Предъява

Во-первых, сообщникам требовалась исчерпывающая информация насчет системы охраны особняка Гавроша, привычек Хранителя, местонахождения сейфа с деньгами и т. д. и т. п.

Во-вторых, они хотели проследить за действиями руководства группировки после пропажи бандитской кассы. В целях собственной же безопасности.

Зачем им понадобился медвежатник, думаю, объяснять не надо, ну а Хромого собирались использовать для постоянной связи с Федей. И заодно как дополнительную рабочую силу (Карасев отличался незаурядными физическими данными). Кроме того, Полянский рекомендовал задействовать бывшего своего одноклассника Валерия Осьмухина – высококлассного спеца по машинам.

– Любую тачку угонит с закрытыми глазами, а водит – вообще закачаешься! – охарактеризовал Осьмухина Эдуард.

– Я слышал – он наркоман, – хмуро заметил Глухарев.

– Наркоша нам не годится. За дозу – мигом продаст! – набычился Сугробов.

– Не беспокойтесь, Игорь Владимирович, не продаст! – сладко прижмурился Полянский. – Валерино молчание я гарантирую... Вечное молчание! – с нажимом добавил он.

– Понятно! Гы-гы-гы! – дьявольски заржал бывший начальник ОВД...

Когда Вадим с Эдуардом вышли из подъезда во двор, там было тихо и безлюдно. В далеком темном небе рассыпались светлячки звезд. Дул холодный пронизывающий ветер. Переполненный мусорный ящик источал зловоние.

– Ну как тебе «бред сивой кобылы»?! – ехидно спросил Полянский.

Глухарев открыл рот, собираясь ответить, но неожиданно где-то за помойкой протяжно завыла бродячая собака. Оба подельника невольно вздрогнули...

4

Суббота, 31 марта 2001 года. Москва. Окрестности Савеловского вокзала. Четыре часа утра

– Костолом остается со мной в машине. Боров и Хилый поднимаются в квартиру. Открыв дверь, не мешкая разбивайте половину ампул с газом. Стрелять – в крайнем случае и только по конечностям! – шепотом распорядился Ара. – Все понятно?!

– Ага, – неохотно отозвался Михаил Студнев и, морщась от боли, натянул на разбитое лицо противогаз.

– Давай, Коля, не канителься! – поторопил замешкавшегося Борова Аванесян.

Николай Мордвинов (он же Боров) послушно надел резиновую маску.

– Вперед! – повелительно махнул рукой Артур.

Оба боевика быстрым шагом направились в подъезд.

– Думаешь, он там? – тихо спросил Костолом.

– Посмотрим, – лаконично ответил Ара.

Два часа назад Горыныч выделил ему трех человек и четко сформулировал задание: «Организовать засаду! Спеленать Никонова-старшего! Сунуть в багажник! Привезти ко мне!»

Надо отдать должное – пахан заранее позаботился о сохранности подчиненных. Ярошевич прекрасно понимал – его боевикам никогда не захватить «вручную» офицера спецназа ГРУ (хоть целой толпой навались), а потому посоветовал использовать нервно-паралитический газ, который приобрел где-то по оказии, и кроме того, выдал специальный воздушный пистолет, стреляющий иглами, намазанными сильнодействующим снотворным. Пистолет был «самопальный», изготовленный каким-то отечественным умельцем, однако действовал безотказно, гораздо лучше «фирменных» аналогов...

Детали операции Артур разработал самостоятельно по прибытии на место. Двоих (с ампулами и в противогазах) он отправил на квартиру Никонова, а сам с Костоломом и «сонным» пистолетом засел в машине. Окно Аванесян оставил открытым – для стрельбы. Если спецназовец дома – нюхнет газа. Если нарисуется у подъезда – схлопочет отравленную иглу в шею. Простенько и со вкусом!.. Правда, в глубине души Ара изрядно сомневался, что Андрей Никонов до сих пор находится по указанному адресу, но... чем черт не шутит?! Тем более, другого варианта действий пока нет... В напряженном ожидании прошло десять минут. Затем пятнадцать, двадцать... В просторном пустом дворе не виднелось ни одной живой души. Ночь заметно ослабела, но полностью не отступила. По земле скользили странные, зыбкие тени. Предрассветная сырость проникала под одежду и противно расползалась по коже.

