Предсказание

Всякий раз, когда Панчинелло останавливался, чтобы передохнуть, и подпускал к стене Носача с его ацетиленовым резаком, он отходил достаточно далеко, чтобы его не задели искры, летящие от арматурного штыря. И обязательно смотрел на часы.

Вероятно, они знали, сколько времени потребуется энергетической компании на починку трансформатора, и не сомневались, что уложатся в отпущенный срок. Во всяком случае, они не нервничали. Да, мы имели дело с безумцами, но их безумие никоим образом не распространялось на разработанный ими план и его реализацию.

Мои часы были на левой руке, поэтому я мог смотреть на них, не тревожа Лорри, прикованную к моей правой руке.

Нет, она и не собиралась вздремнуть, пока мы сидели, привалившись спиной к зеленому металлическому шкафу. Ее глаза были широко раскрыты, а рот, полагаю, вас это не удивит, не закрывался.

— Как бы я хотела, чтобы мой отец был клоуном, — задумчиво изрекла она.

— Чего это тебе захотелось каждый день сталкиваться с такой злобой?

— Мой отец не был бы злым клоуном. Мой отец — добрый человек, просто безответственный.

— Дома бывал редко, так?

— Постоянно гонялся за торнадо.

— Почему? — решил спросить я.

— Он — ловец торнадо. Так он зарабатывает на жизнь, ездит по Среднему Западу на своем видавшем виды «Субербане».

Происходило все это в 1994 году. Фильм «Смерч» вышел на экраны только в 1996-м. Я и представить себе не мог, что охота за торнадо может быть профессией.

Предположив, что она водит меня за нос, я решил ей подыграть:

— Хоть один он поймал?

— Десятки.

— И что он с ними делает?

— Естественно, продает.

— То есть, как только он его ловит, торнадо принадлежит ему? Он имеет право его продавать?

— Разумеется. Это же авторское право.

— Значит, он видит торнадо, преследует его, а когда подбирается достаточно близко…

— Они бесстрашные, — прервала меня Лорри. — Лезут прямо в него.

— Значит, он лезет прямо в торнадо, а потом… что? Он же не может заарканить[34] торнадо, как льва в саванне?

— Очень даже может. По существу, это одно и то же.

Теперь я уже точно знал, что меня разыгрывают.

Панчинелло ей бы тут же поверил.

— Твой отец продал бы его мне?

— Если бы у тебя были деньги, почему нет?

— Не думаю, что смог бы купить торнадо целиком. Они ведь дорогие.

— Все зависит от того, для чего ты хочешь его использовать.

— Думаю, мог бы пригрозить им Чикаго, потребовать десять миллионов, может, даже двадцать.

Во взгляде, которым она одарила меня, читалась жалость.

— Как будто я не слышала этой жалкой шутки миллион раз.

Я начал подозревать, что чего-то не понимаю.

— Извини. Просто хочется знать. Ничего больше.

— Прежде всего он интересуется, какое время видеопросмотра ты хочешь купить, минуту, две, десять…

Видео. Просмотр. Разумеется, он не заарканивал торнадо. Снимал на пленку. Я привык к ее странной манере разговора и не думал, что у произнесенных ею слов есть несколько значений, не только то, которое сразу приходило в голову.

— Если ты — ученый, — продолжала Лорри, — он берет с тебя по меньшей ставке, чем с телевидения или киностудии.

— Слушай, это действительно опасная работа.

— Да, но теперь у меня такое ощущение, что это детский лепет в сравнении с работой клоуна, — она вздохнула. — Мне просто хотелось, чтобы он подольше бывал дома, когда я была маленькой.

— Сезон торнадо длится не весь год.

— Нет, не весь. Но он также гоняется и за ураганами.

— Как я понимаю, он считает, что после торнадо готов к встрече с ними.

— Именно так он и считает. Когда один сезон заканчивается, второй только начинается, вот он и следит за метеопрогнозами на Атлантическом побережье.

С ручными фонариками Панчинелло и Кучерявый исчезли в проломе в стене. Носач остался, приглядывая за нами с верхней лестничной площадки.

— Раз генератор не включился после прекращения централизованной подачи электроэнергии, может, сигнал тревоги автоматически поступил по телефонной линии на полицейский участок и копы уже в банке? — предположила Лорри.

Откровенно говоря, я надеялся, что на этот раз она права в своем неиссякаемом оптимизме, но сказал другое:

— Эти парни наверняка учли и такой вариант. Они продумали все.

Она молчала. Я последовал ее примеру.

Подозреваю, думали мы об одном и том же: выполнит ли Панчинелло свое обещание отпустить нас?

Соучастники ограбления, конечно же, могли ему помешать. Оба, конечно, не были столь же безумны, как сын великого Конрада Бизо. У обоих была более приземленная мотивация. Носача толкала на преступление жадность. Кучерявого — жадность и зависть. Они не питали теплых чувств к сыну Руди Тока.

Тишина давила, как толща воды. И способствовала нарастанию тревоги.

Я чувствовал себя гораздо увереннее, когда говорил с Лорри, и попытался возобновить разговор:

— Меня удивляет, что твоя мать не путешествовала вместе с отцом. Будь я женщиной, а мой муж — ловцом торнадо, человеком, которого постоянно нет дома, я бы хотела быть рядом с ним.

— У мамы свой успешный бизнес. Ей эта работа нравится, а если бы она уехала из Лос-Анджелеса, ей бы пришлось от нее отказаться.

— И что она делает? — спросил я.

— Разводит змей.

— Час от часу не легче.

— Если твоя мать разводит змей, — добавила она, — это не так весело, как может показаться.

— Правда? Я-то думал, что как раз наоборот.

— И напрасно. Она разводит их дома. А змеи… они… с ними не так легко, как со щенками.

— Змею можно приучить ходить на горшок?

— Я не про физиологические надобности. Мать обучала их разным штучкам. Собаки любят учиться, а змеям это быстро надоедает. А когда змее становится скучно, она старается уползти, и некоторые из них двигаются очень быстро.