Предел невозможного

Стычка с телохранителем, странное поведение подружки, загадки, гости… Что происходит? Кто-то намерен отбить у меня подружку? В порошок сотру! В прямом смысле слова! А двойник-мутант поможет. Не стоит сейчас никому вставать у меня на пути. Пришельцы страшны в гневе!..

Милена хотела что-то сказать, но не успела. В коридор» сопровождаемый телохранителем, выплыл солидный джентльмен в дорогом сером костюме в мелкую клетку, синей рубашке и темно-сером галстуке с замысловатым узором из клеток.

На вид ему было около пятидесяти. Властное лицо со следами нелегкой жизни — морщины, ямки, сероватый цвет. Глаза зеленые, какие-то потухшие. Шея мощная, перевитая венами. Волосы коротко острижены. Фигура, некогда спортивная, мускулистая, оплыла жирком, погрузнела. Брюшко выдавалось вперед, едва удерживаемое ремнем.

Рост немного ниже моего, плечи широкие, ноги мощные, стоит на них уверенно. Взгляд мрачный, даже угрюмый.

И этот взгляд был обращен на меня. Милену сей джентльмен словно и не заметил. Телохранитель что-то нашептывал ему на ухо, указывая глазами на нас.

— Значит, это и есть тот тип, к которому ты уехала? — резким голосом спросил он.

— Я уехала работать! — так же резко парировала Милена. — А это не тип, а мой друг и любимый человек Артур.

— Да-а?

— И вообще, папа, это мое дело!

«Папа! Епона мама!.. Так это ее отец, — с некоторым запозданием посетила меня мысль. — Вот, значит, каков старший Саврин. Тот еще дядя! А должность у него, если не изменяет память, — министр печати и информации. Выходит, я завалил личного охранника такой важной шишки? Молоток, Артур!..»

— Твое… — Министр продолжал мерить меня своим далеко не приветливым взглядом, поигрывая желваками. — И где ты его подцепила?

Милена вспыхнула, порозовела. Вскинула голову и резко отчеканила:

— Будь добр обойтись без пошлостей! Я не собираюсь давать отчет в своих действиях.

Встревать в душевный разговор родственников я не спешил. Стоял рядом с Миленой, спокойно (надеюсь, спокойно) смотрел на ее папашу, не забывая о телохранителе. Занятная сценка…

Из-за большой фигуры министра выглянул редактор. Выражение лица недоуменное и несколько испуганное. Его взгляд скользнул по Милене и остановился на мне. Редактор узнал меня, но не спешил демонстрировать узнавание. Сообразил, что сейчас неподходящий момент.

За спиной вдруг раздались торопливые шаги. В коридор почти вбежала женщина — сотрудница редакции. Та самая, что хлопотала у поверженного телохранителя. Заметив редактора, она всплеснула руками и закричала:

— Там человек лежит! В холле! Ему плохо!

— Кому? — не понял редактор.

— Молодому человеку, который приехал с господином министром.

Услышав это, министр удивленно воззрился на женщину.

— Что с ним?

— Не знаю. Лежит без сознания. А рядом части оружия…

Я почувствован, как сами собой раздвигаются губы. С великим трудом подавил неуместную сейчас улыбку и сказал:

— Этот молодой человек переусердствовал, выполняя свою работу. Потому и лежит без сознания.

— Так это ты его?! — проскрежетал министр. — Как ты посмел?

— У меня не было другого выхода! Он хотел застрелить меня. Пришлось успокоить его и разоружить. Ничего страшного, скоро придет в себя. Может, в следующий раз будет сначала думать, а потом оружие доставать.

На мне скрестились взгляды четырех человек. Недоумевающий и испуганный — сотрудницы. Восхищенный и торжествующий — Милены. Удивленный — редактора. Полный изумления и злости — министра. Изумление от того, что кто-то смог свалить его охранителя. А злой… да по той же причине.

Возникла короткая пауза. Потом редактор сорвался с места и побежал к лестнице, увлекая за собой женщину. Хитрый начальник решил покинуть место, где явственно запахло грозой, и не мешать «семейной сцене».

— Я вижу, твой друг, дочка, умеет решать проблемы самым радикальным способом. И других, похоже, не признает.

— Он защищался, папа! А этот твой Мартин — дуболом, только и умеющий пялить глаза и высокомерно смотреть на других. Тоже мне — изваяние!

Министр выслушал тираду не моргнув глазом. Кашлянул, одарил дочку недовольным взглядом и проговорил:

— Мы не окончили разговор.

— Хорошо. Говори.

— Не здесь.

— Нет здесь! — Милена взяла меня за руку, прижалась. — У меня нет секретов от Артура!

— Даже та-ак? — удивленно проговорил министр. — Далеко же зашли ваши отношения. Вы что же…

Поймав свирепый взгляд дочери, он поперхнулся и замолчал.

— Наши отношения — наши дела.

Плохо дело. Я попал меж двух огней, в самый разгар выяснения отношений внутри семьи. И теперь выступаю в роли громоотвода. В том смысле, что буду виноватым в глазах отца. Неприятная роль…

— Что вы намерены делать, молодой человек? — перешел вдруг на «вы» министр.

— Сначала обращусь в полицию. — Я вспомнил, что таковой в Самаке пока нет, и ввел поправку. — В комендатуру. Сделаю заявление о покушении на убийство. Пусть разбираются с вашим бодигардом.

— Он действительно угрожал вам оружием? — недовольно осведомился министр.

— А вы думаете, я просто так его ударил? Вы спутали меня со своими нукерами. Я без причины людей не трогаю.

— Кхм!

Показалось, что он смутился. Действительно, история вышла неприглядная. Охранник министра нападает на постороннего человека. Пятно на самом министре.

Отец Милены не знал, как быть. Пускать дело на самотек нельзя, а унижаться и просить меня не заявлять не мог. Гордость и злость не позволяли. Вот и стоял молча, прожигал меня свирепым взглядом.

Щекотливую ситуацию разрядил редактор. Он зашел на этаж вместе с каким-то высоким парнем. Он был одет так же, как и телохранитель, — костюм, галстук. Фигура мощная, челюсть квадратная. Третий бодигард.

Он отодвинул редактора, прошел вперед.

— Василий Павлович, что произошло? Мартин внизу по полу ползает, детали пистолета собирает. Сказал, что его какой-то тип в нокаут отправил.

— Вот этот тип, — кивнул в мою сторону министр. — Познакомься, приятель моей дочери. Э-э… Артур, кажется…

Телохранитель смерил меня пристальным взглядом, отметил фактуру, размах плеч, прикинул, насколько я хорош в драке. И понял, что перед ним не простой человек. В чем успел убедиться на примере коллеги.

— «Лакимуз» осмотрели, колесо заменили. Машина на ходу. Мы можем выезжать. Мартин в порядке, в сознании.

Кажется, он решил сделать вид, что ничего не произошло, и не затевать свару. Видимо, понял, что ничего хорошего не выйдет. А может, просто не хочет конфликтовать. По крайней мере его поведение мне понравилось больше, чем его коллеги.