Предатели Гора

— Не вставайте с колен в такое время, — взмолилась Клодия, глядя на меня сквозь слёзы.

Голова в тюрбане снова появилась в окошке. Окинув взглядом камеру и найдя нас на тех же местах, надзирательница исчезла. На сей раз, как только она это сделала, я склонился до пола, чтобы понять есть ли у меня шанс схватить её из-под двери. К моему разочарованию и злости, кастрюлю с едой и куском хлеба, пропихнули под дверь палкой. Моя сокамерница рванулась к кастрюле и торопливо переложила продукты из одной емкости в другую, а затем вернула раздаточную кастрюлю на место, просунув её в щель наполовину. И опять для того, чтобы управляться с сосудом была использована длинная палка. Надзирательницу хорошо обучили тому, какие правила не следует нарушать в рутинном обслуживании заключённых, с поправкой на то, конечно, что она была женщиной. Я не сомневался также и в том, что где-то поблизости должен быть мужчина, в чьи обязанности входило поддержать её в случае необходимости. Я был зол и раздосадован, но выпрямился вовремя, чтобы в тот момент, когда она просмотрела в окошко снова, как ни в чём не бывало стоять на коленях. Использование этих двух кастрюль скорее было не мерой безопасности, поскольку можно было бы обойтись и одной кастрюлей, или устроить обмен ими, поддерживая при этом подходящее расстояние между заключенными и надзирателем, а сохранением ёмкостей закреплёнными к каждой конкретной камере. Это помогает предотвратить распространение инфекций и делает заключённых ответственными за гигиену к своей камере.

— Пожалуйста, дайте нам больше еды! — крикнула Клодия.

— Леди, Вы и так слишком толстая, — заявила надзирательница.

— Пожалуйста! — попросила заключённая.

Вообще-то, на мой взгляд, Леди Клодия, уже не была толстой. С другой стороны, вполне вероятно, что она питалась как минимум не хуже, чем большинство в Форпосте Ара, по крайней мере, до того, как оказаться в камере, памятуя о её запасах и дополнительных продукты получаемых на стене через корзину.

— Вы что, боитесь, что ваш цвет лица пострадает? — едко поинтересовалась надзирательница.

— Пожалуйста! — взмолилась Клодия. — Пожалуйста!

Но заслонка уже скользнула на месть и с треском закрылась.

— Самка слина! — выкрикнула бывшая шпионка, сжимая кулаки. — Как я ненавижу её! Я ненавижу её! Ненавижу!

Стоя на коленях, женщина, в отчаянии стучала кулаками по каменному полу. Хорошо ещё, что солома смягчала удары, а то руки бы отбила. Немного успокоившись, она мрачно уставилась на скудную горку каши и корку хлеба, лежавшие в кастрюле.

— Похоже, они собираются уморить меня голодом! — проворчала она.

— Нас, — поправил я Клодию.

— Да, нас, — опомнилась она.

— Подозреваю, что Ты питаешься не хуже большинства жителей Форпоста Ара, — заметил я.

Думаю, что мужчины на стенах получали больше, но даже они, по крайней мере, те которых видел я, выглядели полуголодными.

— Между прочим, — добавил а, — эта порция мало чем отличается от того что дают новообращённой рабыне в период её начального обучения, когда преподают зависимость от хозяина в плане еды.

Женщина что-то сердито буркнула и встала на ноги. Она сделала было шаг в сторону кастрюлю, но была внезапно остановлена.

— Ой! — пискнула она, с удивлением глядя вниз, на мою руку, сомкнувшуюся на её лодыжке.

— На живот, — скомандовал я сокамернице.

— Что Ты делаешь? — возмутилась она, сердито сверкая глазами.

До вожделенной еды она теперь добраться не могла.

— Сейчас же, — рявкнул я.

С недовольным видом женщина легла на живот, и я оттянул ёе на пару футов назад за щиколотку. Она вытянула руки, но всё чего этим добилась, это того, что убедилась, что до кастрюли ей не дотянуться. Тогда я встал и, забрав пищу, унёс её к дальней стене камеры, где сел со скрещенными ногами, поставив кастрюля перед собой. Клодия обернулась, не осмеливаясь встать, и уставилась на меня.

