Представитель темной расы

Выйдя на крыльцо, я резко остановился. Площадь перед храмом была полна народу. При моем появлении по толпе прошлась волна шепотков, а потом все замолчали, глядя на меня так, будто я пришел рассказать им какое-то откровение. Боязни толпы у меня не было, всё-таки я столько столетий являлся владыкой. А владыки — публичные люди, которым иногда приходиться выступать перед большим скоплением людей. Редко, конечно, но такое всё-таки в моей практике бывало.

Но здесь я не владыка, так что задвигать «пламенные речи» мне совершенно не хотелось. Развернувшись, я вошел обратно в храм.

— Я принимаю ваше приглашение, — сказал я, хмуро оглядев служителей, по-прежнему стоящих вдоль стен.

— Хорошо, — иллайри, который говорил со мной до этого, выступил вперед. — Как называть нам вас?

Я уже хотел представиться, как привык, но вовремя прикусил язык.

— Мое имя Морридан.

— Хорошо, Идани Морридан, идемте со мной. Я покажу вам вашу комнату.

— Идани?

— Вы ведь сказали, что вы — маг. Идани — это обращение к магу, — охотно пояснил служитель, открывая дверь. Впрочем, я и так уже знал это, Ухалтар ведь рассказывал. Просто меня несколько удивляла такая доверчивость. Во-первых, мало ли кем я назвался, я ведь мог быть самим Валуату, решившим, наконец, навестить давних союзников. Во-вторых, мало ли как я выгляжу, вот так сразу верить тому, что я маг, несколько странно. Не зря их раньше иллиатары охраняли, слишком беспечный народ.

Мы вошли в темный коридор, слабо освещаемый чадящими факелами. Ничего больше тут не было.

— А как мне называть вас? — спросил после нескольких минут молчания. В коридоре было чисто, но никаких дверей и разветвлений я не заметил. Словно коридор соединял лишь зал и чьи-то покои.

— Можете звать меня старшим Иликом — это что-то вроде старшего хранителя в храме.

— Хранителя? Не служителя?

— Верно, — Илик кивнул, взглянув на меня. — Мы не служим богу нашему Малеаду, а храним знания его и заветы, которые передаем следующему поколению. И храним веру, что братья наши иллиатары смогут однажды вернуться к нам. И не даем другим позабыть о них, — заученно пояснил он, словно читал с какого-то листа.

— Ясно. А имя?

— Шаударан, Идани, — представился Илик, открывая дверь и отходя чуть в сторону. — Ваши покои.

Я подозрительно прищурился, глянув на служителя-хранителя, и вошел в комнату, тут же осматриваясь. На мгновение в голове мелькнула мысль, что меня так могли в камеру какую-нибудь привести. Но при первом же взгляде стало ясно, что волноваться пока что не стоит.

Глава 16

Комната имела круглую форму. Причем выражалось это не только в округлых стенах, но и в своеобразном потолке. Справа от меня стояла кровать. Ее окружала легкая, полупрозрачная ткань, видимо, для чего-то служившая. Напротив, виднелся то ли выход, то ли балкон какой-то. Дверь явно выходила на улицу, к тому же была весьма широкой, в половину стены, так что в комнату заливал солнечный свет. На полу лежал ковер из сшитых между собой короткошерстых шкур. Напротив кровати разместился стол, кресла и шкафы, которые тут же привлекли к себе внимание, ведь на них стояли книги. На столе я приметил кувшин с кубком, вазу с какими-то плодами. Надо же, как быстро подсуетились. Обстановка выглядела если не богато, то весьма удобно, практично и уютно. Ничего лишнего и в то же время все, что нужно есть.

— Вы торопитесь? — спросил я у Шаударана, подходя к проему в стене и выглядывая наружу. Как я и думал, это своеобразный балкон. На нем были размещены какие-то растения в горшках, стояло еще одно кресло с небольшим столиком. В общем, почти курорт.

— К полудню я должен быть в зале с образом Малеаду, — пояснил Илик, наблюдая за тем, как я рассматриваю комнату.

— Отлично, — я подошел к креслу и сел, указывая рукой на второе. — Надеюсь, вы ответите мне на некоторые вопросы? Помните — я издалека?

— Да, конечно. — Шаударан невозмутимо сел и выжидающе посмотрел на меня.

