Предел безнаказанности

Улыбка исчезла с лица парня. Его так давно никто не называл: в родной деревне все без исключения звали Антохой, словно пацаненка, в школе – либо по фамилии, либо Дурындой, чего он терпеть не мог.

– Погоди маленько, – бросил он через плечо и ненадолго оставил Марину одну. Вернулся с помойным ведром, наполовину наполненным водой. Девушка поднялась с ящика, и Антоха отставил его в сторону.

– Только не думай, что я собираюсь тебе руки развязывать!

– Но-о-о…

– И не вздумай брыкаться, все равно ничего не выйдет, только хуже себе сделаешь.

Подстраховавшись, чтобы Марина не ударила его ногой, Антоха зашел за столб, на ощупь расстегнул пуговицу на джинсах пленницы, затем молнию, после чего стянул джинсы вместе с трусиками. Чтобы снять их совсем, пришлось сорвать с ног сапожки. Девушка осталась в одних носочках, расстегнутой блузке и бюстгальтере.

– Не бойся, смотреть, как ты писаешь, мне не интересно, – сказал Антоха, придвигая к ней с боку ведро. После чего отошел в сторону и зашумел инструментами, перекладывая их на полке.

Когда она закончила, переставил ведро в угол и остановился в метре перед девушкой, бесцеремонно ее разглядывая и взвешивая в руке, теперь уже садовые ножницы. Марина сжала ноги, на глаза навернулись слезы – ничего унизительней она в своей жизни не испытывала.

– Зато все остальное – очень интересно, – продолжая страховаться, Антоха подошел к ней с боку, протянул ножницы и аккуратно перерезал лямку бюстгальтера. Теперь он мог любоваться еще и обнаженной девичьей грудью.

– Ну, что, не станешь брыкаться?

Отбросив ножницы, он просунул руку между девушкой и столбом и сначала робко, затем все сильнее принялся наглаживать ее ягодицы, другой рукой стал по очереди тискать груди. В последнее время он частенько представлял себе подобные сцены, но до сегодняшнего дня это оставалось лишь в фантазиях. Девушка всхлипнула, все тело ее затрясло. Антоху тоже затрясло. Тяжело дыша, он прижался к ней, пытаясь просунуть руку между ног, некоторое время она не позволяла этого сделать, но все же не справилась с его натиском. Он прильнул губами к соску и сильно его сжал, заставив девушку вскрикнуть. Но когда захотел то же самое сделать с другим соском, неожиданно почувствовал резкую боль в правом ухе и отскочил назад.

Она все-таки укусила его! Прокусила ухо до крови, хорошо хоть вообще не откусила!!!

– Ах, ты… – прошипел он, глядя на испачканные кровью пальцы.

– Лучше сразу его ампутируй, – сказала Марина. – А то я заразная!

– Заразная? – опешил парень. – Врешь!

– А ты все-таки попробуй трахнуть меня – узнаешь, заразная я или нет.

– Дура! – Антоха бросился к лестнице.

– Пить хочу! Принеси воды! – крикнула Марина ему вслед. И вполголоса добавил: – Урод озабоченный!

* * *

Эта тропинка, начинающаяся у железнодорожной платформы Скоротово и сильно петляющая по лесу, тоже вела в деревню Богачево. Но, во-первых, идти по ней было в два раза дольше по сравнению, если добираться из Кобяково, а во-вторых, сначала она выводила в другую деревню – Раево.

Володя шел по ней быстрым шагом, перепрыгивая через выпирающие из земли корни, балансируя на скользких обтесанных с одной стороны бревнышках, уложенных в наиболее сырых местах, порой, срываясь на бег. Он не мог объяснить, почему торопится, и вообще, зачем снова приехал в эти места. Причина, конечно, была. Пропала Марина Филиппова. И не исключено, что он был одним из последних, кто ее видел, не исключено, что видел живой! Но что в данной ситуации он мог предпринять?

На самом деле все могло оказаться до примитивного просто. Марина, девушка взрослая, могла, к примеру, задержаться в том же Кобяково у какой-нибудь своей подруги, либо вообще у знакомого, любовника. Володя ничего не знал о ее нынешней жизни, и предположений могло быть множество. Но он чувствовал, что все не так тривиально, что с девушкой действительно случилась беда. Только бы не такая ужасная, непоправимая беда, как с его друзьями!

Марина любила ходить по грибы, и он решил для начала поискать ее в лесу – мало ли что, вдруг подвернула или сломала ногу и теперь лежит в каком-нибудь отдаленном от дорог, заросшем овраге, безуспешно зовя на помощь. Володя неплохо знал этот лес, помнил, хотя и прошло почти три года, где и какие грибы здесь лучше собирать. Кстати, строчки, за которыми могла отправиться Марина, росли лишь в определенных местах, и таковых было сравнительно немного. Вот их-то бывший пограничник и решил проверить в первую очередь. Но прежде тропинка вывела его в Раево.

Над деревней висела тишина, даже петухи не пели, собаки не лаяли, словно никто в ней и не жил. А местечко было – любо-дорого посмотреть. Сразу за околицей хвойный лес, с садах вовсю цветут яблони и вишни, выводящая к озеру улица вся в сирени. На поверхности озера ни всплеска, ни мельчайшей ряби, словно вода застыла. Почему же Лариса назвала это место страшным, почему просила здесь не показываться?

Он спустился к узкому деревянному мостику, перекинутому на противоположный берег. Старенький, с кривыми перилами и прогнившим настилом, он не внушал доверия, казалось, намного безопасней обойти озеро по берегу. Впрочем, переходить на другую сторону Володя не собирался.

Громкий всплеск за невысоким бугорком прервал его раздумья. Всплеск повторился, и Володя поспешил подняться на бугорок, посмотреть, что там происходит. У самого уреза воды какой-то парнишка тащил на согнутой дугой удочке барахтающуюся рыбину.

– Не торопись! – традиционно посоветовал Володя.

– Чего? – парень обернулся, встретился с ним взглядом, и в ту же секунду Володя схватился за горло, словно его что-то ужалило изнутри, ноги сами собой завибрировали, он упал и скатился к самой воде. Еще бы немного и бултыхнулся! Остался лежать, ничего не понимая, ощущая лишь короткие вспышки боли по всему телу.

А парень, больше не обращая на него внимания, продолжал вываживать сопротивляющуюся рыбу. Подвел ее к берегу, чуть отступил и, поднатужившись, выбросил из воды извивающуюся щуку. Сорвавшись в воздухе с крючка, она продолжила полет и упала в нескольких метрах от берега в густую траву. Рыболов отбросил удочку и кинулся ее искать. Нашел быстро и, сжимая щуку двумя руками, чтоб не выскользнула, вернулся на свое место.

Володе стало очень жарко и как-то очень тесно в удобной еще несколько секунд назад одежде. Возникло неодолимое желание немедленно сбросить с себя футболку, джинсы, кроссовки.

– А я тебя, кажется, знаю, – сказал парень, кладя добычу на землю. – Ты тот самый Седой, который в Кобяково дачу снимал. А недавно из армии вернулся. Вместе с Игорем Федоровым. Точно?

– Точно, – ответил Володя.

Чувство стесненности в собственной одежде пропало. Некий дискомфорт остался, и слюна, которой он сплюнул, оказалась с кровью, но по сравнению с только что испытанной во всем теле болью, это казалось ерундой. Приглядевшись, он узнал рыбака.

– Дурында?

– Не называй меня так! – огрызнулся тот. – Пожалеешь!