Представитель

— Сейчас для Франции для ее сохранения необходимо придерживаться договоренностей. Тактически разрыв отношений может быть выгоден. Но попробуйте посмотреть дальше, чем перспектива одного-двух лет, — Мария молчала и я продолжил. — Представим, то Франция вышла из союза с СССР. Что дальше? Мы проиграем? Возможно. Но что получит сама Франция? Только лишь небольшой период передышки, пока нас добивают, и это — максимум. Британия не забыла все обиды, что ваша страна нанесла ей. Мнимые или нет — не важно. Она живет и действует по принципу: разделяй и властвуй. И сейчас разделить СССР и Францию для нее также жизненно важно, как для нас — не остаться в одиночку против остального мира и перетянуть на свою сторону Польшу. Если мы устоим… — тут я поправился, — когда мы устоим, сначала падет Германия. Но ведь британцы уже объявили о союзе с Рейхом, и следующей целью станет Англия. Разве Париж не хочет посетить Лондон своими войсками в качестве победителей и хозяев положения, а не как туристы?

Мария залпом допила бокал, встала и пересела ко мне на подлокотник кресла. Ее грудь оказалась напротив моего лица, не давая другого обзора и будоража воображение и кое-что пониже.

— Знаете, — прошептала интимно мне на ухо она, — возможно, вы правы. Тогда, укрепим наши. договоренности? — уже больше не скрывая своего желания, прижала она мою голову к своей груди.

— Предлагаю сделать это другим способом, — кое-как отстранился я от жарких объятий француженки.

И больше не из-за ее хватки, а борясь с собственными инстинктами.

— Вы сможете позвать своего отца, чтобы это не вызвало подозрений и повышенного внимания у присутствующих? — спросил я. — Оформим отдельный секретный протокол к теме завтрашних переговоров.

— Какой? — нахмурилась Мария.

— О невозможности заключить сепаратный мир.

Тема скользкая, так как именно с такого мира и начали большевики свое правление. А тут я сразу говорю, что ждать подобного шага от нашей страны больше не стоит. Это заставило женщину задуматься, накручивая локон волос на палец. Покидать мое кресло она тоже не спешила, но у меня сложилось чувство, что для нее уже вошло в привычку — подавать себя в самом «выгодном» для мужчин свете и после крутить ими в свою пользу.

— Я позову папА, — наконец вынырнула она из своих дум. — Но дальше — сами.

Ждать пришлось минут двадцать. И все это время меня пытались охмурить. Повторилась попытка напоить меня вином, в ход пошла даже «тяжелая артиллерия» в виде поглаживаний и фокуса из фильма «Основной инстинкт». Пускай кино выйдет лишь спустя много лет, но вот перекидывать ножку, показывая отсутствие нижнего белья и на секунду открывая «самое сокровенное» Мария умела и без всяких подсказок. В моих штанах было тесно, жутко хотелось пить, но кроме вина ничего на столе не было, а звать официанта, чтобы тот принес что-то безалкогольное, я не хотел. И вставать надо, показывая свое возбуждение, и не хотелось сорвать «скрытый» приход Филиппа Мореу.

Я же лихорадочно соображал — все же сейчас Мария устраивает новую провокацию, по договоренности с поляками, как я сначала подумал, или посол решил меня прощупать и составить собственное мнение, после чего и принять окончательное решение? Вряд ли он будет проводить провокацию без одобрения «сверху». Но в Париже могли дать ему карт-бланш, чтобы действовать самостоятельно. Вот в это я верю больше.

— Доброго вечера, товарисч, — кивнул мне подтянутый Филипп Мореу, входя в помещение.

— Здравствуйте, месье Мореу, — в тон ему кивнул я и неловко встал с кресла, стараясь сделать это так, чтобы не слишком светить своим «конфузом», до которого меня довела своим откровенным поведением его дочь.

