Предел Доминирования

Наконец доктор Паркер отложила ручку и блокнот.

— Кто готов послушать сердцебиение?

— Я. А вы оба, папашки, готовы к этому? — спросила Рейн задумчиво.

— Без сомнений, любимая, — просиял Лиам. — Не могу вспомнить, когда так сильно волновался.

— Проклятье, да, — согласился Хаммер.

Рейн легла на стол и подняла рубашку. Она стянула пояс штанов для йоги вниз по бедрам и глубоко вздохнула. Доктор Паркер выдавила Рейн на живот нечто похожее на гель. Комната погрузилась в пронзаемую ожиданием тишину, когда врач прижала маленький ручной прибор к выпуклому животику Рейн. В то же мгновение воздух огласил громкий, потрескивающий статический фон.

Затем кабинет внезапно наполнился мягким, частым звуком: тук, тук, тук. Улыбка, засиявшая на лице Рейн, могла бы осветить весь Лос-Анджелес. Слезы счастья полились из ее глаз. Лиам стоял и смотрел на нее с восхищением и трепетом на лице. Сердце Хаммера сжалось, в горле встал комок. Он слышал сердцебиение ребенка, которого они создали вместе, качающее кровь, растущее, живое.

Все страхи и тоска, отодвинутые им, всплыли на поверхность покрывалом паники.

— Боже мой. Это поразительно, — выдохнула Рейн. — Это наш ребенок.

— Так и есть, любимая. — Лиам пожал ее руку. — Это самый замечательный звук, который я когда-либо слышал. О, Рейн. Наша кроха такая сильная.

Лиам прав. И Хаммер не мог прекратить задаваться вопросом, что, черт подери, он будет делать, если пропустит другие значимые моменты жизни этого ребенка. Блять, он должен задавить беспокойство, не позволять ему расти в этот чудесный момент.

Вскоре, вероятно, у него будет тридцать лет, чтобы потратить их на сожаления.

Он быстро наклонился к будущей мамочке и наградил ее медленным, полным любви поцелуем.

Когда же он вновь поднялся, Рейн кинула на него обеспокоенный взгляд.

— Макен?

Он потер глаза, словно был ошеломлен. А так и было. Радость боролась с печалью, выбив из него дух. Слышать сердцебиение, видеть выпуклый животик Рейн, это ошеломило его на совершенно ином уровне.

Как он сможет пережить, если не поприветствует вместе с ними новую жизнь, не увидит и не разделит с ними взросление их ребенка? Как ему вынести осознание того, что жизнь пройдет без него?

«Не здесь, придурок. Держи свое дерьмо при себе. Ты не можешь прямо сейчас провалиться в эту дыру».

— Это поразительно, прелесть, — наконец, выдавил он. — Чудесно.

Лиам отступил, и Хаммер быстро наклонился и сгреб ее в объятия. Борясь с желанием врезать кулаком в стену, он нежно обхватил руками лицо Рейн и поцеловал ее.

— Ты счастлив, да?

Он был счастлив за нее и Лиама и не был в восторге от кучи обломков, в которую превратился. Но, будь он проклят, если вывалит на нее хотя бы частичку.

Напялив на себя маску спокойствия, он послал ей широкую улыбку.

— Я более чем счастлив. У этого ребенка никогда не возникнет вопроса, любят ли его или ее.

«Рейн и Лиам проследят за этим».

— Никогда, — подтвердила она.

Хаммер отступил и отвернулся, прежде чем рвано и глубоко вздохнуть. Пока Паркер разговаривала с Рейн, он ходил, чтобы нейтрализовать кислоту, текущую по венам. Но единственное, на чем он мог сосредоточиться, это на обнаружении ублюдка, подставившего его, и если ему представится шанс, он отомстит этому мудаку всеми известными способами.

— Увидимся, Макен. — Доктор Паркер улыбнулась и покинула комнату.

«А может, и нет».

— Спасибо, — успел сказать Хаммер как раз перед тем, как дверь закрылась.

— Давай приведем тебя в порядок, а? — Несколькими салфетками Лиам вытер гель с живота Рейн, натянул штаны, а затем притянул ее в свои объятия. — Поверить не могу, что тот звук шел от нашего ребенка.

— И не говори, — пискнула Рейн. — Это было… потрясающе.

«Пользуйся моментом. Он может стать последним».

Стиснув челюсти, Хаммер пересек комнату и прижался к спине Рейн. Он обвил руками обоих, а затем закрыл глаза и вдохнул ее запах. Нагнувшись, он поцеловал ее за ушком.

— Слушать это сердцебиение было более чем поразительно. Ты будешь феноменальной матерью.

— Потому что у меня есть два феноменальных папочки в помощь, — развернувшись, она подняла к нему голову. — Я просто знаю это.

Она поцеловала его, и Хаммер чертовки сильно хотел разделить с ней ее уверенность.

— Давайте пообедаем. Надо нарастить немного мяса на твои кости, любимая. — Лиам обхватил в чашу ладони ее щечку и повернул к себе, так же поцеловав ее.

— Да, мы должны сделать так, чтобы ты набрала вес.

— Не слишком много. Совершенно не желаю ходить как утка.

— Но зато тебя станет больше для любви, прелесть, — пробормотал Хаммер.

Борясь с собой, чтобы остаться в настоящем, он вновь искал тот кусочек покоя. Но он не обманывал себя. Было слишком просто впасть в отчаяние, если он не будет начеку.

После обеда в любимой пиццерии Рейн, они вернулись домой. Брин вцепилась в Рейн и настояла на том, чтобы они отправились покупать товары для детской. Дункан, благослови его Господь, согласился свозить женщин и носить сумки с покупками. Он подмигнул сыну и хлопнул жену по попке, а затем они втроем вышли за дверь.

— Что скажешь, если мы захватим пару бутылок пива и посидим у бассейна? — предложил Лиам.

— Согласен.

Ветерок был немного прохладным, но солнце грело, небо переливалось всеми оттенками синего. Это было прекрасное послеполуденное время, чтобы провести его во дворе.

— Как ты? — спросил Лиам.

— Пока все в порядке. — Он кивнул, прежде чем сделать большой глоток из бутылки.

— Прекрати мне врать, — упрекнул Лиам. — Сегодня в кабинете врача ты делал это не столь хорошо.

— Нет. Но я вытащил голову из задницы.

— Да? Или ты говоришь мне то, что я, по твоему мнению, желаю услышать?

Хаммер покосился на него.

— Зачем бы мне это?

У друга вырвался безрадостный смешок.

— Чересчур оберегаешь меня от беспокойства о тебе. Ты слишком опоздал, к слову. Поезд ушел. Я знаю, ты беспокоишься и депрессуешь. Поговори со мной, Макен.

— Да, я полагаю, дерьмовый горшок с моими эмоциями кипит.

— Ты, по крайней мере, признался в том, что у тебя имеются эмоции. Это прогресс. Наконец-то. — Лиам сделал глоток их бутылки. — Ты от нас что-то скрываешь. Что?