Представитель темной расы

Трастиан протянул руку и я, чуть поколебавшись, положил камень ему на ладонь. Он взял его двумя пальцами и посмотрел на свет, явно стараясь скрыть свое удивление.

— Полагаю, именно для этого им и нужны эти камни, — пробормотал он. — И как долго он может быть таким? Вы ведь наполнили его своей силой? Шаударан поведал мне, что вам подвластен Небесный гнев. Это так?

Трастиан резко обернулся ко мне, смотря с каким — то новым, не совсем понятным мне интересом. Если бы у него была дочь, а не сын, я бы заподозрил в нем желание породниться.

— Долго. Из этого камня силу могу забрать назад только я, — ответил я на вопрос о камнях, решив не развивать тему о моей новой стихии. Хотя, я раньше не слышал, что существует стихия молнии. — Хотя, если разбить, то вероятность того, что сила внутри камня хлынет наружу — велика. Что в таком случае произойдет, не могу сказать. Вполне возможно, что сила рассеется, а камень потускнеет, превратившись в булыжник, каким выглядел до этого.

Советник снова перевел взгляд на камень, будто его очаровывал его блеск. Оглядевшись, я заметил, что и все остальные смотрят на камень с каким-то странным выражением. Неужели их так привлекает сила, закаченная в него?

Судя по лицам, им пришелся по душе новый облик камня. Видимо, иллайри оказались теми еще ценителями красоты. Или же их влечет моя темная энергия. Всё-таки она пусть и тяжелая, но какая-то завораживающая, что ли. Я бы сказал, что она похожа на теплую и ласковую летнюю ночь. Правда, меня самого энергия внутри камня совершенно не привлекала. Она казалась… лишней и теперь уже полностью чуждой.

Глава 19

Я был абсолютно уверен, что никто кроме меня магию из камня не вытянет. Такое ощущение, словно у нее были невидимые крючки, которыми она цеплялась за структуру камня, не желая покидать новое вместилище. Такой вот накопитель, который лично для меня был бесполезен, впрочем, для остальных тоже.

Интересно, что-то может связывать эти грязные булыжники с камнями силы? По сути, те тоже были чем-то вроде накопителей, только высасывали магию самостоятельно и, судя по всему, успешно делились ею со жрецами.

Впрочем, то, что сейчас нет никого, кто может воспользоваться энергией из камней, вовсе не означает, что таких людей не появится никогда. Почему? Все очень просто.

Пусть сейчас иллиатары больше походят на чудовищ, но, что будет, если перестать подвергать их тела изменениям? Вот именно, что, вполне возможно, они вернут свой облик и кто знает, может, смогут пользоваться энергией Ивуалу. Все-таки с момента переселения прошло более восьми тысячелетий. Даже странно, что Валуату еще жив. Может, это уже и не он? Или же он продлевает свою жизнь как раз всеми этими жертвоприношениями? Или может, именно для этого ему понадобились люди?

А еще среди иллайри есть маги, которые пусть пока что хило, но все-таки могут оперировать энергией Ивуалу. Достаточно вспомнить Шаударана. Их энергетическая структура явно претерпела изменения. Конечно, с нынешней силой, у них вряд ли получиться выкачать энергию из камня, но кто знает, что будет еще через десять тысяч лет.

— Тогда нужно сначала придать камням соответствующую форму, а потом наполнять, — советник, аккуратно, словно драгоценность положил камень на поднос, а потом снова заговорил: — Хорошо, что мне уже однажды пришла подобная мысль. Конечно, не о том, чтобы наполнять камни силой, а об их огранке. Я как чувствовал, что в них есть какая-то ценность. Принесите, — повелел он, глянув на слугу таким взглядом, что тот невольно вздрогнул и поклонился, пятясь назад. — И не уроните, — посоветовал Трастиан. И между строк все, кто желал, мог расслышать явную угрозу. Оглядевшись, он едва уловимо скривился и встал, — Прошу нас простить, но, как видите, у нас появились срочные дела. Уважаемый Идани, мне бы хотелось побеседовать с вами наедине.

Я даже слегка изумился такой напористости и, что уж таить, наглости.

— С удовольствием, — я встал и пошел следом за Трастианом, замечая краем глаза, как за нами поспешил Трамирон.