– Закрой окно. Зуб на зуб не попадает! – попросил Костолом Артура.

– Замолчи, Гена! – раздраженно огрызнулся тот, не отрывая глаз от сотового телефона. «Слишком долго ребята валандаются! – обеспокоенно подумал Аванесян. – Неужели снова влипли?! О Господи!!! Горыныч тогда шкуру с меня спустит! Однозначно! Интересно – в чем я просчитался?!!» Наконец, к великому облегчению Артура, мобильник зазвонил.

– В хате чисто, – гулким из-за противогаза голосом сообщил Хилый. – Сейчас проветрим, а то в этих, блин, масках задохнешься на хрен!

– Проветрите, – согласился Ара. – Но глядите, не расслабляйтесь!!!

– Угу, – пробубнил Студнев и дал отбой.

– Будем ждать до упора! – повернулся к Костолому Ара. – Вдруг все же притопает сволочь?! А окошко я пока прикрою. Погодка и впрямь пакостная!...

9 часов 40 минут утра. Ближнее Подмосковье

– Вот тебе еда на три дня, вот десять бутылок минералки на «оттяжку», – сказал Андрей, разгружая две объемистые сумки и перекладывая их содержимое в холодильник. – За пределы усадьбы – ни шагу! Понятно?

Кирилл неохотно кивнул. Помытый, побритый, переодетый в чистую одежду Андрея, он в настоящий момент выглядел вполне прилично, если не считать опухшей, нездорово-красной физиономии. Тем не менее Никонов-младший не испытывал к брату благодарности. Напротив – он с трудом сдерживал клокочущую в груди ярость. Причина этого была проста до омерзения: бывшему переводчику безумно хотелось «дерябнуть стаканчик», а еще лучше – упиться вусмерть. Андрей же ультимативно заявил: «Лечиться будешь исключительно нарзаном. Хватит на свинью походить. Пора в человека превращаться, – и предупредил сурово: – Учти, голубчик, нажрешься – голову отверну!»

Подобный образ жизни «синюшника» ни в коем разе не устраивал. «Совершенно озверел, сволочь! Форменным садистом стал! Изверг!! Деспот!!! Мучитель!!!» – мысленно бесился он. Вслух, однако, высказываться не решался...

Дело происходило в загородном доме Андрея, неподалеку от платформы «Водники» Савеловской железной дороги. Дом представлял собой добротное кирпичное строение, снабженное всеми необходимыми удобствами: водопроводом, газом, электричеством. Из окон второго этажа открывался прекрасный вид на водохранилище. Железнодорожное полотно и раскинувшийся за ним город Долгопрудный находились минутах в десяти-пятнадцати ходьбы. Майор привез сюда брата вчера днем и вскоре по прибытии начал твердой рукой приводить его в божеский вид. Силком загнал в ванную, затем переодел, отпоил травяным чаем, накормил куриным бульоном из кубиков, заставил принять снотворное и уложил спать. Грязное тряпье алкаша он собственноручно сжег во дворе. Сегодня с утра пораньше спецназовец закупил для Кирилла продуктов и минеральной воды (очищать организм от шлаков), а сам решил вернуться в Москву, чтобы разобраться с возникшими проблемами. Но сперва...

– Давай поговорим, – опорожнив сумки, предложил он брату.

– Давай, – вяло согласился тот...

* * *

«Похоже, Кирюха берется за ум! – сидя в вагоне электрички, удовлетворенно думал майор. – Наша беседа не пропала даром. Он ведь от природы умный мужик и понял – дальнейшая пьянка его попросту убьет! Поклялся не прикасаться к спиртному до моего возвращения. Памятью родителей поклялся! Такое слово брательник непременно сдержит. Не скотина же он последняя! Пускай здорово оступившийся, но человек!!! Три дня поживет в трезвости. Опомнится окончательно. А дальше – займусь лечением бедняги всерьез. Управлюсь с делами и займусь! Благо времени у меня в запасе достаточно!..»