Предатель. Без шанса на счастье

— Прекрасно. Ты увиливаешь!

— Где? — мрачнеет муж. — Где я увиливаю? Я рассказал тебе, как было, объяснил мотивы. Так вышло, что сын мне полюбился.

— Она родила первой…

Я начинаю сопоставлять даты, пытаюсь провести параллели между важными датами, ищу зацепки, где муж мог меня обмануть, солгать и не сказать правды. Не могу не думать об этом. Я словно ищейка, перед носом у которой провели пахнущей уликой, и, пока не выведаю все досконально, зуд не уймется.

— Ты к ней в роддом ходил?

Вспоминаю выписку Лены. Я на нее поехать не смогла, лежала в отделении, простыла под кондиционером и лечилась под наблюдением врачей.

— Ты только растравливаешь себя, — вздыхает Демид. — Давай отдохнем и поговорим завтра. Ты отдохнешь, придешь в себя, и ситуация не будет казаться тебе смертельной, гарантирую.

— Ты серьезно? Твоя бывшая любовница заявилась к нам в квартиру и чуть ли не прокричала на весь мир, что у нее от тебя ребенок, а ты… Ты говоришь, что ничего не изменится?! Все уже изменилось! Все изменилось… Я не понимаю…

Хотела сдержаться до последнего, но все-таки не смогла, начинаю плакать от обиды.

— Как ты можешь так спокойно говорить? Не хочу видеть ее больше здесь и слышать тоже. Не смей приводить ни ее, ни своего нагулыша к нам, слышишь?! — требую.

Лицо Демида каменеет.

— Я понимаю, ты Ленку возненавидела, но Макс тут при чем?!

— Не хочу видеть его в нашей квартире и точке. Даже во дворе! Пусть Ленка не подходит ближе, чем н километр…

— Мне ее на цепь посадить, что ли?!

— Посади. И намордник надень, чтобы не тявкала…

От злости я говорю совсем дурные слова, которые бы в хорошем настроении никогда бы не сказала. Я и не подозревала, что во мне сидит такая злюка, готовая плеваться отравленными иглами обиды.

— Тебе нужно успокоиться.

Демид пытается меня обнять и поцеловать, но я не могу терпеть его прикосновения сейчас, они мне противны. Я в них задыхаюсь и, что есть сил, отталкиваю его от себя.

— Не прикасайся! Пока ты… Пока ты держишь связь с семьей на стороне, не прикасайся.

— Что?!

Лицо Демид вытягивается.

— Ты что такое несешь? Ты жена моя.

— Пока еще жена. Если так пойдет и дальше, то это ненадолго.

Демид сердито выходит на лоджию и хлопает дверью. Он стоит у открытого окна и курит.

Я, злая, встревоженная и еще больше взвинченная, тоже покидаю кухню.

Спать он хочет.

Да как после такого потока откровений уснуть?! Он, что, робот бесчувственный?

Заглядываю обратно на кухню.

Смотрю, как нервно ходит по лоджии Демид, как часто прикладывается сигаретой к губам.

Видно, что нервничает, но почему тогда так спокойно и скупо со мной разговаривает?!

Поневоле начинаю сомневаться, что я ему нравлюсь. Может быть, свекровь права, и стоит больше внимания уделять внешности? Вот Ленка на чужой день рождения пришла при полном параде, сияла, как звезда на новогоднем концерте по тв, а я…

Боже, невыносимо! Просто невыносимо…

Слишком больно.

Демид разворачивается и смотрит на меня. Через стекло лоджии и все пространство кухни его взгляд достигает меня, впиваясь в самое сердце.

Он словно говорит: мне жаль, но…

Проклятое «но»!

Я медленно отхожу в другую комнату. Дойдя до спальни, останавливаюсь. Не хочу, чтобы он спал сегодня со мной, прижимался, как ни в чем не бывало и дразнил прикосновениями…

Сердито достаю из большого шкафа подушку и плед.

Бросить бы так и все. Но я не могу так поступить. Я же хорошая жена, хорошая жена должна заботиться о муже всегда… Мама мне это втолковывала и вбивала в голову постоянно. Я на автомате расстилаю плед, добавляю подушку и одеяло, постельное белье… Застилаю мужу диван и замечаю боковым зрением, что Демид уже стоит в дверном проеме, наблюдая за мной.

— Я постелила тебе в зале, — сообщаю кратко.

— Я, что, наказан за плохое поведение?

Муж пытается улыбнуться, а у меня от его улыбки по лицу вновь начинают бежать слезы, и я ухожу, бросив одеяло нерасправленным.

Мне кажется, это начало конца...

Глава 7

Глава 7

Он

Утром встаю невыспавшимся.

Диван довольно жесткий и совершенно не подходит для сна. Усердно пытаюсь себя убедить, что причина только в этом, а не в том, как я всю ночь прислушивался к приглушенным рыданиям Софии за стеной. Слышал, как она вставала к дочери, ходила с ней, укачивала. Все делала сама, не прося меня о помощи.

Плюс она закрылась в спальне изнутри, и я даже при всем своем желании не могу взять малютку на руки, покачать немного, чтобы жена отдохнула.

Пока нахожусь в ванной, София успевает прибрать за мной диван. На кухне уже стоит мой завтрак, накрытый полотенцем, чтобы не остыл раньше времени. Но самой жены нет.

Она в квартире, не ведет себя, будто неуловимый призрак, делая все, чтобы со мной не пересекаться.

Ясно, я получаю молчаливый игнор с ее стороны.

Завтрак съедаю быстро, но вкуса почти не чувствую. Мне остро не хватает приправы в виде жены, сидящей напротив или готовящей что-то для дочери. Не хватает ясного взгляда и мягкой, влюбленной улыбки.

Потискать немного жену перед уходом, поцеловать, дразня, чувствуя, как она млеет и тянется ближе…

Этого я тоже лишен.

Прихватив кружку-термос с кофе, который я всегда выпиваю по пути на работу, заглядываю в спальню. Дверь приоткрыта, дочурка еще спит, но уже неглубоким сном. Кажется, скоро проснется.

Наклонившись, я целую ее пухлые щечки, вздернутый носик, прижимаюсь губами к темному пушку волос.

Ева начинает переворачиваться и пытается встать, спросонья плюхнувшись мордашкой вниз. Она начинает похныкивать. В спальню заглядывает София.

— Зачем разбудил? Я душ не успела принять!

Жена упорно смотрит на дочурку и игнорирует меня.

Обижена.

Очень обижена!

Видеть меня не хочет.

— Иди, я посижу с ней.

— Спасибо, не стоит. Теперь сами как-нибудь справимся. Без тебя.

— Соф, давай с утра не будем ругаться?

— Я не ругаюсь, — посылает мне прохладную улыбку, но в глаза так и не смотрит. — Просто напоминаю, что у тебя есть работа. Не поедешь сейчас, попадешь в пробки.

— Работа может и подождать. Кроме работы у меня есть ты, дочь. Есть семья!