Посол сделал вид, что ничего не заметил, и прошел к дивану. Мы расселись, после чего Мария в несколько фраз передала суть нашего разговора, почти при этом никак меня больше не провоцируя. Лишь какие-то машинальные движения прорывались, которые для нее стали уже частью образа жизни.

— Для начала, — заговорил француз, — моя страна не собирается выходить из союза с СССР. Меня отправили сюда узнать, чем закончится ваше посольство, и сделать все, чтобы вам сопутствовал успех.

— И потому вы стали подыгрывать полякам сегодня на банкете? — усмехнулся я.

— Пускай они считают, что смогли склонить меня на свою сторону. Тем неожиданнее для них будет завтра. Что касается вашего предложения… оно интересное, — медленно кивнул Мореу. — Но у меня нет полномочий на заключение такого договора. Полагаю, у вас тоже, что вы возможно не знаете. Или же я что-то не знаю о вас. Уточните у месье Берегового. Однако мы можем отправить телеграммы сегодня вечером, и если там, — поднял он глаза к потолку, — посчитают заключение подобной бумаги необходимой, такие полномочия нам дадут.

— А что касается действий вашей дочери? — бросил я взгляд на Марию и тут же отвернулся. Эта чертовка опять уже чисто из женской вредности попыталась меня спровоцировать, облизнув губы и скрестив руки под грудью, визуально еще больше ее подчеркивая и увеличивая объем.

— Приношу извинения за ее поведение, — невозмутимо сказал Филипп Мореу, — но это было необходимо. Молодым людям свойственна горячность. Мы вас почти не знаем и как вы поведете себя в критической ситуации нам неизвестно. Вот я и попросил ее проверить вашу… устойчивость. Конфиденциально. Если вас это задело, еще раз приношу свои извинения. Мария, — строго посмотрел он на дочь, — прекращай.

Та вздохнула, но наконец прекратила свои ужимки. А потом и вовсе покинула нас, оставив наедине. Немного расслабившись, я решил расспросить Мореу о том, какие настроения в Париже и что ждут от нас.

— Побед, — пожал тот плечами. — От вас ждут побед. В противном случае, нам придется… сложно. Переживать же о том, что Франция выйдет из союза можно… но это случится лишь в одном случае — при смене власти в нашей стране.

— Откровенно.

Филипп скупо улыбнулся и пояснил.

— Я же вижу, что вы не дипломат. И чтобы не было недопонимания или неверного толкования моих слов, лучше я все скажу вам как есть. Уж не обижайтесь.

— Да нет, — усмехнулся я. — Обиды у меня к вам нет никакой. Так даже лучше.

Проговорив еще минут десять, Мореу был вынужден меня покинуть. Это меня на данном банкете «занесли в черный список» и даже по словам француза вздохнули с облегчением, когда я покинул общий зал. А вот его уход заметят сразу, и надолго отлучаться возможности у Мореу не было. Если мы не хотим привлечь к себе больше, чем нам нужно сейчас, внимания.

Я еще подумал — выйти обратно в зал или нет — раз уж мое нахождение там вызывает раздражение, было бы неплохо «позлить» этих высокомерных снобов, но потом усталость дала о себе знать. Ведь только сегодня мы прибыли, в посольстве толком не отдохнул — слушал Романа Владимировича, да и здесь сначала на ногах в зале стоял, потом «держал оборону» от Марии. Уж лучше выспаться перед завтрашним днем.

Уходя, сообщил о своем решении Береговому. Все же лучше уточнить — не нарушу ли я какой протокол, что может сыграть на руку противнику. Но тот меня заверил, что сейчас уже можно и покинуть банкет, что я с чувством выполненного долга и сделал.

Перед тем как лечь спать, я все же дал задание почтовой службе посольства отправить телеграмму о возможности заключения отдельного соглашения с французской стороной. Все, о чем мы говорили с Филиппом Мореу. И уже после этого рухнул на кровать. Что и говорить, что снилась мне прекрасная Мария с ее соблазнительными формами, желающая отдаться мне во всех позах.