Предательство

Мысль, что скоро он сможет обнять Стефани, сразу же подняла настроение Майка. Оставив окно открытым, он пошел па кухню, взял горсть кукурузных хлопьев из зеленого керамического кувшина, сделанного еще давно сестрой на уроках по искусству, и вернулся в гостиную. Сегодня вечером команда «Филлис» встречается с «Пиратами» на стадионе Ветеранов. Возможно, ему удастся посмотреть по телевизору последние минуты игры.

Майк собирался сесть в большое легкое кресло отца, когда услышал стук в дверь. Уменьшив громкость телевизора, он пошел открывать. Перед входной дверью стояли двое мужчин. И хотя Майк никогда раньше не видел полицейских в штатском, он сразу же узнал профессию незнакомцев.

— Чем могу служить?

— Я сержант Кейд, детектив из Бурлингтонского центра по борьбе с наркотиками, — ответил, сверкнув значком, один из них, похожий на Дона Джонсона. — А это детектив Миллер, — кивнул сержант в сторону коллеги.

— Наркотики? — похолодел Майк.

— Совершенно верно. Вы Майк Чендлер?

— Да. А что?

— У нас ордер на обыск вашего дома, мистер Чендлер, — произнес сержант Кейд, вытащив документ из нагрудного кармана и протянув его Майку. Майк читал ордер расширенными от изумления глазами. Он никогда раньше не видел такого рода документов, но мог с уверенностью сказать, что это была официальная бумага вплоть до печати и подписи судьи по имени Эрнест Гоор.

— Это какая-то ошибка.

— Может быть. А возможно, и нет. Где ваша комната?

— В конце коридора, — произнес Майк, и его сердце почему-то сильно заколотилось. — Вторая дверь налево. — Он последовал за полицейскими. — Вы не хотели бы сказать мне, что ищете?

— Мы вам скажем, когда найдем.

Это, наверное, были наркотики. Но почему у него? И самое главное, кто донес на него? Майк не очень хорошо разбирался в юриспруденции, но знал, что ордер на обыск не выдается без веских оснований.

«Это какая-то ошибка, — снова подумал Майк. — Кто-то указал неправильный адрес. Кейд и его коллега сами скоро в этом убедятся». Но тем не менее Майк продолжал волноваться. Стараясь не выдавать своего беспокойства, он наблюдал, как двое мужчин обыскивали его комнату. Они работали быстро и тщательно: осмотрели по отдельности его баскетбольные награды, опустошили его шкаф и проверили всю его одежду. Полицейские даже сняли книжные полки со стены.

— Я же вам сказал, что вы пришли не по тому адресу, — почти вздохнув от облегчения, произнес Майк.

— Эй, Уилл, посмотри, что я нашел, — обратился к коллеге старший полицейский, присев перед письменным столом. В одной руке он держал пластиковый пакетик с белым кристаллическим порошком, в другой — пистолет.

— Что это, черт?.. — Майк замер в шоке при виде наркотиков и оружия.

— Тут кое-что еще, — указал на выдвижной ящик Миллер. — Полдюжины маленьких пакетиков и конверт с большой суммой денег. — Он посмотрел на содержимое конверта. — Похоже, около тысячи долларов.

— Как это сюда попало? — Майк смертельно побледнел.

— Тебе лучше знать, как это очутилось здесь, Чендлер. Это твой стол.

— Черт побери! — закричал Майк. Его сердце бешено колотилось. Он указал на наркотики, которые Миллер все еще держал в руках. — Это не мои вещи. Ни одна из них мне не принадлежит.

— Конечно, нет, — произнес Кейд, вытаскивая из заднего кармана наручники. — Это фея оставила.

— Вы не слушаете меня. Это не мои вещи. Вы арестовываете не того, кого надо. Я ни разу в жизни не принимал наркотики. И у меня нет оружия, — кричал Майк. Кейд щелкнул наручниками. — Все это сфабриковано. Ложное обвинение.

— У вас есть право на молчание, — произнес полицейский, не обращая внимания на слова юноши. — В противном случае все, что вы сказали и скажете, может быть использовано против вас в зале суда. У вас есть право на адвоката…

Следующие два часа были похожи на ночной кошмар. Прежде чем Майку разрешили позвонить отцу в хижину Пола, его отвезли в Бурлингтонскую окружную тюрьму в Маунт-Холли, где сняли отпечатки пальцев, сфотографировали и вынесли официальное обвинение в хранении наркотиков с целью их дальнейшей реализации. Затем Майка отвели в специальную комнату для допросов, где Кейд и Миллер несколько раз задавали ему вопросы. Каждый раз он отвечал одно и то же. Кокаин, оружие и деньги ему не принадлежали. Он никогда раньше их не видел. Кто-то, должно быть, вошел к нему в дом и оставил все это. Нет, он не знает, кто это мог сделать и почему. Нет, у него не было врагов.

В час ночи приехал отец Майка.

— Что, черт возьми, происходит, сынок? — спросил Ральф. Его лицо выражало крайнее беспокойство, и он ждал от сына каких-нибудь объяснений. Они сели в комнате для допросов. Рядом стоял охранник.

— Это сфабрикованное ложное обвинение, папа. — Майк был вне себя от ярости. — Сержант Кейд утверждает, что обыскивал дом, так как информатор ему донес, что я занимаюсь наркотиками.

— Какой информатор?

— Черт его знает. Кейд не скажет. Он не обязан говорить.

— Почему же он так уверен, что информатор не врет?

— Потому что Кейд утверждает: когда информатор указал ему адрес, сержант дал ему тысячу долларов помеченными банкнотами и отправил в дом, и, как мне было сказано, это вполне законный способ поймать наркодельца. Затем информатор вышел из дома, денег у него не было, зато в кармане у него лежал пакетик с кокаином, которого, опять-таки по словам сержанта Кейда, до этого у информатора не было. Ты догадываешься, где они нашли деньги?

— В твоей комнате?

— Ума не приложу, как они туда попали, — кивнул головой Майк. — А также все другие улики, связанные с этим делом. Я вернулся домой около десяти. Кроме Кейда и второго полицейского, я ни с кем не говорил, никого не видел.

— Я верю тебе, — Ральф хотел взять сына, сидящего за столом напротив него, за руку, но охранник остановил старика.

— Никаких контактов, пожалуйста.

Ральф угрюмо посмотрел на охранника и снова повернулся к сыну.

— Так ты думаешь, эти два полицейских подставили тебя? — понизив голос, чтобы его не слышал охранник, спросил старик.

— Похоже, я сошел с ума, — Майк сухо и безрадостно рассмеялся. — Я никогда раньше не видел ни Кейда, ни Миллера.

— Кто-то мог втянуть их в это.

— Может быть. Сначала это мне не приходило в голову, но теперь все приобретает смысл. — Его руки, лежавшие на столе, сжались в кулаки. — Мне известен только один человек, очень злопамятный и достаточно могущественный, чтобы так обойтись со мной и избавиться от меня.