Предатель. Цена ошибки
Шрифт:
Некоторым хотелось узнать подробности нападения, но большинство действительно переживали обо мне. Я бы сама бегала к коллеге, если бы её пытались утопить. Но уже немного раздражает.
– Я очень рад, что не умерла, – мужской голос наполняет комнату. – Иначе я бы себя не простил. Как ты, Лизок?
– Артём? – приоткрываю один глаз, а после поднимаюсь. – Привет. Что ты здесь делаешь?
– Зашел навестить. И извиниться. Это мои люди недосмотрели, сработали плохо.
Мужчина оставляет пакеты с фруктами на столике, подходит ближе. Не уверена, что когда-то видела Рязанова настолько серьёзным.
– Это ведь не ты бросил меня в реку, – пожимаю плечами. Я даже не думала винить Артёма. – Всё в порядке.
– Нет, не в порядке. Я должен был предвидеть разные аспекты, но отвлекся на другое. Это непозволительно. Ты была под моей защитой, а я не досмотрел.
– Тём, это… Если тебе нужно услышать это, то – я тебя прощаю. И не виню. Ничего непоправимого не случилось. Ты не мог знать, что меня выследят через Левенко.
Рома тоже извинялся. У меня за эти дни в больнице – приемный пункт всепрощения. Но ведь правда, шанс был небольшой. Что увидев рядом со мной врача – Аслан заинтересуется им, вспомнит, что когда-то видел. И выйдет не через связь с Рязановым или Демидом, а просто решив, что я завела роман с Левенко.
Так запутанно!
И так банально просто!
Вот что бывает, когда недооцениваешь противника.
Но я не вижу смысла посыпать голову пеплом и постоянно извиняться. Это никак не изменит прошлого. Пусть лучше учатся на ошибках, не допускают их больше.
Единственный, чьих извинений я так и не дождалась – Демид. Он заглядывал пару раз. Я притворялась спящей, не было сил говорить с ним. Но ни разу мужчина даже в пустоту не сказал банального «прости меня».
Я…
Я и не собираюсь!
Но…
Хотелось бы услышать.
– Я присяду? – Артём не ждёт ответа, подтаскивает стул ближе ко мне, усаживается. – Поболтать с тобой хотел. Ты знаешь, я никогда не думал, но, оказывается, характер передается через фамилию.
– Не поняла.
– Юсуповы – все упертые бараны. Аслан, Демид. Ты.
– Я?!
– А кто всё время притворяется спящей и игнорирует Демида? Ты отвратительная актриса, Лиз. Вот-вот, – взмахивает рукой, указывает на моё лицо. – Твой стыд такой очевидный.
Рассерженно дышу, попавшись на обмане. Блин, я ведь была уверена, что притворяюсь натурально. Юсупов ни разу не упрекнул меня. Просто заглядывал, молча уходил.
Если бы я на самом деле спала, то никогда бы не догадалась, что он был в палате. Разве что по знакомому шлейфу парфюма.
– Вообще я, может, хотел медицинский совет. Или философскую подсказку? – Артём играет бровями, заставляя меня слабо улыбнуться. – Демид придурок.
– Это вопрос или диагноз?
– Это наблюдение лучшего друга. Он придурок. Но ты за него вышла замуж. Зная, какой он упрямый и самостоятельный в плане решений. Он всегда решал за вас двоих, тебя это устраивало.
– Не сравнивай! Одно дело выбрать страну для отпуска, другое – решать, что делать с моей жизнью.
– А ты бы никогда так не поступила?
– Естественно!
Возмущение настолько сильное, что я ищу, чем бы ударить Рязанова. И теперь прекрасно вспоминаю, почему мы общались мало. Его «быть или не быть» часто портило настроение.
Особенно, когда этот оболтус
поддавался ностальгии и вздыхал по какой-то ягодке. Демид на мои вопросы не отвечал, лишь говорил, что не стоит лезть в голову Артёма.Такие дебри, что потеряться можно на входе.
Сейчас же Рязанов явно хочет утащить меня за собой в самую чащу, а я позволяю.
– Можешь на секунду представить, что ничего не произошло? – просит спустя минуту молчания. – Ну, скажем, ваши отношения год назад. До твоей беременности, до развода. Когда всё было хорошо и вы любили друг друга.
– Зачем? Артём, знаешь, если Юсупов хочет что-то мне сказать или объяснить, то пусть делает это сам.
– Юсупов мне голову открутит, если узнает, что я к тебе пришел. Он будет побитой собакой за тобой таскаться, но трогать не станет.
– Его проблемы. Я ему объясняться не мешала.
– Сказала спящая красавица.
– Что там про год назад?
Перебиваю, чувствуя накатывающую неловкость. Артём не говорит прямо, но словно подталкивает к тому, что я должна выслушать Демида. Снова. А оно мне нужно?
Пусть живёт себе спокойно.
Главное…
Живёт.
Каждый раз, стоит подумать про то, как Юсупов рисковал жизнью, у меня в желудке всё скручивается. Тошнит и пальцы дрожат.
Он мог погибнуть.
Если бы оставил пистолет на берегу, а его отец решил пристрелить.
Если бы не вынырнул, а его утянуло на дно.
Если бы…
У меня каждый раз перед глазами темнеет, когда я представляю это.
– Вот год назад, если бы, не приведи Господь, Демиду понадобилась пересадка почки, – Артём будто хочет добить меня. – Ты бы просто развернулась и ушла? Или стала бы донором?
– Я не могу просто стать донором, там масса обследований и людей, которые подойдут лучше. Например…
– Стоп, – Рязанов смеётся и взмахивает руками. – Забываю, что общаюсь с доктором. Представь, что ты все проверки прошла, идеальный донор, лучше не найти. А других вообще нет, в списке он далеко и всё такое, операция нужна очень срочно.
– То есть, спасти могу только я?
Хмыкаю, потому что ситуация настолько невозможна, что даже смешно. Супруги редко подходят на роль донора, обычно нужны прямые родственники.
Я со скучающим видом взмахиваю рукой, прося Рязанова продолжить. Уже знаю наперед. Да, конечно, ты пойдешь на всё, чтобы помочь любимому человеку.
Вот только отдать почку или играть чужой жизнью – это разные вещи!
Совершенно!
– И ты очень любишь Демида, – мужчина напоминает зачем-то. – Ты бы помогла?
– Да, но…
– А он отказывается. Неважны причины, Юсупов просто отказывается принимать твою помощь. Не хочет рисковать твоим здоровьем, к примеру. Но нужно срочно. Вот либо он берет твою почку, либо умирает.
– Рязанов, ты уже перегибаешь. Если пациент отказывается, то…
– Ты бы попыталась его спасти?
– Да, – цежу, понимая, что Артёму не нужны объяснения, он всё подводит под нужные ему ответы. – Я бы сделала для этого всё.
– Соврала бы ему?
– Что?
Я теряюсь, потому что разговор идёт совсем не так, как я предполагала. Мужчина словно задумал что-то другое, а я не могу словить саму суть этих вопросов. Истинные мотивы.