Предначертание. Том II

–Мама, мы уже всё обговорили, – уверенно напомнила я, – мы сняли эту квартиру с прицелом на то, что в ней будем жить мы с Джулсом. Все упиралось в экзамены, и я не нарушила своего обещания, следующий шаг за тобой.

–Так нельзя! – в сердцах разрубила ладонью воздух мама, – давай хотя бы дождемся восемнадцати лет! Если тебе нравится эта квартира, никто тебя отсюда не выгоняет, но я не могу оставить тебя в ней одну и потому не возражаю, чтобы хозяйка подселила еще одну девочку-студентку. А с Юлианом вы пока можете просто встречаться, не надо бежать впереди паровоза – съехаться вы всегда успеете, но до этого вам нужно получше узнать друг-друга.

–Я знаю о нем всё, что мне необходимо знать! – безапелляционно отрезала я, – а вот тебе, судя по всему, верить не стоит. Ты клялась, что вы с отцом не станете чинить нам с Джулсом препоны, и что я слышу? Девочка, студентка! Да на черта она мне тут сдалась, когда Джулс вынужден жить чуть ли не в коммуналке и отдавать за нее ту же сумму, которую он мог бы вносить в счет половины оплаты за эту квартиру. А как только я найду подработку, я освобожу тебя и от остальной части расходов.

–Какая подработка, Рина, ты вообще о чем? – посмотрела на меня, как на умалишенную, мама, – я понимаю, ты слабо представляешь, с какими сложностями тебе предстоит столкнуться в ходе обучения на международном факультете, но требую, чтобы ты раз и навсегда расставила приоритеты. Ты должна учиться, а не рыскать по столице в поисках неквалифицированной работы. Мы – твои родители, и мы обязаны о тебе заботиться. Ясно, что на одну стипендию в наше время не протянешь, естественно, мы с папой будем тебе помогать. Тебе, а не Юлиану, Рина!

–А вас никто и не просит о помощи! – дерзко вскинула голову я, – если уж на то пошло, я сама переберусь к Джулсу в коммуналку, и вам больше не придется платить за съем жилья.

–Не сходи с ума! – не на шутку разозлилась мама, – знаешь, это всё уже даже не смешно. Сначала бараки на Пятой линии, теперь коммуналки… Час от часу не легче! Кажется, что дно пробито, но нет, ты вновь преподносишь сюрприз! Всем нам прекрасно известно, что твой Джулс крайне стеснен в средствах, и вынужден снимать комнату вдали от центра. Да оттуда до ближайшей станции метро еще минимум полчаса пилить! Будто я не в курсе, что Юлиан каждый день встает в пять утра, чтобы успеть на работу к девяти! Тоже так хочешь? Да ты с таким режимом первую же сессию завалишь и со свистом вылетишь из университета, а если и не вылетишь, то стипендии точно лишишься. Вон, Игорь Маркелов, уж какой умный парень, а в прошлом году его декан на отчисление подал. Но у Игоря отец –не мелкая сошка, подсуетился, позвонил, кому следует, и выручил сына, а за тебя, извини, хлопотать некому. Без родительского присмотра даже такой пай-мальчик, как Игорек, быстро от рук отбился, а ты и дома умудрялась у нас под носом кренделя выписывать!

–А ты еще рассчитывала, что Игорь будет за мной в столице приглядывать! – выразительно ухмыльнулась я, – а за ним самим глаз да глаз нужен! Наверное, дорвался до свободы и уже все гей-клубы по кругу обошел!

–Как тебе не стыдно, Рина? – передернула плечами мама, – слава богу, до Маркеловых не дошли твои грязные выдумки! Разбила парню сердце, а потом еще помоями облила, самой-то не противно?

–Да мне по фигу, если честно, голубой он или нет, – безразлично отмахнулась я, – дело не в его ориентации, а подлой натуре. Он мою тайну не сохранил, и ему крупно повезло, что я не поступила с ним также. Плохо, что мы учимся в одном вузе, но я надеюсь, мы почти не будем видеться.

–Лично я не нахожу ничего хорошего в том, что ты осталась без друзей, – сокрушенно заметила мама, – ладно, Игорь, но почему ты так некрасиво поступаешь по отношения к Симе? У меня такое ощущение, что ты не хочешь продолжать с ней общение…

–Не хочу, ты права, – кивнула я, – ни с ней, ни с Маркеловым, ни с кем-либо из своих бывших одноклассников. Мне вполне хватает Джулса и ребят из его компании. Ну, и с соседями по коммуналке в любом случае придется перезнакомиться!

–Я тебе сказала, никаких коммуналок! – взорвалась мама, – всё, Рина, у меня больше нет сил с тобой спорить, ты выпила из меня всю кровь. Я никогда не думала, что доживу до такого позора, но, видимо, такова моя судьба. Ты добилась своего – пусть Юлиан перевозит вещи.

