ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ ВЕЧНОСТЬ
Шрифт:
– Может быть, физиком, может быть, химиком… – пожал плечами Лёня. – А может быть, биологом… Или астрономом…
– Ничего себе разброс! До сих пор не определился?
– Как тут определиться? Все науки взаимосвязаны, трудно определить, где кончается одна и начинается другая…
– Как это?
Ну, вот смотри. Вокруг Солнца вращаются планеты. Чистая астрономия! А если представить себе, что наша солнечная система – гигантский атом какого-то вещества?! Солнце – ядро, а планеты – электроны. А из этих атомов тоже состоит какой-нибудь Лёня, вернее эдакий сверхгигантский Лёнище! И вот представь, что этому гигантскому Лёне кто-то дал по морде. От этого у него образовался фингал, или, культурно говоря, синяк. Но это с его точки зрения – синяк. А с нашей точки зрения – межгалактическая катастрофа!
– Перестань! Мне страшно! – поёжилась Таня. – Нельзя ли о чём – нибудь повеселей?…
– Ну, давай повеселей… – он взял Танину руку. – Вот эта рука состоит из атомов, где электроны – тоже, наверное, какие-нибудь планеты. И на одной из этих микроскопических планеток сидят в скверике на скамейке такой малюсенький Лёнечка и такая малюпусенькая Танечка!
Таня улыбнулась и очень осторожно отняла руку, как бы боясь резким движением навредить Лёнечке с Танечкой.
– Так, что же получается?… – она не могла подобрать слов к услышанному.
– А получается то, что каждый человек – это целая Вселенная! А каждая Вселенная – всего лишь малая частичка чего-то большего! И так до бесконечности!
– Бесконечно великое и бесконечно малое…- эхом повторила Таня. – Это невозможно себе представить…
– Да, невозможно… Но мы твёрдо знаем, что это так. Получается что человеческое знание опередило человеческое воображение…
– Ты будешь философом.- уверенно сказала Таня.
Таня просила его не провожать её до дому: вдруг Колька встретится! Но Лёня заявил, что ему на Кольку начхать.
Возле подъезда он впервые, – не во сне, не в мечтах, а наяву,- поцеловал её в губы. Раскрасневшаяся Таня, не попрощавшись, взбежала вверх по лестнице, унося с собою миллионы миров, населённых влюблёнными Лёнями…
А с Колькой ему ещё пришлось встретиться. На этот раз для расправы над Лёней Колька собрал целую банду – человек семь, или восемь. Но и Лёня был не один. С ним пришёл одноклассник Боря Гуревич, изучавший заморское боевое искусство каратэ по кустарно изданному самоучителю. Помочь Лёне вызвался также Гришка Зальцман из параллельного класса. Известный на всю школу шалопай, Гришка, когда дело касалось национального чувства, становился серьёзным и сосредоточенным. Сам по себе здоровенный лоб, он ещё для верности положил в портфель два кирпича, отчего тот приобрёл внушительный объём и вес. Крутя над головой портфель, Гришка зверски таращил свои и без того выкаченные глаза и орал диким голосом:
– Подходи по одному, гниды вонючие!!
Никто подойти не решился. А когда Боря дважды удачно провёл удар ногой в пах, Колькина банда дрогнула и побежала. Отирая кровь с разбитой губы, Лёня бросился следом. Ему не было дела ни до одного из Колькиных дружков, но самого Кольку он догнал и с удовольствием запечатлел ему под правым глазом добротный фингал.
Год 1970-й
– Присядь, Лёня, и давай поговорим спокойно… – медленно, будто взвешивая на ладони каждое слово, начал Марлен. – Постарайся отнестись серьёзно к тому, что я тебе скажу… Я согласен: Таня – хорошая девушка, может быть, даже очень хорошая…
– Именно поэтому я на ней женюсь! Тем более, если и ты согласен…
– Опять ты со своими шуточками! – поморщился Марлен. – Мне сейчас не до них! Повторяю: Таня – замечательная девушка. Но речь сейчас не о ней.
– А о ком?
– О её папаше.
– Ну причём тут её папаша?! Я и сам его не сильно люблю, но ведь женюсь я не на нём!
