Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, Или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет ­ с 1937 по 2002-й.

…Должна быть развита индивидуальная агитация за вашу идею, сперва с осторожными намеками на преждевременность устройства церкви, затем никчемность ее, с постепенным переходом к полной дискредитации… этой затеи.

…Должно быть обращено исключительное внимание на агитационную работу комсомола, так как опыт свидетельствует, что комсомол в вопросах антирелигиозной пропаганды имеет склонность к невыдержанности и горячности, и, наоборот, при умелом использовании его сил… приносит большую пользу.

Надо не брезговать и дискредитированием попов и богатеев, для чего использовать все их общественные и нравственные грехи и т. п. компрометирующие их материалы.

В агитации не должна выпячиваться роль партии».

Опыт кубанцев оказался полезным, но, несмотря на полученные «знания», Михаил Бессонов не торопился принимать радикальных решений по отношению к церкви и ее священнослужителям. Однако с тех пор он стал внимательно прислушиваться к тому, что происходило на Кубани, как будто чувствуя, что через несколько лет судьба надолго забросит его в этот, как он впоследствии скажет, благодатный и родной край.

В очередной раз Михаил Михайлович Бессонов вновь попадет в Краснодар в начале января 1930 года на «антирождественский» карнавал. Религиозная тема словно преследовала его, и почему-то наибольшие выплески ее приходились на Краснодар.

…«Такого грандиозного карнавала Краснодар не видел давно, — писала газета. — Огни факелов, плакаты, лозунги; весь свободный от труда пролетариат был в этот вечер на улицах…» Основное действо совершалось у Александра Невского собора, в здании которого открывался Дом культуры. Он был «буквально осажден». Вся площадь перед собором запружена демонстрантами. В разных концах площади — летучие митинги, песни, пляски: рабочие Краснодара превратили «религиозный праздник «сочельник» в пролетарский праздник победы на культурном фронте».

Христианский храм, один из лучших в городе памятников архитектуры, по злой воле одних и невежеству других, разукрашенный теперь нелепыми «лентами разноцветных огней», а внутри — плакатами, диаграммами, экспонатами и лозунгами, «наглядно рисующими зло религии», на состояв шемся митинге был торжественно объявлен Домом культуры. Над колоннами демонстрантов победно реял лозунг: «Трактор в поле — конец Божьей воле».

Спустя две недели Михаил Бессонов из сообщения газеты «Красное знамя» узнал, что по настоянию рабочих был закрыт Белый собор. Здание используется для культурных целей. Совпроф решил организовать в нем «Дом пролетарской культуры имени т. Сталина». В это здание будет переведена Пушкинская библиотека, подвальное помещение будет переоборудовано для окружного книгохранилища и книжного склада… Кроме библиотеки, в здании будут развернуты выставки и музей окружной промышленности, сельского хозяйства, антирелигиозной работы… Вся работа по оборудованию здания должна закончиться к 1 мая. Специалистами разрабатывается проект переоборудования верхней части здания, в частности снятия куполов и сооружения на их месте застекленной крыши.

1600 рублей отпустил горсовет на снятие куполов с собора. Это называлось «ремонтом». Несмотря на то, что в печати публиковались нарочито бодрые информации о «регулярной» работе и огромной посещаемости новоявленного очага культуры, проведении в нем лекций, устройстве эстрады «для концертов и кино» и прочем, «ремонт» затягивался. 8 марта 1930 года на секретариате окружкома ВКП(б) рассматривался вопрос, сформулированный таким образом: «О затяжке ремонта быв. Белого собора по снятию куполов и т. д. со стороны горсовета и коммунстроя». В постановлении отмечалась «недопустимость затяжки ремонта» и предлагалось совпрофу принять участие «в организации ремонтных работ…»

В то же время Союз воинствующих безбожников разрабатывал дальнейшие программы антирелигиозной работы. Так, через школьные кружки предлагалось усилить агитацию среди «родителей и населения за закрытие церквей, главным образом на Покровке, и Красного собора» под лозунгом «превратить церкви в очаги культуры»; в рождественские дни проводить «борьбу за выполнение пятилетнего плана и добиться 100 %-ной явки рабочих на работу и детей в школу»; для «юных безбожников» (восьми — десяти лет) устраивать беседы на темы: «Есть ли на свете ведьмы, черти, ангелы?», «Почему Ленин не любил попов?», а шестнадцатилетним разъяснять роль религии «на службе капитализма».