Меня немного напрягало такое отношение. Не сказать, что я чувствовал себя не в своей тарелке, все-таки годы правления наложили свой отпечаток, но там я знал, за что меня уважают и почему передо мной склоняют головы. А тут все смотрели на мой внешний вид, относились ко мне как к старому другу, с неким не благоговением, но странным дружелюбием. Конечно, отказываться от подобного отношения я не торопился. Зачем? Я был не из тех людей, что предпочтут сидеть тихо и мирно, ни во что не вмешиваясь, но и получать что-то просто так, только за физические данные… Это было странным и настораживало меня.

— Итак, — начал я, решая, что спросить первым. Оставалось надеяться, что лгать мне не станут. — Сегодня праздник Возвращения, расскажите мне о нем.

— Когда великий Малеаду создал город на скале и дал ему имя Ранкеаледан, он истратил много силы. Из-за этого жизнь его была слишком коротка для благородного иллиатара. Когда он умирал, то сказал, что однажды, в день, когда солнце на небе задерживается дольше всего, а Чаша Благоденствия наполняется исцеляющей водой, он вернется к нам. С тех пор любой иллайри ждет этот день, надеясь, что наш Имай вернется к нам.

Хотел еще раз сказать, что я не Малеаду, но потом передумал. Чем сильнее буду отрицать, тем больше вызову подозрений. Еще подумают, что я и есть тот, кого они так ждали. Умудрился же я прийти именно в этот день. Впрочем, я не знал, иначе точно пошатался по лесу пару дней, для надежности.

— В этом городе живут ведь не только иллайри, я прав? — задал я новый вопрос.

— Верно, — Илик кивнул. Вообще, я подозреваю, что его не зря поставили старшим. Больно уж спокойный. — С приходом на Ивуалу иллиатары лишились своего дара. Вы ведь знаете об этом? — как-то слишком уж тревожно спросил он.

— Знаю. И про Валуату знаю и про Малеаду. Но могу послушать еще раз, мало ли, вдруг мои знания неполные.

На имени Валуату, Илик поджал недовольно губы.

— Мы не говорим Валуату. Мы называем его Изгоем, Предателем. Имя даруется только тем, кто заслуживает этого, ведь имя определяет судьбу любого иллиатара или иллайри. И те, кто следуют за ним, так же лишаются имени.

Я безразлично пожал плечами.

— Мне все равно, как его называть. Так что там с даром иллиатаров? — напомнил я, уводя разговор в прошлое русло.

Илик помолчал с минуту, а потом снова спокойно заговорил, будто ничего и не было.

— Ивуалу принял нас, но в обмен на позволение жить здесь, забрал дар иллиатар. Они больше не хотели оставаться с нами и ушли, в надежде, что отыщут способ вернуть утраченное. Нам пришлось смириться с их выбором. Наш дар остался с нами, но нас было очень мало. Почти все, пришедшие в этот мир были в той или иной степени родственниками. Мы понимали, что вступая в связь с близкими, загрязняем нашу кровь, пачкаем дар, поэтому, когда мы встретили людей, то воспряли духом, решив, что это наш шанс. Мы осторожно подбирали себе тех людей, кого потом вводили в семьи. Не всегда в таком союзе рождались иллайри, бывало, что людская кровь пересиливала нас, и на свет появлялся человек с некоторыми нашими чертами. Но даже тогда мы не прогонялись тех, кто откликнулся на зов о помощи. Мы оставляли им выбор. Кто-то оставался, кто-то уходил. Но сейчас в Ранкеаледане живут чистокровные люди. Вы их узнаете сразу, они хоть и похожи на нас, но всё-таки отличаются сильно. Мы не гоним их и не презираем. Они помогли нам сохранить свой вид, и мы ценим это и благодарны за их исцеляющую кровь.

— Я заметил, что хранители немного отличаются от остальных в городе. Это что-то значит? — поинтересовался, размышляя над тем, что самыми чистокровными во всем Ивуалу будут те же гармы. Достаточно не дать замотать детей в паутину, не позволить начаться изменениям и можно будет вырастить чистокровных иллиатар. Правда, остается вопрос: что у таких детей с разумом? Понятно, что на внешний вид меняется в коконах, а разум? Будут ли такие дети разумными или же разумом они будут как те гармы?

— Значит, — Шаударан кивнул. — Мы храним не только заветы, но и кровь. У нас она самая чистая. Мы ведем записи и стараемся, чтобы в крови нашей было все же больше от истинных иллайри, опасаясь, что однажды кровь людей взыграет в наших венах, и облик наш станет походить на людской. А еще кровь людей даровала нам необычный дар, который раньше принадлежал иллиатарам. Мы же, иллайри, не были склонны к нему совершенно. Но сейчас среди нас рождаются те, кому подчиняется магия мира.