– А про то, что яблочко от яблони недалеко падает, слышал? Вот сейчас она, допустим, хорошая, а пройдёт лет пять, или десять, вдруг у неё отцовские гены начнут проявляться! Что тогда? Развод? А у вас, к примеру, дети…
– Нет! – набычился Лёня.- Не могу я в это поверить…
– Не веришь, потому что любишь! А любовь, как известно, слепа. Ты глаза шире открой и посмотри! Вон братец её Колька – подонок отпетый! Не успел школу окончить – сразу в тюрьму! Вот тебе и гены отцовские…
– Ну, ты сравнил!…
Колька, наверное, и родился таким. Неизвестно, чьи гены ему достались. А если человек изначально нормальный, подонком он уже не станет никогда. А насчёт папаши я не знаю… Ну, неприятный он тип, но ведь не преступник какой-нибудь, не бандит! Обыкновенный, как все…– Ошибаешься, сынок… Что ж, делать нечего: придётся тебе рассказать всю правду. Рано или поздно этот момент должен был наступить…
– А что, я ещё не всю правду знаю?
– Не всю… О том, что я сидел и был реабилитирован, ты знаешь. Я рассказал тебе об этом, как только посчитал, что ты стал взрослым. Откуда все мои болячки, ты тоже теперь понимаешь… Но есть ещё одна любопытная деталь, о которой я пока молчал. Думал, может быть, ни к чему… Теперь, вижу, к чему…
– Что за деталь?
– Интересная деталь… В лагере, где я сидел, работал охранником твой будущий тесть. Так что лес я валил под дулом его автомата. Как тебе такое милое совпадение?
Лёня сидел, уставившись в пол. Переварить все это сразу он не мог. Прошла минута, другая… Наконец Лёня разлепил пересохшие губы:
– Ну, служил он… Молодой был… Многие тогда служили… Там… и не все ведь были сволочами…
Не все. А этот – был. Если бы я тебе стал перечислять все эпизоды, когда он над людьми издевался, куражился, зло своё звериное на них срывал, нам бы дня не хватило! Ублюдок он законченный! Так что Кольке было в кого удаться!… Я его, гада, сразу узнал, стоило мне раз прийти в школу на родительское собрание. Почти не изменился, только ещё противней стал. И его часто в школу вызывали из-за сыночка… Ты пойми, Лёня, это – не человек, а пёс цепной, который умеет только рычать и гавкать! Пёс, натасканный на людей, какие у немцев были в концлагерях! Из него, кстати, вышел бы отличный полицай, если бы судьба по-другому сложилась. Ему ведь всё равно кому служить, лишь бы ни хрена не делать и над людьми издеваться. Такая порода! И не будет он жить по-другому! Вот смотри! После Сталина, в конце 50-х, лагеря стали закрываться, всю эту собачью свору стали сокращать. Ну, и куда он пошёл работать?! На завод? На стройку? Дудки! Устроился в охрану. И не куда-нибудь, а на мясокомбинат. Губа не дура! Никогда ничего полезного он людям не сделал и не сделает, только паразитировать может…
– Сын за отца, между прочим, не в ответе, как говорил великий Сталин…
– И сам же «великий» Сталин этому принципу не следовал, ты это прекрасно знаешь… Хотя, по сути, утверждение правильное… Ты пойми! Я не собираюсь тебе закатывать душераздирающие сцены типа «или я, или она». Я также не буду тебе говорить всякие банальности, вроде того, что надо сначала окончить институт, а потом уже… Всё в жизни человека наступает тогда, когда ему положено наступить и вмешиваться в этот процесс никто не вправе. Что бы ты ни решил, это – твоё решение, и я его уважаю. Я просто дал тебе объективную информацию, а выводы делай сам. Только знай заранее, что поддерживать родственные отношения с таким гадом, как Серёга Ромахин, я не собираюсь. И пусть Таня твоя это знает… А в остальном – делайте, что хотите!
– Ну и замечательно! Тогда я отправляюсь делать, что хочу! – сказал Лёня, поднимаясь с дивана.
Серёга метался по комнате, как раненый зверь, теряя остатки терпения. Ну, наградил бог дочечкой! Он готов был разорвать её на части и в то же время невольно любовался ею. Вылитая мать! И такое же типичное хох-ляцкое упрямство! Если что в башку втемяшилось – тут уж хоть убей!… Таня, Танечка, его единственная надежда и отрада в этой жизни!… Не то, что Колька-дурачёк! Вырос балбесом и встрял по глупости. Нахлебались «бормотухи» с дружками и придумалось им поздно вечером взломать киоск «Союзпечати». Что они такого могли там взять? Карандаши с ручками? Газеты с журналами? Выручку? Так её там не было! Поругать бы пацанов да отпустить по домам, да куда там! Прокурор был заядлый, судья – принципиальный, а процесс – показательный! Вот и впаяли ребятам сроки. Хоть небольшие, но клеймо на всю жизнь… И вот теперь его Танечка, – умница, отличница, красавица, – губит свою жизнь собственными руками, а он, отец, должен это спокойно проглотить?! Никогда!… Но что ты ей сделаешь?! Сидит, закусив губы, глаза горят, как у кошки…