ГЛАВА VIII

–Рина, ты действительно этого хочешь? –в столице агонизировало уходящее лето, под ногами плавился асфальт, а сухой, раскаленный воздух обжигал кожу, но от моего преисполненного необратимой решимостью взгляда невольно веяло пронизывающим холодом ледяной пустыни, и Джулс зябко ежился, невзирая на жару.

–Ну, конечно! – нетерпеливо воскликнула я, – разве мы с тобой не об этом мечтали?

–Да, но…, – Юлиан взял меня за руку и крепко стиснул мою ладонь в напряженных, каких-то деревянных пальцах. Обычно теплая ладонь сейчас казалась безжизненной и чужой, а через это судорожное пожатие мне передались охватившие Джулса сомнения, и на считанные секунды в мутной пелене помрачившегося сознания мелькнула неожиданно здравая мысль, но буквально мгновение спустя без следа сгорела в пламени моего прогрессирующего безумия, как сгорает в атмосфере мчащийся в космосе метеор.

–Какие здесь могут быть «но», Джулс? – задохнулась от неконтролируемой обиды я, из последних сил сдерживая желание выдернуть руку, – мы так долго к этому шли, и вот, у нас всё получилось, а ты ищешь отговорки! Я тебя не понимаю!

–Рина! – Джулс неохотно выпустил мою руку и с робкой осторожностью приобнял меня за плечи.

По сути это был наш первый более или менее серьезный тактильный контакт – до того момента парень ни разу не позволил себе вольностей, хотя порой я случайно ловила на себе его пристальные взгляды, выходящие за грань дружеского восхищения. Если не брать в зачет виртуальный этап наших причудливо развивавшихся отношений, мы по-настоящему встречались уже на протяжение двух месяцев, но у меня не возникло ни единого повода упрекнуть Юлиана в попытке преждевременного форсирования событий. Он ухаживал за мной с трогательной заботой и был невероятно обходителен и тактичен, ни словом, ни делом не намекая даже на поцелуй, а я ощущала искреннюю благодарность за столь деликатный подход и совершенно не боялась оставаться с Джулсом наедине. Однако, хотя в глубине души я и хорошо понимала, что рано или поздно парень перестанет довольствоваться платоническим общением, и мне придется сделать неизбежный шаг вперед, мое будущее по-прежнему тонуло в густом тумане неопределенности, а дрейфующий в беспросветной мгле разум упорно отказывался воспринимать очевидные факты. Возможно, я не противилась тогда ненавязчивым прикосновениям Юлиана именно потому, что они носили сугубо братский характер, но и с высоты своего нынешнего возраста я часто поражалась собственному безрассудству. Я не могла не сознавать, что как только мы с Джулсом начнем жить под одной крышей, мы автоматически должны будем перейти на следующий уровень, но при этом, видимо, чисто по-детски предпочитала решать проблему исключительно по факту вместо того, чтобы тщательно взвешивать все плюсы и минусы, как это было заведено среди действительно взрослых и психологически зрелых личностей.

Впрочем, если смотреть на эту историю с позиции моих родителей, то они, например, были твердо убеждены, что цветок моей невинности сорвал Эйнар Мартис, и, значит, терять мне было, в сущности, нечего. В глазах моей семьи я больше не выглядела непорочным бутоном, родители вынужденно смирились с моим падением, и я вполне допускала, что мама до смерти боялась моей беременности и смогла вздохнуть с облегчением лишь когда ее подозрения не подтвердились. Конечно, мама предрекала мне совсем иную судьбу, но иногда у меня складывалось впечатление, что она больше не вынашивала планов о моих выдающихся достижениях и просто надеялась увидеть меня счастливой. Да, я поступила на престижную специальность и успешно обошла на вираже многочисленных конкурентов со всей страны, но мама чувствовала, что я все еще способна в любое мгновение сорваться с покоренной вершины и неуправляемо покатиться по наклонной плоскости. Мамино восприятие Джулса в качестве моего спутника жизни постепенно трансформировалось из категоричного отрицания в обреченное смирение, а после ужина в Шуваловыми она как будто взглянула на парня с другой стороны, и пусть мои родители продолжали считать мой выбор апофеозом опрометчивости, былая ненависть изрядно поугасла. К сожалению, в те жаркие августовские дни я была поглощена местью и не замечала, что в разыгранном мною спектакле наряду с декорациями меняется и расстановка персонажей. Я добилась обратного эффекта, убедив родителей, что несмотря на неудачный брак и наличие на иждивении малолетнего ребенка, черт, то есть Юлиан, не так страшен, как его малюют, а оказываемое им на меня влияние можно назвать положительным, особенно, если принять во внимание результаты вступительных экзаменов в юридический вуз.

