Предназначение

Радогор с охотой протянул последний ломоть.

– А скажи мне, тетушка, не Упырем ли зовут того соседа?

Стоило упомянуть ему это имя, как у кикиморы чуть кусок в горле не застрял. Вздрогнула и вызверилась на него.

– А ты как прознал про Упыря, милок? – Сказала с плохо скрытым подозрением. – По началу казался такой весь из себя! И на улыбке, и худого слова не скажет. Я уж подумывать начала, уж не свататься ли собрался? А он обжился и будто кто телегой его переехал.

Радогор уже почти не слушал ее. только замолчала, чтобы дух перевести, как тут же спросил.

– Долго проживешь здесь, тетушка?

– Сама не знаю. Ушла бы, хоть сегодня, а ноги не идут. – Быстро отозвалась кикимора. – А ты зачем это спросил?

– Помочь хочу…

Глаза кикиморы повеселели. Но тут же снова какие – то подозрения заставили ее нахмуриться.

– А тебе зачем это понадобилось?

– Почему бы не помочь хорошему человеку? – Улыбнулся он. – Да и дорогу он мне переехал.

– Ну если так, дней пять проживу. А дальше уж не утерплю, убегу. Обратно пойду на муки.

Глаза стали скорбными, тоскливыми. От переполнившей жалости к себе скукожилась, руки соскользнули с колен и безвольно повисли.

– Пожила бы еще. Отогрелась… успокоилась.

Кикимора взвилась над кочкой.

– А тут пропадай все пропадом? Да он, соседушка мой, тут же и межу перетащит, кого хитростью к себе переманит, кого силой сведет. Или я для него копила да обихаживала? Нет уж, пять дней от силы и побегу. – Выпалила она одним духом.

Радогор поднял левую бровь.

– Меня возьмешь с собой? Может, и помогу чем…

– Выйдет ли? – Кикимора откинула его придирчивым взглядом, не пропустив ничего. Ни крепких рук, ни просторной груди и широких плеч. – Даром, что образина болотная, каких свет не видывал, а силища в нем скопилась непомерная. И вся от злости.

– Так берешь? – Настойчиво повторил Радогор.

– Ан быть по твоему. – Решилась кикимора. – Только я, милок, напрямки побегу. Перевозишься весь в дрягве.

 -Отмоюсь. Не та грязь, что на платье.

Кикимора поскребла затылок.

– Правда, есть и другая дорога. Посуше… А потом все равно через дрягву. – И нерешительно спросила. – А, может, и мне с тобой к Копытихе наведаться? Давно не виделись. Наверное думает, что и померла уж. Сколько времени не забегала. Ты как посоветуешь? Вечером посидим на крылечке, посудачим…

– Коли охота есть, почему не навестить? – улыбнулся Радогор.

– А, так и быть. Уговорил! Сбегаю на денек. И И нетерпеливо проворчала. – Ты у воды то долго еще прохлаждаться будешь? Так и до ночи не доберемся. А я молоко парное страсть, как люблю. Надоело всякую гадость в рот толкать изо дня в день.

И резво выскочила из воды на своих рогульках. Отряхнулась, рассыпая мох и водоросли, и засмущалась.

– Ты, парень, в мою сторону не смотри. Вся одежонка на мне от ветхости рассыпается. А я, с какой стороны не посмотри, а все равно девка. Стыдно мне телом перед тобой светить.

Радогор с трудом сдержал смех.

– Да я и так не смотрю, тетушка.

Катится, увешанная тиной, закорючина, трещит без умолку.

– До дому дойдем, принарядим тебя. – Утешил он ее. – Мужики, сколько бы их ни было на болоте, все глаза на тебя проглядят.

Повернулась скорехонько и в глаза заглядывает. Не шутит ли? Парень молодой, востроглазый. Но нет. Лицо серьезное. И глаза не улыбчивые, холодные. Сразу видно, самостоятельный, пустое молоть не будет.

