Предначертано судьбой

Она стояла близко от него и выглядела так привлекательно, что Джиб был уверен, что в другой ситуации он бы заключил ее в объятия и поцеловал.

— Мадам, даже если бы вы постарались, то не смогли бы никого обидеть. Спокойной ночи, спасибо за ужин.

— Спокойной ночи, Джиб.

Он прошел к амбару и взял Лаки. Когда он уехал, Джулия все еще стояла, обхватив руками столб веранды, и смотрела ему вслед.

В Бон Тоне было много мужчин — шахтеров, ковбоев, рабочих с фабрики и просто бродяг. Несколько человек, уже хорошо подвыпивших, танцевали в такт веселой музыки.

Джиб облокотился на стойку бара и сквозь дымку табачного смога наблюдал за тем, что происходило у бильярдного стола. Там был Мосси, он был увлечен игрой. Джиб радовался, что Мосси немного развлечется, а не пролежит весь вечер с бутылкой у себя в сарае.

— Потанцуем, Джиб?

Это была Сейрабет Браун, девица невысокого роста, подтянутая и вульгарная, одетая в красное атласное платье, украшенное перьями. Каждый раз, когда Джиб ее видел, ему становилось не по себе. С трудом верилось, что она дочь Диггера. Внешне она походила на свою мать и представляла собой нечто среднее между девушкой-индианкой и канзасской проституткой.

— А, это ты, — ответил Джиб. — Я слишком устал, чтобы двигаться, хочется просто посидеть и посмотреть вокруг.

— Это тебя уборка доконала? — ехидно спросила Сейрабет.

— Не начинай, Сейрабет.

— Что еще скажешь? — сказала Сейрабет, усаживаясь рядом с Джибом. — Я собираюсь на этих днях в шахту.

— Тебе бы почаще туда заглядывать, навещать Руоли, — сказал Джиб. — Он все-таки твой дядя.

— Я хожу туда каждую проклятую неделю… — Сейрабет умела ругаться. Глядя на соблазнительные ямочки на щеках и ее упругий маленький зад, мужики начинали пускать слюни, но если ее задевали, Сейрабет бранилась не хуже ломового извозчика.

— Роули говорит, что ты не убирала у него последние пять лет.

— Пять лет?

— Он так сказал.

— Может быть и пять лет, — она пожала плечами с безразличием. — Черт побери, а почему бы тебе там не убрать, ты ведь это делаешь отлично, — сказала она, облокотившись на стойку. — Эй, Деллвуд! Как насчет виски для старика Джиба? У него был трудный день, он драил полы.

Подошел Деллвуд. Было видно, что он недоволен:

— Заплатишь, Джиб, за время Сейрабет или как? Я не разрешаю моим девочкам просто так рассиживаться. Они должны зарабатывать деньги.

— Дай ему выпить, — сказала Сейрабет.

— А ты что, не слышала? — сказал Деллвуд, — Джиб у нас трезвенник. Он себя для вдовы бережет.

Джиб сдерживался, чтобы не сорваться.

— Черт тебя побери, Делл, не дразни меня. Я начинаю новое дело.

— Какое еще дело? У тебя в карманах ни цента.

Джиб отвернулся и стал смотреть на Мосси. Единственное место, где к нему относились с почтением, так это у Джулии.

— Интересуешься деньгами вдовы? — спросила Сейрабет.

— Слушай, пошла ты… иди занимайся своим делом, — сказал со злостью Джиб.

— Ты что такой злой?

Джиб провел рукой по лицу и сказал: — Я хочу возобновить работу шахты твоего отца, вот и все, Сейрабет.

— Давай, я буду возить руду для тебя.

— Черт, я не… — начал Джиб и сразу запнулся, он чуть было не сказал, что не собирается вообще заниматься добычей руды. Как только он получит деньги Джулии для инвестиций, он сразу же удерет.

— Когда-то я возила грузы для старика Леви Тейбора, — сказала Сейрабет. — Я еще сильная.

Теперь Джиб припомнил, что когда-то он подслушал, как Сейрабет говорила о расценках с погонщиками, которые перевозили грузы по дорогам. Но он и не знал, что она тоже этим занималась.

— Может быть, женщина и может быть возчиком, но возить руду — это явно не женское дело.

— Ты так думаешь? — она так сурово смотрела на него, что он смутился.

Сейрабет, конечно, была крепкой закалки и, наверное, вполне справлялась с мужскими делами, но все же возить руду — это не женское дело.

— Ты что, хочешь оставить работу здесь, в баре?

— А ты думаешь мне нравится трясти бедрами и показывать свое тело всем, кому не лень? Только одно и хорошо, что за это платят, — сказала она, покачав бедрами.

— Ездить по дорогам и возить грузы — вот что мне всегда нравилось. Едешь и смотришь, на те места, которые проезжаешь. Обычно я ездила на железнодорожную станцию в Диллон и забирала оттуда грузы.

— Почему же ты бросила это?

— Леви умер, а его жена избавилась от меня, — сказала Сейрабет. — Правда, иногда парни, которые занимаются извозом, берут меня с собой и даже доверяют править лошадьми. Это так здорово.

— А что же Ли?

Она уставилась на Джиба:

— Что Ли?

— Вы вроде бы любили друг друга?

Сейрабет задумалась, закусив губу. Джиб мог поклясться, что она чуть было не заплакала. Она произнесла:

— Это не то место, где я хотела бы об этом говорить. Мимо прошел, спотыкаясь, пьяный шахтер и позвал

Сейрабет.

— Эй, милашка, пойдем потанцуем.

Она схватила его за рукав и грубо потащила на отведенное для танцев место.

Пока Джиб наблюдал за Сейрабет, он думал о Ли. Ведь когда-то Сейрабет была симпатичной девушкой и сводила Ли с ума. Мэри, жена Диггера, уже умерла, а Роули и Диггер не замечали этого романа. Джиб, помнится, был поражен, когда узнал, что Ли и Сейрабет встречаются в лесу. Ли сказал, что Сейрабет необузданна, как мексиканский мустанг.

Они тогда хорошо проводили время в Ратлинг Роке. Пока Джиб заговаривал зубы Роули и Диггеру, Ли и Сейрабет забавлялись в лесу. А сейчас Диггер умер, Роули состарился, и никому нет дела до Сейрабет. Джибу сейчас нужен Ратлинг Рок вовсе не для того, чтобы искать золото, а чтобы заполучить деньги вдовы. Бедняга Ли живет с суровой матерью, а Сейрабет продает то, что она давала ему просто так.

Времена изменились.

Спустя две ночи после разговора с Джибом, Джулию разбудили ночью по срочному вызову. Это был мистер Чэпмен. У его жены начинались роды.

Джулия тепло оделась и взяла с собой все необходимое.

Мосси запряг Бисквита в коляску, а лошадь Чэпмена привязал сзади. Через десять минут они с Джулией уже пересекали мост через Катонвудскую реку.

— Я видел, что она весь вечер чувствовала себя плохо, миссис Мэткаф, но она ничего не говорила. Вы же знаете Веру — она готовила обед и хлопотала по дому, а потом вдруг села и говорит:

«Началось, Отис, время пришло».

Мистер Чэпмен всегда был немногословным, но сейчас, казалось, он не мог остановиться, все говорил и говорил: