Преданный Враг

– А что за съемки?

– Какое-то кино про бессмертных пацанов...
– она недоуменно пожала плечами.
– Заводы какие-то... Не знаю, Вить...

– Так-так, съемки, значит...

Тетка-аптекарша, наконец, не выдержала и проверещала противным, визгливым голосом:

– Эй, молодые люди, здесь вам аптека, а не дом свиданий!

Пчела повернулся к аптекарше:

– Да не волнуйтесь вы так, мы уйдем сейчас - нам недолго осталось...

XXXXVIII

Развалившись в кресле, Белов разговаривал по городскому телефону.

– Хреново дело...
– грустно рассказывал он.

– Ему сейчас трепанацию делают, парень два часа на операционном столе. Крови потерял море. Ну, будем надеяться...

Его собеседник, Виктор Петрович Зорин, прижав плечом трубку, одновременно разговаривал по телефону и подписывал документы из красной кожаной папки.

– Да, жалко парня, - согласился чиновник.
– А что ты в целом думаешь?

– Да есть тут одна идейка, - замялся Саша.
– Может, уже сегодня решу этот вопрос.

– Ну дай бог, Саша, дай бог... От меня что-нибудь требуется?

– Разве что моральная поддержка, - невесело ухмыльнулся Белов.

– Можешь на меня рассчитывать, - уверенно пообещал ему Зорин.
– Звони, если что.

В трубке запиликали сигналы отбоя. Опустив трубку на аппарат, Саша повернулся к Космосу. Тот успел уже отыскать где-то белый халат, стетоскоп, нацепил все это и с важным видом совал нос в какие-то баночки с лекарствами.

– Кос, ты что - опять что ли?
– Саша выразительно чиркнул себя пальцем по носу.

– Да нет, завязал я, ты что?!
– испуганно вытаращился на него Космос и признался: - Просто с детства мечтал доктором стать...

– Тебе в цирковое надо было идти...
– мрачно посоветовал ему Белый. Карандаш! А Пчела, кстати, водолазом хотел стать. Аквалангист хренов!

Подумав, Саша снова снял телефонную трубку и набрал еще один номер.

– Алло, Кабан? Здорово, брат. Это Белый, - он говорил ленивым и важным тоном - так, как было принято среди "крутых".
– Слыхал? Беда у меня... Да нет, я-то в поряде, а брат вот в отключке... Нет, зверье здесь ни при чем. Есть маза, что сука среди нас, будем молиться, что это поклеп... Ты это... профильтруй там у себя, может что нароешь. Давай, брат, пока...

Саша положил трубку и задумчиво протянул:

– Беда-а-а...

К нему подошел Космос - уже без халата и стетоскопа. В руке у него был мобильник, который зазвонил во время последнего Сашиного разговора.

– Да, Сань, беда, - мрачно кивнул он и протянул ему телефон.
– Это Шмидт, ему только что Макс отзвонился. Пчела сейчас разговаривает с Ольгой.

– Та-а-ак...
– Белый мгновенно подобрался, криво ухмыльнулся и недобро прищурился.
– Значит, Пчела в городе?! А что же его тогда до сих пор здесь нет?!

– А что его тогда до сих пор здесь нет?!
– яростно проревел Космос в трубку.

XXXXIX

Пчела снова выглянул из-за стеллажа, окинул быстрым взглядом зал, посмотрел в окно. Все было спокойно, если не считать демарша вредной аптекарши. Но уходить все равно было пора. В любую минуту в аптеку мог нагрянуть Макс, да и тетка-аптекарша тоже запросто могла поднять шум.

– Ладно, Оль, ты иди, - сказал Пчела.

– Витя, а как же ты?
– встревоженно спросила Ольга. Только сейчас до нее стало доходить, что ее муж, Саша Белый, действительно собирается расправиться со своим другом.

– Я могу для тебя что-нибудь сделать?

Пчела подмигнул ей в ответ.

– Все нормально...

– Ой, ребята, что ж вы делаете!
– судорожно вздохнула она.

– Ничего-ничего, как-нибудь выберемся. Ну, иди... Нет, погоди... На вот, - Пчела подал Ольге красную гвоздику, которую повсюду таскал с собой уже почти полдня.
– В знак дружбы... и любви...

Растерянно взяв гвоздику, Оля коснулась его руки.

– В Берлин вез, да не довез, - объяснил Пчела.
– Ну, вроде все. Давай, иди...

– Витя, я все сделаю, что смогу...
– взволнованно прижимая к груди полуувядший цветок, пообещала Оля.
– Я постараюсь... Я все для тебя сделаю...

– Все нормально, иди.

Пчела согласно прикрыл глаза и легонько подтолкнул ее к дверям. У порога Оля оглянулась. Она словно хотела сказать еще что-то, но, видно, передумала. Только качнула ему на прощание гвоздикой и вышла. Пчела из-за своего укрытия проследил, как она подошла к машине и скрылась в ней. Оглядевшись по сторонам, Макс сел за руль, джип тронулся.

– Ну что, мужчина, милицию вызывать или сами уйдете?!
– грозно спросила аптекарша.

Сдержав вздох, Пчела повернулся к ней и поэтому не увидел, как на освободившемся месте тут же остановился другой джип - "Гранд Чероки". Из него вышли Шмидт и его люди.

Пчела подошел к прилавку и улыбнулся.

– Тетя! Не надо милиции, дай мне лучше аскорбинки.

Аптекарша с недовольным видом принялась рыться в ящике, потом подняла голову и вдруг окаменела, уставясь испуганным взглядом за спину Пчелы.

– Витя, стой спокойно, - раздался позади невозмутимый голос Шмидта.

Помедлив, Пчела неторопливо повернул голову. От дверей к нему шел Шмидт и двое его подручных. В опущенных руках всех троих Пчела увидел пистолеты.

– Поехали, - спокойно сказал Шмидт.
– Саша хочет тебя видеть.

Пчела шел к джипу как на эшафот. Перед ним распахнули заднюю дверь. Тоскливо вздохнув напоследок, он залез в машину. С обеих сторон его зажали накаченные плечи боевиков Шмидта. Сам Шмидт сел за руль.

– Эх, Шмидт, Шмидт, некрасиво себя ведешь...
– хмуро пробормотал в его бритый затылок Пчела.
– Я ж тебя от ментов отмазал, в команду привел...

– Витя, не надо, - не повернув головы, попросил Шмидт.
– Ты же сам все понимаешь...

Да, Витя Пчелкин понимал все. И то, что он вряд ли доживет до утра тоже.

L

В машине Макс не проронил ни слова. А ведь вполне мог бы и поинтересоваться - с каких это пор в аптеках торгуют цветами?

Впрочем, Оле сейчас было не до охранника - она напряженно думала, чем можно было помочь Вите в сложившейся ситуации. Расспросы Пчелы о ее дневной поездке с Филом навели ее на мысль, что, возможно, тогда, в машине, она упустила нечто важное, способное пролить свет на загадку взрыва.

Начался обильный снегопад. Макс включил дворники, и Ольга, сжавшись в комочек на заднем сидении, в глубокой задумчивости следила за их непрерывным движением по стеклу. Она старалась в точности вспомнить все, что происходило днем в машине Фила - каждое слово, каждый жест.