– А ты с какой стороны Копытихе приходишься, молодец? Я у Копытиху всю родню наперечет помню. На моих глазах, можно сказать, выросли. Всех перебрала, а тебя не упомню.

– С той… - Указал глазами на полдень.

– Если с той, тогда конечно. Я там редко бываю.

Зацепилась рогулькой за куст, еле на ногах устояла. Пока выбиралась, последнюю одежонку растеряла.

– Отвернись, отвернись скорее, парень. – Запричитала она со слезой в голосе. – Молод ты еще такое видеть. Отгостилась я… И на порог в таком виде не ступить. Срам один! Как же я подружке на глаза покажусь? Эх, сирота я горемычная! Последнее платьишко изодрала.

Радогор, чтобы смех скрыть, отвернулся.

– Ты, тетушка, наломай веток тонких, и обмотайся. А потом прыгай мне на загривок. На затылке глаз нет – Посоветовал он. – тут недалеко уж. Быстро добежим.

Кикимора затихла, обдумывая его совет. Что – то в словах Радогора показалось ей подозрительным.

– А за голы ноги хватать не станешь?

– Тетушка!

Поверила, но все еще топталась в нерешительности.

– Пироги остынут… - Пришлось поторопить.

 Упоминание о пирогах, все сомнения, как ветром выдуло.

– Ты только, парень, головы не поворачивай. – Предупредила она, устраиваясь у него за спиной. – А какие пироги? С грибами? А, может, с ягодами? Или горохом? Я и с горохом, и с грибами ем. Но с ягодами все равно слаще. Сами в рот скачут.

И снова затрещала без умолку.

– Принимай гостей, матушка. – Издалека, едва показалась избушка, закричал он. – Не один иду. С подружкой.

Слово вылетело, не догонишь.

На его слова первой выскочила Влада. Лицо порозовело от возмущения. От обиды губы дрожат. И есть от чего. Не разбудил, не сказался, один ушел. Но увидела над его плечом пенек с расщепом вместо волос и сразу успокоилась. Присела, пискнула, закрыв рот ладошкой и скакнула обратно.

– Не твоя ли зазноба, часом? Юркая. – В голосе кикиморы слышится явный укор. – Ни какой самостоятельности.

– Подругу твою оповестить поторопилась. – Поспешил оправдать княжну Радогор.
– А вот и она.

Переваливаясь с ноги на ногу из – за угла выворачивала Копытиха.

– Редкий гость. – Заулыбалась Копытиха при виде кикиморы. –А я уж думать начала, не рассерчала ли на что? Не идешь и не идешь. А ты с какого такого перепуга чужому парню на загорбок забралась, подруга?

– Дорогой начисто оборвалась о кусты. Все платьишко в ленты. Так и осталось на ветках висеть. – Виновато заговорила кикимора, торопясь повиниться. – Сама знаю, что не ладно вышло. И девку сконфузила. Но не голым же задом мне перед ним светить? А за спиной вроде, как и не видно. А перед девкой я повинюсь.

Из – за угла долетел заразительный смех.

Копытиха и сама еле удерживалась, чтобы не расхохотаться. Но устояла и хлебосольно повела рукой в сторону избы.

– Милости прошу, подруга. Только со спины на землю спустись. А ты, Радогор, отвернись и здесь постой, пока мы в избу не зайдем.

Радогор послушно отвернулся. И кикимора, болтая без умолку, заторопилась к избе, ухватившись за руку Копытихи.

– Чистое золото у тебя, подруга, а не парень. А уж какой обходительный! Хлебцем угостил, последнего не пожалел. От нынешних разве дождешься такого? У них одно на уме! Тетушкой меня зовет. – Хлюпнула носом, не совладав с чувствами. – Меня же больше все кикиморой да кикиморой дразнят А твой то – тетушка! Чистое золото! Повезет же какой – нибудь оторве. С руками отхватит и ножками сбрякать не успеет. Я бы тоже отхватила, будь помоложе. А пироги у тебя нынче с чем? Не с ягодами ли часом?