Я надеялась таким способом проучить отца с мамой, хотела наказать их за причиненную мне боль, но, как выяснилось, избрала неверное орудие мести. Чем ближе родители узнавали Джулса, тем быстрее таяли довлеющие над ним предубеждения: вот уже почти забылся телефонный скандал с Инессой, вот уже отец добродушно подтрунивая над Юрием Дмитриевичем, помогал тому с ремонтом старенького «жигуленка», на котором остро нуждающийся в деньгах Шувалов собирался таксовать после работы в школе, а вот и мама смущенно презентовала Ираиде Семеновне целый пакет практически не ношенных вещей из своего гардероба с просьбой не расценивать ее жест как унизительную попытку продемонстрировать финансовое превосходство. Да, Шуваловы были бедны, словно церковные мыши, но в сравнении с маргинальной нищетой Светланы Грищенко, это была бедность совсем другого рода – стерильная чистота царила не только в их крошечной малогабаритке, но и в помыслах. А еще никто в семье не злоупотреблял спиртным и не спускал последние гроши на дешевый самопал, как это делал основной процент обитателей бараков, и каждая копейка в семье Шуваловых всегда использовалась строго по назначению. Не скажу, что родители Джулса придерживались пуританских методов воспитания, но, по всем признакам, его связь с Инессой, обернувшаяся классическим браком «по залету» до сих пор вызывала у Ираиды Семеновны и Юрия Дмитриевича жгучий стыд. Скорее всего, они не раз напутствовали сына не повторять ошибок прошлого, и джентльменское поведение парня подтверждало мою теорию. И все же я оказалась не готова даже к простым объятиям, и когда Джулс привлек меня к себе, внезапно застыла в оцепенении.

С Эйнаром все происходило иначе: мы поцеловались уже на первом свидании, и вышло это настолько естественно, что я ни на мгновение не задумалась, а правильно ли я поступаю. Меня тянуло к Эйнару, будто магнитом, рядом с ним я взмывала на седьмое небо и невесомым перышком парила над землей. Он был для меня отдельной вселенной, ему всецело принадлежала моя душа, и если бы он только захотел, я без малейших колебаний отдала бы ему и свое тело. Я отчетливо помнила каждую деталь нашей последней встречи в квартире на Театральной площади – как скользили под тонкой тканью футболки мои дрожащие от возбуждения пальцы и как сладостно замирало сердце от мимолетных прикосновений к обнаженной коже. Эйнар был прекрасен даже с разбитым в кровь лицом, и эта потусторонняя, неземная красота вызывала у меня поистине непреодолимое влечение. Я чувствовала его участившееся, неровное дыхание, тонула в бездонных омутах зеленых глаз и всем своим существом жаждала нашего слияния, но в тот вечер мое страстное желание так и не воплотилось в реальность. Эйнар мужественно скрывал от меня причиняемую трещиной в ребре боль, а распухшая нижняя губа и назревающая на скуле гематома превращали его точеные черты в жутковатую маску, однако даже свежие следы жестоких побоев не способны были испортить этого безупречного лица. Порой мне невольно представлялось, что Эйнар был слишком идеальным для живого человека и потому существовал только в моих девичьих грезах, а его образ был всего лишь плодом моей чересчур бурной фантазии, но затем в памяти один за другим всплывали разрозненные эпизоды из прошлого, и я вспоминала наши прогулки по заснеженной набережной, растворимый кофе в пластиковых стаканчиках, иней на моих ресницах и клубы сигаретного дыма, медленно исчезающие в морозном воздухе. Наша любовь была настоящей, она согревала нас в лютую стужу и дарила незабываемые минуты всеобъемлющего счастья, и хотя между нами с Эйнаром не состоялось физической близости, наши отношения вместили в себя целый космос, маленькую жизнь, прожитую на несоизмеримо коротком отрезке безжалостно прерванной временной линии. Когда Джулс несмело прижался губами к моей щеке, я едва не отпрянула в ужасе, охваченная необъяснимой паникой, и уже хотела было силой высвободиться из объятий и отчаянно удариться в бега, но тут воображение услужливо подкинуло мне порожденную глубинными страхами картину, и я не только не оттолкнула парня, но и сама жадно впилась в его губы ответным поцелуем. Красная пелена ревности застила мне глаза, я целовала Юлиана, а видела перед собой Эйнара, целующего Стешу и нежно гладящего ее выжженные пергидролем волосы. Я не должна была поддаваться этой губительной слабости и впускать в свой разум тлетворный дух внутреннего разрушения, но мне так и не удалось обуздать взбесившиеся эмоции.

–Ты любишь меня? – хриплым шепотом спросил Джулс после того, как меня немного отпустило, и я, наконец, оторвалась от его губ, – скажи мне, что для тебя всё это не игра, что ты и вправду хочешь быть со мной, и я обещаю свернуть ради тебя горы. Но ты еще такая юная, зачем тебе столько лишних проблем? Я не понимаю, почему ты так легко готова променять беззаботную молодость на тяготы семейной жизни! У меня нет ни денег, ни жилья, ни внятных перспектив, но тебя это словно ничуть не пугает. Значит ли это, что ты испытываешь ко мне сильные чувства или причина все-таки в чем-то другом? И не слишком ли мы спешим, Рина?