались фантазиями других людей и его собственными, и это продолжалось на протяжении многих дней, пока они, ночуя в плохих мотелях, ехали с севера на юг.

Поездка была похожа на возвращение в детство. Из-за шума ветра и шлемов они не могли говорить. Дорога, неизвестность, десятки новых людей, места, которые Уилл не знает, еда, которую он не привык есть, одежда, которая или слишком велика или слишком мала.

— Не хочу в школу, — сказал Уилл за завтраком в очередном модном кафе, которые заполонили улицы всех крупных городов. В них было много туристов, и они с Ганнибалом легко терялись в толпе разношерстных образов.

— В школу, — эхом повторил Ганнибал.

Как и отец, он не задавал вопросов.

— Нужно прочесть новости, — предложил Уилл в ответ на молчание. Он не мог съесть ни крошки, зато пил много кофе, заедая его аспирином. Сознание ненадолго прояснялось.

— Нет, — ответил Ганнибал.

Как и отец, он не интересовался мнением Уилла по важным вопросам.

Ясное, кристально чистое сознание подсказало Уиллу, что нужно обратиться в полицию и позвонить Джеку. Вместо этого Уилл допил кофе и пошел к мотоциклу.

Вечером того же дня их заметили на посту в небольшом городке на границе Франции. Ганнибал долго и вежливо говорил с офицером, а Уилл разглядывал радостные огоньки города. Был праздник. Люди отмечали какое-то радостное событие.

Уилл проводил взглядом летящее на землю тело, дождался, пока Ганнибал отнесет его подальше к обочине, вернется за руль, сел позади и стал вспоминать, какой праздник могли отмечать в городе. Утром или еще раньше тело найдут. Разыскивать их начнут с еще большим энтузиазмом.

Еще до рассвета они пересели на автомобиль, а мотоцикл отправился на дно речушки. Вместе со шлемами, тишиной дороги и отсутствием неудобных вопросов. В автомобиле легко было говорить.

Но первый день, несмотря на все опасения Уилла, прошел в том же приятном молчании. Он смотрел за окно на новые города, а призраки уже не могли угнаться за ним, они бились о стекло автомобиля, бессильно скрежетали по бамперу и улетали прочь. Европа была одним бесконечным огоньком, и каждый следующий патрульный выглядел в точности как предыдущий.