Предавший однажды
Шрифт:
— Как это — четвёртая? — выдохнула блогерша с негодованием, даже покраснела вся, слившись цветом со своими волосами. — Да вы мне врёте!
— Не вру. Можете спросить у Кости — он подтвердит. Мы с ним и к психологу ходили после того, как всё вскрылось. Так что я уверена — не вы первая, не вы последняя, и если Костя не хочет развода…
— Да пошёл он в жопу! — почти взвизгнула Оля, опрокинула чашку с недопитым кофе на стол, из-за чего по поверхности разлилось молочно-бежевое пятно, и кинулась к выходу, удивительно твёрдо передвигаясь на огромной платформе своих кроссовок.
Я
Удивительная девушка. То, что у Кости одновременно с ней есть жена, её не раздражало, а вот упоминание других любовниц и сравнение с ними взбесило. Наверное, потому что жена — птица другого полёта, проза жизни, ошибка молодости. А любовница — это про более сознательный выбор, чувства и страсть.
Оскорбила её возможность быть четвёртой. Что ж…
«Косте, кажется, наконец-то повезло», — с иронией подумала я и наколола на вилку кусочек огурца.
91
Костя
Работалось весь день плохо — до самого вечера он думал о том, что сказать Наде. Предъявить фотографию или сделать вид, что ничего не видел? Да, был и такой вариант. Костя осознавал: он просто привык врать, поэтому умолчание кажется наиболее лёгким выходом из ситуации. Как говорится: «Нет тела — нет дела», то есть, если сделать вид, что никакой фотографии не было, можно продолжать жить как жили. Всё же было хорошо, пока он не умудрился пробормотать во сне Олино имя. Чёрт бы побрал эту прилипчивую девку! Скорее бы она уже отлипла.
Его желание исполнилось часа в три дня, когда Костя получил от Оли сообщение в мессенджер — несмотря на его настойчивую просьбу не делать подобного. Все разговоры с ней он предпочитал вести по рабочему городскому телефону или во время личных встреч.
«Ну ты и гад! — писала Оля, и у Кости брови взмыли вверх, устремившись в небо. — Я виделась с твоей женой! И она мне сказала, что я у тебя — четвёртая! Это правда?!»
Нервно хохотнув, Костя набрал краткое:
«Нет, на самом деле любовниц у меня было больше десяти. Просто Надя не о всех знает. Я же сразу тебе сказал, что не хочу разводиться».
Он почти почувствовал, как от Олиной злости в руке раскаляется мобильный телефон.
«Сволочь! Не подходи ко мне больше!»
«Не подойду, но про контракт не забывай. Подведёшь — заплатишь неустойку. И да, помни, что я ещё могу вынести эту историю на всеобщее обозрение. Посмотрим, на чьей стороне будут твои подписчики».
В ответ ему прилетела куча матерных слов, и Костя, вновь хохотнув, кинул телефон на стол. Попал неудачно — прямиком в чашку, она отлетела к стене и треснула. Хорошо, что кофе к тому моменту он уже допил.
— Ничего, посуда бьётся к счастью, — пробормотал Костя, собирая осколки в урну. Хотелось верить, что и правда всё и Оля не передумает завтра, а то и сегодня. С её эксцентричностью возможно что угодно. В любом случае главное — чтобы она не решила разорвать контракт с «Ямбом», а ещё…
Блогерша ведь написала: «Я виделась с твоей женой». Что эта дура наболтала Наде?
От проблем, свалившихся разом на его бедную голову, у Кости заломило
в висках. Как это всё решать? Что говорить Наде, показывать ли фотографию, и поверит ли жена, если он скажет правду?Правду…
Поначалу эта мысль показалась Косте на редкость рискованной и в целом нереальной — ну какую ещё правду, разве после всего, что было между ним и женой, она сможет поверить в эту правду?
Но чем больше он об этом думал, тем сильнее убеждался: откровенный разговор, правда до последней капельки — его единственный шанс на сохранение брака. И если он действительно хочет удержать жену от развода, должен быть честным. Это ведь и психолог говорила! Но Костя тогда даже внимания не обратил: ему казалось, что подобное утверждение — привет Капитану Очевидность. Удивительно, что он забыл о нём. Слишком привык врать, да. Врать и недоговаривать.
Но хватит. Пора признаться во всём и потребовать от Нади такой же откровенности. И тогда, возможно, у них получится вернуть мир в семью.
92
Надежда
Когда я пришла в офис после обеда с Олей Лиззи, Ромки на рабочем месте не оказалось, и Сеня, потирая лысину, обескураженно пробормотал:
— Случилось у него чего-то. Чего я не в курсе, он не сказал, как обычно, ты ж его знаешь. Но умчался так, что пятки сверкали и макушка дымилась.
У меня неприятно заныло в груди, и захотелось выругаться. Когда же Ромка начнёт жить спокойно? Сколько можно мучиться и существовать на пределе возможностей? Он же так точно в ящик сыграет в самое ближайшее время.
Я попыталась ему дозвониться, чтобы узнать, почему он ушёл с работы, — но телефон не отвечал. На сообщения Ромка тоже не реагировал, и я совсем запаниковала. Ну не спрашивать же у Совинского, по какой причине наш верстальщик покинул рабочее место на три часа раньше? Впрочем…
— Надя, я всё понимаю, — укоризненно сказал Максим Алексеевич, когда я пришла к нему в кабинет с вопросом, — мы вместе давно работаем и все тут сроднились. Но мне кажется: болтать о личных делах сотрудника всё-таки неприлично.
— Я просто волнуюсь, — пробурчала я, вздыхая. Да, было глупо требовать ответа от Совинского. Но разве сердце слушает голову, будучи влюблённым?
— Я сам волнуюсь, — нахмурился шеф. — Но говорить подробности не стану. Попробуй завтра поинтересоваться у Ромки, если он придёт на работу.
— А он…
— Пока непонятно. Всё может быть.
Ромка часов в шесть вечера написал мне краткое: «Надя, всё в порядке, завтра поговорим», но я понимала, что в порядке быть не может, и из-за этого почти перестала думать про Олю и мужа. Они отошли даже не на задний, а на периферийный план — вроде бы видно, а вроде бы и нет. И не волнует совершенно. Меня волновало совсем другое, но повлиять на это «другое» я не могла никак.
— Надюш, подожди! — неожиданно услышала я голос Кости, когда подходила к подъезду нашего дома с пакетом наперевес. Муж подхватил его, охнул от неожиданности, поскольку пакет был тяжёлый, и поинтересовался: — Что у тебя там, кирпичи?