Предместье

– Ну вот, как все отлично окончилось!
– сказал он.
– Рад за вас, Виктор.

Цымбал, не ответив, встал у окна, снова поправил свою повязку.

– Яков Филиппович!

– сказал не оборачиваясь.
– Следите снова по строчкам. Вот как надо читать: "Я по-прежнему в северной группе немецких войск".
– Она ведь никогда не была на юге.

– Что же значит - по-прежнему? Дальше: "Из Славска..." Видите, кончилась путевка! Как она кончилась, Люба Ткачева рассказывала. "Перебросили в Псков", - иди куда там, не знаю... На "П" какие города? Палдиски? Пярну? "Теперь я под другой кличкой, изменила наружность". Вот, посмотрите, - он подошел и вытащил

из бумажника Катину фотографию.
– У немцев снималась. Одни глаза мне знакомы. Остальное - чужое. А теперь снова... Теперь я даже клички ее не знаю!

После ухода Цымбала Долинин некоторое время еще копался в бумагах, потом, как и Цымбал, встал у стола, долго смотрел на плотно замерзшую реку, вспомнил ледоход и казавшиеся теперь такими далекими дни весны прошлого года.

– Как хорошо все-таки, что я тебя тогда не отпустил, - сказал оп вполголоса, - что посадил на трактор!
– И погрозил пальцем в сторону полуотворенной двери.

– Не меня ли опять воспитывать собрались, Яков Филиппович? послышался оттуда голос Ползункова.
– На трактор!..

– Безусловно!
– ответил Долинин серьезно, прислушиваясь к тому, как чугунные кулаки часто и гулко забарабанили в морозном воздухе где-то возле Славска.
– Именно, на трактор... Слетай-ка, кстати, Алексей, к Щукину да к Кудряшовой, пусть придут с планами весеннего сева. Да быстро!..

1943-1944 гг.