Предназначение

– Тсс… друг мой, не говори громко. – Предупредила она, веселясь от его расстерянности. И заторопилась за Радогором.

В трактире, несмотря на то, что день в разгаре, было людно и шумно. Радогор остановился на пороге и поискал глазами хозяина.

– Сударь Невзгода! – Громко позвал он, увидев, как тот ловко снует, несмотря на немалый вес, между столами.

Услышав столь необычное к себе обращение, трактирщик замер, остановился и круто повернулся на зов. И расплылся в широкой, хлебосольной улыбке.

– Твоя милость Радогор!

И, сразу забыв о всех своих гостях, со всех ног бросился к нему.

– Рад тебя, сударь, видеть в добром здравии.

– Друг Невзгода, комнату мне и моему товарищу. И присовокупи сюда добрый обед. – Улыбнулся, зажал его руку в своей ладони и вложил в нее серебро. – И не вздумай отказаться, дружище. Обижусь. Да, еще… Позаботься о наших лошадках.

– Его милость, воевода Смур… - Забормотал Невзгода, растерянно глядя на серебро.

Радогор уже поднимался по лестнице на поверх. Но приостановился и шепнул ему на ухо.

– Обижусь.

Люди начали узнавать его, оглядывались, а кто – то даже помахал ему рукой. Радогор, ни как не ожидавший, что его запомнит столько людей, смутился и ответил сдержанным поклоном.

– Поторопись, мой друг. Боюсь, что Середка не утерпит и сам ринется к Смуру, а мы хотели сначала привести себя в порядок.

Невзгода живо повернулся к нему.

– На воеводу тоже нести обед?

Радогор обреченно вздохнул.

– Неси и на воеводу, хотя не думаю, что он разделит с нами трапезу.

Предположение относительно резвости Середкиных ног оказались вполне обоснованными. Едва они успели умыться, а Невзгода накрыть для них стол, как на лестнице послышались тяжелые шаги и сердитый голос Смура.

– Простого дела управить не мог. Я что тебе наказывал? Сразу веди его ко мне! А ты как управил? Если не сказать, что совсем ни как не управил. – Зло выговаривал он Середке.

– Погоди ругаться, сударь воевода. – Неловко оправдывался воин. – Посуди сам, как бы я его к тебе повел, коли он сам того не пожелал? Его бы тогда жеребцами тащить пришлось. А он разве позволит, чтобы его тащили жеребцами? И не один он пришел, чтобы жеребцами тянуть.

Смур аж задрожжал от злости после Середкиных слов.

– У тебя вместо головы голик? Я тебе про жеребца хоть словом обмолвился? – Смур гневно засопел и, только что, искры из глаз не посыпались. И Радогор понял. что пришло самое время ему вмешаться, чтобы спасти воя от верной и мучительной гибели.

– Здрав будь, твоя милость воевода. – Шагнул он через порог навстречу воеводе, который готов был одним взглядом испепелить любого, кто окажется на его пути.
– Зря коришь его. Сами не захотели к тебе нести дорожную пыль.

– И тебе не хворать! – Смур засопел еще громче и яростней, широко раздувая ноздри. – Хотя какая хворь к тебе прилипнет? Разве, что не от большого ума.

Окинул его быстрым взглядом и качнул головой.

– Еще здоровше стал. Можно в орало запрягать.

Мельком скользнул взглядом по Владе, равнодушно отвернулся и присел на край лавки.

Влада переглянулась с Радогором и не удержалась от смеха. Смур поднял голову, как рассерженный бык, пыхнул ноздрями и ожег юного воя, у которого в мозгу и крохи уважения нет к его не малому чину, взглядом.

И дернулся.

– Княжна! – Не веря своим глазам, вскрикнул он. И удрученно полезвсей пятерней к затылку. – Прости, не признал. Да и как тебя признать? Посмотреть не на что было, а не то что признать. А теперь… Что лицом, что…

Смутился, побоявшись обидеть гостью.

– Одно слово, дева – воительница! – Растерянно вымолвил он. И свирепо рванул ногтями косматую бороду. – Но почему снова здесь? И с Радогором?

Смутился, но взгляда не отвел. И голос не дрогнул.

– Все просто, сударь воевода. – С улыбкой ответила Влада, тесно прижавшись к плечу Радогора. – Я взяла его. А люди Верховья отдали меня ему за все, что он для них сделал.

– А как же…

Было похоже на то, что Смур окончательно сбился с толка. И Радогор, присев рядом с ним, пояснил.

– Убит князь Гордич, погибла и княгиня. В Порубежном княжестве сейчас князем наш друг Ратимир сидит, а в воеводах у него твои Охлябя, Неждан…

– И там успел тесто замесить. – Не дал договорить ему воевода. – Наторел…

– Для тебя старались. Куда уж лучше, когда друг рубеж стережет, а в воеводах у него твои люди. – Вмешалась в разговор княжна и повернулась к трактирщику. – Кувшинчик зелена вина воеводе. Я верно сказала, Радо?

Радогор, соглашаясь, кивнул головой.

– Все так, Ладушка. А ты, воевода, садись к столу. Отобедай вместе с нами, а за трапезой и поведаешь, что за напасти обрушились на твою голову.

Чуть не силой увлек к столу, успев взглядом указать Невзгоде на чарку воеводы. Но Смур вдруг озлился еще больше. Взбунтовалась гордость воина, который два десяткаа лет носил у пояса меч. Показалось, что водят его, воеводу, за нос вокруг стола. И только присутствие княжны удержало Смура от злых, обидных слов.

Протянул руку к чарке и швырком выплеснул вино в рот. А Влада, повинуясь взгляду Радогора, наполнила чарку занаво.

– После третьей полегчает, сударь воевода. – С легкой улыбкой проговорила она, поднося чарку. – Батюшке моему, покойному князю Гордичу, всегда после третьей легче делалось.

И не успел он поставить чарку на стол, как она, приговаривая, снова наклонила кувшин.

– Правда, порой, не только все худое из головы и из сердца вон, но на утро и себя не помнил. Но от этого уже проще было излечиться. Девки нацедят рассолу из кадушки, он ковш на лоб, крякнет молодецки и хоть щит на руку вешай.

Не заметил, как и третью опрокинул. Не ловко отказаться. Из рук княжны чара. Посидел, задумчиво глядя на тарели с закусками, прислушиваясь к себе. Вроде и в самом деле отпустило. Умен был князь Гордич. Знал чем тугу угомонить. Но это раз можно, ну другой… А если туга каждый день начнет наведываться? Каждый день по три чарки черпать? И пить без просыпа? Так ни какого же рассола не хватит.

Не заметил за думками, как ломоть ветчины во рту исчез. А за ветчиной торным следом и заячья тушка проскочила. А Влада новую чарку наполнила.