— Можешь подползти, — разрешил я сокамернице. — Но не смей приближаться настолько, чтобы коснуться еды.

Женщина, отчаянно ёрзая по полу животом, продвинулась поближе ко мне.

— Ты голодна? — осведомился я.

— Да! — ответила она.

— А поесть хочешь? — уточнил я.

— Да! — простонала Клодия.

— Тогда выступай, — приказал я.

— Нет! — возмутилась она. — Я — свободная женщина!

— Замечательно, — пожал я плечами.

Не обращая больше на неё никакого внимания, я подхватил из кастрюли щепотку каши и отправил себе в рот. Нда-а, клейкая, полусвареная масса, Ни сахара, ни соли.

— Пожалуйста! — заплакала женщина, но с живота не поднялась.

— Ты всё ещё думаешь, что являетесь единственной заключённой этой камеры? — осведомился я.

— Пожалуйста! — взмолилась она.

Я подцепил пальцами ещё немного каши и отправил в рот.

— Я выступлю! — всхлипнула Клодия.

— Встань, — скомандовал я, — отойди немного назад, чтобы я мог тебя хорошо видеть.

Я отставил кастрюлю в сторону и выжидающе посмотрел на неё. Клодия не была женщиной Земли. Та, если бы к тому моменту ещё не была избита и научена своей женственности, несомненно, потянула бы время, уверенная, что гореанские мужчины окажутся столь же слабы, как и те, к которым она привыкла на своей родной планете. Однако все они достаточно быстро осознают, что средний гореанин просто не разделяет надуманных политических концепций женской вседозволенности, которые на Земле в очень многих случаях преуспели в том, чтобы навредить, ослабить, а зачастую и вовсе лишить мужчин их мужества. Землянки внезапно для себя обнаруживают, что их рассматривают в контексте биологии и природы. Они быстро узнают также и то, что воля у среднего гореанина железная, и он имеет личную и традиционную власть реализовать свою волю.

— Выпрямись, — приказал я, — ладони рук прижми к бёдрам с боков.

Она замерла передо мной. Шпионка была прекрасна, хотя в ней пока чувствовалась некоторая твердость и озлобленность.

— Начинай, — скомандовал я.

Женщина сделала несколько неловких движений.

— Честно говоря, смотря на твои движения, — сказал я, через некоторое время, — мне трудно поверить, что охранники тебя кормили.

Клодия сердито посмотрела на меня.

— Теперь, давай-ка, сделай это так, как Ты делала для них, — приказал я. — Уже неплохо.

Я полюбовался обнажённой женщиной, и демонстративно набрав в пальцы комок каши побольше, забросил в рот и причмокнул. В конце концов, я тоже был голоден. Я не ел с самого утра. Последний раз я поужинал в нашей с Фебой маленькой палатке. Безусловно, у Клодии тоже со вчерашнего полудня ничего во рту не было.

— Пожалуйста! — простонала женщина, глотая слюну.

— Но я, более требователен, чем те охранники, — предупредил я, подцепляя ещё порцию каши на палец. — Ты меня поняла?

— Да! — всхлипнула Клодия, и начала, снова пытаться произвести на меня впечатление, на сей раз ещё более отчаянно.

Теперь у неё получилось гораздо лучше. А когда, через некоторое время, я начал помогать ей, давая подробные инструкции, ставя её, то тут, то там в разных частях камеры, в рабские позы, так и вообще превзошла сама себя. В конце Клодия, задыхающаяся от усталости, вся покрытая капельками пота, легла передо мной на живот. Я показал ей жестом, что она должна встать на колени рядом со мной, и сам поместил её руки на бёдра в том месте, где это положено, попутно вытерев руку о её голову. Коротко подстриженные волосы женщины были влажными от пота.

Наконец, я начал кормить мою сокамерницу. Иногда я принуждал её тянуться к моей руке, держа порцию каши на пределе досягаемости. Иногда заставлял облизывать и обсасывать мои пальцы, что она, кстати, делала достаточно нетерпеливо, боясь потерять хоть крошку еды. Когда каша и хлеб закончились, женщина встала на колени, откинувшись на пятки и укоризненно глядя на меня.

— Встань, — велел я, — отступи немного назад, чтобы я могу хорошо тебя рассмотреть, выпрямить, руками прижни к бёдрам, как Ты делала это прежде.