ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ

Он не может по-прежнему любить ту женщину, уверяла она себя. В самом деле, они в разводе уже не один десяток лет. Просто он был в шоке после того, как его заставили разглядывать окровавленный труп человека, который когда-то был ему дорог. От такого любой пришел бы в шок, понятное дело. Вот если бы ее попросили опознать останки Джонатона Стюарта, разве она смогла бы остаться невозмутимой?

Рассудив таким образом, Джил решила пойти на компромисс с домом в Харроу. Она рассчитывала, что подобное проявление доброй воли с ее стороны заставит Ричарда сделать ответный шаг и тоже пойти на компромисс, но в другом вопросе. Ее следующая реплика должна была подвести Ричарда к этому.

— Ну хорошо. Сегодня мы в Харроу не поедем. Но как насчет современных удобств, Ричард? Ты не будешь против них возражать?

— Коммуникации в нормальном состоянии и двойные рамы? — уточнил он. — Ковровое покрытие по всему дому, посудомоечная машина и так далее? Ну, с этим я смогу как-нибудь смириться. При условии, что там будешь ты. А точнее, будете вы обе.

Он улыбнулся, но в глубине его глаз она разглядела что-то похожее на сожаление.

Нет, не может он до сих пор любить Юджинию, уговаривала себя Джил. Это невозможно, потому что даже если и любит, то в любом случае все кончено — она мертва. Она мертва.

— Ричард, — сказала Джил, — я тут думала о квартирах, твоей и моей. Насчет того, какую нам следует продать первой.

Он притормозил на светофоре возле станции «Ноттинг-Хилл», где непривлекательная лондонская толпа, одетая преимущественно в черное, заполонила тротуары, разнося по улицам свою долю городского мусора.

— Мне казалось, что с этим мы уже определились, — сказал Ричард.

— Ну да, так и есть. Но я еще раз все взвесила…

— И? — настороженно спросил он.

— И все-таки не понимаю, почему начать нужно с твоей квартиры, а не с моей. Ведь в моей недавно был сделан ремонт. Она полностью модернизирована. В хорошем доме. Район приличный. И она находится у меня в собственности. От ее продажи мы получим приличную сумму денег, которой хватит на первый взнос за наш новый дом. Тогда нам не придется ждать, пока мы не продадим обе наши квартиры.

— Но мы ведь уже приняли решение, — возразил Ричард. — Мы даже договорились с агентом по недвижимости…

— Встречу с ним легко можно отменить. Скажем, что передумали. Милый, посмотри правде в глаза. Твоя квартира безнадежно устарела. Она древняя, как Мафусаил. И аренда на нее истекает через пятьдесят лет. А само здание — да, оно неплохое, но когда же наконец владельцы соберутся привести его в порядок? То есть покупателя на нее нам придется ждать бог знает сколько. Месяцы. Тогда как на мою… Ты же понимаешь, что все можно устроить гораздо проще и быстрее.

Красный свет сменился зеленым, и они возобновили движение. Ричард не отвечал, пока не повернул на Кенсингтон-Черч-стрит, известную как рай для любителей антиквариата. Потом вздохнул и сказал:

— Да. Месяцы. Верно. Чтобы продать мою квартиру, могут уйти месяцы. Но мы никуда не спешим. Ты ведь не сможешь переехать сразу после рождения ребенка. То есть у нас как минимум полгода.

— Но…

— В твоем состоянии это будет невозможно, Джил. Хуже того, для тебя это обернется настоящей пыткой. И будет просто опасно.

Они миновали церковь Кармелиток и покатились по направлению к Палас-гейт и Южному Кенсингтону, пробираясь между автобусами и такси. Еще квартал, и Ричард повернул автомобиль в Корнуэл-гарденс.

— Ты нервничаешь, дорогая? Ты почти ничего не рассказала мне о своем самочувствии. Я, конечно, был занят своими мыслями — сначала Гидеон, потом… потом еще это дело. Прости, что не уделял тебе достаточно внимания. Поверь, я осознаю это.

— Ричард, я отлично понимаю, что тебя беспокоит состояние Гидеона. Я вовсе не ожидаю, что ты будешь думать только…

— Я думаю только об одном: что я обожаю тебя, что ты скоро рожаешь и что нам надо устраивать нашу дальнейшую — совместную — жизнь. И если ты пожелаешь чаще видеть меня у себя в Шепердс-Буше в последние дни перед родами, я счастлив буду выполнить это желание.

— Ты и так ночуешь у меня почти постоянно. Разве можно просить о чем-то большем?

Включив заднюю передачу, Ричард припарковал машину ярдах в тридцати от Бреймар-мэншнс, после чего заглушил двигатель и повернулся к Джил.

— Ты можешь просить у меня что угодно. Если тебе хочется выставить на продажу сначала твою квартиру, то я с радостью соглашусь. Но я наотрез отказываюсь участвовать в каком бы то ни было переезде, пока ты не родишь ребенка и полностью не оправишься, Джил. Думаю, твоя мать полностью поддержит меня в этом.

Ричард был абсолютно прав. Джил знала, что с Дорой Фостер случится сердечный приступ при одной мысли о том, что ее дочь будет паковать свое имущество и передвигаться куда-либо, кроме как от кровати до кухни или туалета, раньше чем через три месяца после родов. «Деторождение является тяжелейшей травмой для женского тела, — провозгласила бы Дора. — Ты должна беречь и баловать себя. Пользуйся случаем. Другого уже может никогда не представиться».

— Ну? — с доброй улыбкой вопросил Ричард. — Что скажешь?

— Ты всегда так логичен и убедителен. Как мне с тобой спорить? То, что ты сказал, абсолютно разумно.

Он наклонился и поцеловал ее.

— Ты умеешь признавать поражение и делаешь это красиво. — Подойдя к пассажирской дверце и помогая Джил выйти из машины, он кивнул в сторону старого здания: — И если я не сильно ошибаюсь, наш агент по недвижимости весьма пунктуален. По-моему, это хороший признак.

Джил хотела бы на это надеяться. По ступеням Бреймар-мэншнс поднимался высокий белокурый мужчина. Когда Ричард и Джил догнали его, он изучал ряд кнопок электрических звонков. Его взгляд задержался на звонке в квартиру Ричарда Дэвиса.

— Похоже, вы ищете нас, — обратился к нему Ричард.

Мужчина обернулся.

— Мистер Дэвис?

— Да.

— Томас Линли, — представился незнакомец. — Нью-Скотленд-Ярд.

Линли давно уже взял за правило, представляясь, оценивать реакцию людей которые не ожидали увидеть полицейского. Так он поступил и сейчас, когда мужчина и женщина остановились на ступенях перед довольно потрепанным зданием у западной оконечности Корнуэл-гарденс.