В итоге мы торговались до хрипоты и до самого утра. Советник оказался упертым, наглым и считающим, что я ему просто обязан наполнить все предоставленные им камни бесплатно. Причем, я был уверен, что все он понимает, но действует на дурачка, то есть, получится — отлично. Нет — я пытался.

Трамирон наблюдал за нашим торгом молчаливо, явно не радуясь тому, что все свернулось на тему золота, камней, и прочих материальных благ. Мне не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять — юнец желает хорошей драки, лучше всего, с гармами. Молодость, горячность, несмотря на вроде как вполне сознательный возраст. Но надо отдать ему должное, он лишь мрачно сверкала на нас глазами, но молчаливо наблюдал.

Я ничего не имею против того, чтобы пойти и прикончить пару тысяч гармов. Они в прошлом доставляли мне кучу проблем, поэтому у меня, можно сказать, выработался рефлекс убивать их при первой же возможности. Скорее всего, я и сам бы пошел их убивать. Всё-таки я рассчитываю и в этом мире стать владыкой и мне совершенно не нужно, чтобы у меня под носом жили такие существа.

Но ведь об этом никто не знает. А раз не знает, значит, можно сделать вид, что мне плевать и на мир и на каких-то там гармов, которые далеко и может быть я их в свое жизни вообще не встречу, если не буду искать этих самых встреч. Зачем? А чтобы не привыкли ездить на горбу. Один раз так сходишь, а потом буду всю жизнь бегать за тобой, причем искренне считая, что ты обязан им помочь, бесплатно, по доброй воле. И вообще, должен быть благодарен за то, что пришли к тебе и попросили помощи.

Оно мне надо? Я уверяю, что совершенно точно не надо. И пусть, по сути, те же деньги мне не особо нужны, в случае чего я могу прожить и без них или же найти способ хорошо заработать, но зато все будут знать, наглеть они могут где-нибудь в другом месте.

В итоге мы доторговались до того, что на мое имя отписывают великолепный дом в Ранкеаледане — не могу же я постоянно спать то в храме, то во дворце советника. За это я наполняю силой пять ограненных камней.

Каждый следующий камень обходился советнику в десять золотых. Если что, то на эту сумму средняя семья в городе могла прожить лет пять.

Еще договорились, что наполнять я буду только его камни. Если ко мне придет кто-то, то могу со спокойной душой слать его подальше. Я понимал, что конкуренты Трастиану не нужны, да и мне не хотелось, чтобы мой новый дом превратился в проходной двор.

Позже, когда нами выяснилось, что на камни людские маги могут накладывать плетение защиты, делая их артефактами, цена камней подскочила до пятидесяти золотых. Я считал, что все честно — всё-таки артефакты могли стоить целое состояние.

Трастиан кривился, поджимал губы, бросал на меня свирепые взгляды, пытался давить своим авторитетом, но я лишь пожимал плечами и сообщал, что деньги пока что мне не слишком нужны.

Естественно, с Трастианом мы обсуждали возможность стереть с лица Ивуалу гармов вместе с теми, кто ими заправляет. Я честно говорил, что сами иллайри сделать ничего не смогут — их слишком мало. И пусть все мужчины иллайри прекрасно владели мечами, а некоторые могли костерок запалить или ветерок нагнать, но силы всё-таки были неравными. Честно говоря, у меня закралось подозрение, что сам Трастиана не слишком хочет драться с гармами. Вот если их укокошит кто-то другой, то он будет очень сильно благодарен, даже на спасибо расщедриться. А вот своих иллайри ему посылать в бой не хотелось, ему их было жаль. Впрочем, немудрено, сколько их в городе? Капли, а ведь он, как и Шаударан печется о том, чтобы гены полностью не растворились в людской крови.

Я так понял, что в семью советника лишь единожды добавлялась кровь людей. И если так посмотреть, то он с сыном действительно очень сильно отличался от простых иллайри. От людей он не был в восторге, понимал, что они необходимы, но считал, что единственная их ценность, это способность очищать их кровь. И при этом не передавать слишком многое от себя через ту самую кровь. Все. Их заигрывания с гармами ему совершенно не нравились. И пусть он понимал, что людям, по сути, деваться некуда, так как у них не было хорошо защищенного Ранкеаледана, всё равно некие предубеждения к иной расе у него существовали.