Подобная работа велась не только на уровне общества безбожников и его «кружков». Вопрос о закрытии церквей рассматривался в 1930 году на бюро Кубанского окружного комитета ВКП(б), а перед этим — на бюро крайкома ВКП(б).

2

Михаил Бессонов не был кубанцем: он родился в 1901 году в селе Медвежье Ставропольского края. С девятилетнего возраста работал по найму. В 1920 году пошел добровольцем в Красную Армию, участвовал в боях в Средней Азии против басмачей. В 1923 году вступил в партию. После демобилизации с ноября 1923 года работал в районах Ставрополья: в совхозе, профсоюзных организациях и райкоме ВКП(б). В 1933 году окончил три курса Новочеркасского сельхозинститута. С 1934 года вновь на партийной работе в Азово — Черноморском крае — зам. начальника политотдела свиносовхоза «Донсвиновод», начальник политотдела овцесовхоза «Красный чабан».

В 1937–1938 годах — первый секретарь Новопокровского райкома ВКП(б); с апреля 1939–го — заведующий оргинструкторским отделом, а с июня 1939–го по сентябрь 1940–го — секретарь по кадрам Краснодарского крайкома ВКП(б).

В октябре 1940 года был направлен в Молдавскую ССР секретарем ЦК КП(б) Молдавии. После оккупации Молдавии работал при штабе Южного фронта, затем возвратился в Краснодарский край. С 25 июля 1942 года — заместитель председателя Краснодарского крайисполкома, с апреля 1943–го — секретарь, зам. секретаря крайкома ВКП(б) по животноводству. С июля 1944–го по март 1948 года работал председателем Краснодарского крайисполкома. Освобожден с этой должности в связи с выездом на учебу в Москву.

Награжден орденами Трудового Красного Знамени, Отечественной войны 1–й степени, «Знак Почета», медалью «За оборону Кавказа».

Еще до переезда Михаила Бессонова на Кубань в краевом центре происходили события, которые во многом характеризовали отдаленные последствия гражданской войны. «Совершенно ясно, что в социально — экономическом отношении от старого Краснодара ничего не осталось, — так было сказано на состоявшейся в эти дни 5–й городской партконференции. — Мы имеем новый большевистский социалистический Краснодар».

В городе действительно было много нового, и не только в промышленности. Даже трамваи по улице Красной ездили с занавесками и зеркалами в салонах, тем не менее «культура трамвая» подвергалась резкой критике («Почему занавески должны быть только на Красной и некоторых других улицах, а на остальных этого не должно быть? Там вместо хороших зеркал висят кривые, в которые противно смотреться…»).

Ставились и другие проблемы организации быта и отдыха краснодарцев. Так, городской сад по — прежнему собирал массу публики и в нем было тесно, тогда как на Дубинке имелась площадка для танцев, вполне пригодная к проведению «карнавалов» для рабочих мясокомбината и «Главмаргарина», а в центре города пустовала площадь Белого собора, где можно было организовать «культурный отдых».

Но люди ехали в старый и всеми любимый городской сад…

И еще от старого Екатеринодара оставалось нечто, фатальным образом влиявшее на судьбы многих — тень его прошлого, тень «контрреволюции».

И все же антирелигиозная тема, казалось, витала в воздухе, здесь и там проявляли активность общества воинствующих безбожников. Газеты писали: «В Краснодаре отмечен спад антирелигиозной работы и рост посещений церкви, куда ходили «не только старые, но и молодые», и даже «часть пионеров». «Имеются случаи из рук вон выходящие, — говорил один из выступавших, — когда комсомольцы в церкви венчаются… Это на 20–м году революции!»