Предложение руки и перца

— Доброе утро, — процедил подозрительно знакомый голос. Судя по интонации утро было не просто «недобрым». Оно вполне могло оказаться последним в моей короткой распутной жизни.

Я потрясла головой, понимая, что лучше оборотни, чем… чем… Знакомая комната заставила меня вздрогнуть.

— Вам височек еще подравнять? — послышался дрожащий голос, сопровождаемый клацаньем ножниц. Я искренне умоляла меня вернуть обратно к своре разъяренных волков!

Набравшись смелости и мысленно написав завещание, я обернулась, видя, как в кресле сидит один старый знакомый, а рядом с ним суетится парикмахер в белоснежных перчатках.

— Ваше величество, — полузадушенным от страха голосом произнес парикмахер, а на пол упала неровная темная прядь волос. — Могли бы вы немного наклониться вперед… Просто я боюсь вас зацепить!

На меня пристально смотрел фиолетовый глаз, пока вторая половина лица была скрыта маской, просвечивающейся сквозь прядь волос.

— Так намного лучше, — закивал седой парикмахер, вручая в требовательно протянутую черную перчатку золотое зеркало и на всякий случай отходя на несколько шагов.

— Как лишайный, — процедил голос, пока я смотрела на выстриженный висок и красивый кантик, который должен был служить утешением для владельца. Оставшиеся длинные волосы спадали на плечи, пока губы скривились в брезгливой дуге. Его величество плавно отвело зеркало в сторону, глядя на одинокое ухо, которому наверняка будет холодно зимой без шапочки волос. Да и просто без шапочки.

— Свободен, — процедило его величество, одаряя хмурым взглядом бедолагу цирюльника, который поспешил удалиться. Мне в лицо прилетел солнечный зайчик, брошенный от зеркала, пока я стыдливо пыталась прикрыться руками. Немного подумав, я решила спрятаться за чемоданом.

— Как прическа? — на меня в упор смотрел фиолетовый глаз, слегка сощурясь, словно прикидывая, насколько изящно будет смотреться на моей шее веревочка. А мягонькую можно, если что? — Нравится? Можешь не стесняться. Все, что можно показать, ты мне уже показала.

Я молчала, глядя на результат. Только сейчас я увидела ту самую огромную собаку, которая лежала возле ног хозяина. Псина подняла верхнюю губу, обнажив клык, а потом снова улеглась, не сводя с меня взгляда.

— Вы сможете экономить на шампуне! — решила обрадовать я, не найдя другого утешения.

— И с чего это я должен экономить на шампуне? — черная бровь вопросительно поднялась.

— Ну не знаю, — усмехнулась я, мысленно дописав завещание и завещав свои органы земле, а имущество — помойке. — На вежливости вы экономите, так почему бы не начать экономить на шампуне?

— А с чего это я должен быть вежливым с тобой? — спокойно спросило его лишайное величество, откладывая зеркало и прикасаясь к короткой стрижке на виске. — Моя вежливость тебе не по карману.

— Это я уже поняла, — ответила я, глядя на золотое зеркало. — Тут целое государство ее не может позволить. Куда уж мне!

— Ты знаешь, с кем ты разговариваешь? — мне задали вопрос напрямую, поправляя дорогую инкрустацию на перчатке. — Хорошо. Скажу проще. Хочешь, большие неприятности?

— Вот только не надо мне своими большими неприятностями тыкать в мою маленькую приятность, — огрызнулась я, понимая, что меня перенесло каким-то чудом из замка оборотней сюда.

— Давай так. Где ты, а где я, — мне тонко намекали на свою корону. — Но могу утешить. Твоя принцесса в моих глазах недалеко от тебя ушла. Вы там где-то с ней вместе… На примерно одном уровне.

— Зато у меня есть то, чего нет у вас, — вздохнула я. — Полная коллекция книг про девственниц и их зоопарк. Но я же не хвастаюсь? Не смотрю на вас свысока. Хотя могла бы! Потому что у вас такой нет.

— С тобой невозможно разговаривать. Я это понял еще при нашей первой встрече, Элис Шер, — на меня бросили пренебрежительный взгляд. — Ладно, перейдем сразу к делу, мой маленький противный менталист. А что это у нас глаза так округлились? Неужели тебя раскусили?

Я обомлела, чувствуя, как после его слов сердце уходит в пятки. И уверяет, что навсегда. Он знает мое настоящее имя, знает кто я…

— Знаешь, никогда не пытайся раскусить человека. Иногда после этого будешь долго плеваться. Так вот, я не собираюсь тебе мстить, — голос слышался, как сквозь вату. — Как ты думаешь, зачем я выдернул тебя? Сразу исключи вариант «из благородных побуждений».

— Хотел одним глазком взглянуть на меня снова? — спросила я, понимая, что терять мне уже нечего. — Или прибить на месте.

— Пока я не подошел к зеркалу, ты в относительной безопасности, — намекнули мне, снова поднимая зеркало за золотую ручку. — Как только видишь, что я подхожу к зеркалу — постарайся отойти подальше, чтобы я до тебя не дотянулся.

Глава восьмая Неприличное предложение

— Согласна, как мужчина ты не дотягиваешься, — ответила я негромко, ободряюще улыбаясь, мол, есть куда стремиться!

— Я предлагаю тебе поработать на мое государство, — предложили мне, рассматривая узор на своих перчатках. — Маленькая анкета по каждому государству, которое тебе предстоит посетить… И посильная помощь с моей стороны…

Его величество попытался выдавить из себя улыбку, но получилось как-то неубедительно. Он продолжал улыбаться мне, а я видела, скольких усилий стоил этот дрожащий приподнятый уголок губ.

— Простите, — я честно попыталась выдавить ответную улыбку — точную копию его улыбки. — Погодите, сейчас выдавлю… Не волнуйтесь, у меня такое бывает, когда мне хочется в туалет, а важный разговор меня не пускает…

— И та, которая рассказывала мне о том, что нужно быть вежливым, — понимающе кивнули мне. — Прислушайся. Если ты сейчас прислушаешься, то можешь услышать, как я передумываю и начинаю возвращаться к первоначальному варианту. К казни. Не было у нас менталистов. И не будет.

Я проглотила, глядя на него так, словно мало горел его дворец. Его величество невозмутимо рассматривал вышивку на перчатке, и что-то ему не нравилось. Повисла неприятная, гнетущая тишина. Через мгновенье его взгляд снова коснулся меня, а на губах появилась вполне искренняя улыбка.

— И вот на меня смотрит перепуганный, обиженный хомяк, — улыбка еще раз дрогнула на его губах. — Я же говорил, что вежливость — это валюта бедных и подневольных людей, пытающихся купить благосклонность. На самом деле она покупается за деньги. Скажи, человек, который дал бы тебе, скажем сто тысяч золотых… Разве он не стал бы тебе резко симпатичным?

Я молчала, сидя на чемодане. Пришлось скрестить ноги и руки на груди, чтобы прикрыть наготу.

— Понятно, — выдохнуло его величество, прикасаясь к стриженному виску и морщась от раздражения. — Цена вопроса.

— Я не собираюсь с вами сотрудничать, — произнесла я, покачиваясь от нервов. — Я не сотрудничаю с теми, чья прическа мне не нравится.

— А если я предложу земли… Правда, подальше, чтобы пореже тебя наблюдать, — задумчиво произнесло его величество. — Титул я тебе давать не стану, потому что ты не умеешь себя вести. Или дам какой-нибудь незначительный. Без права появления при дворе. И символическое вознаграждение. Скажем, полмиллиона золотых.