Прекрасная Джоан

Как только я закончила свою строгую речь, он заключил меня в объятия и покрыл поцелуями, о которых я так долго тосковала. Какое это было счастье, но оно не могло длиться вечно, Раймонд вздохнул и сказал:

– Хорошо, я уеду. Но я хочу, любовь моя, чтобы ты помнила меня!

Глава 23

Как ни старалась я сохранить все произошедшее в тайне, это оказалось невозможно. Как только Беренгария увидела меня, она тотчас поняла: произошло что-то важное. Впервые за все время нашего знакомства она стала расспрашивать меня, и я, наконец, рассказала ей историю наших отношений с Раймондом с начала до конца. К моей радости, она одобрила все мои слова и поступки, в особенности то, что я отослала Раймонда в Тулузу.

– Когда вернется мой супруг, ты выйдешь за графа замуж, – сказала она.

– Я не оставлю Рика в покое, пока он не согласится на наш брак!

– Отлично. Не будь дурой и не упусти своего счастья, – грустно отвечала Беренгария.

Мне стало жаль ее. Что ждало впереди ее саму? Почему, спрашивала я себя, мне даровано так много, а Беренгарии – так мало? У меня были счастливые годы, проведенные с Уильямом, а сейчас – надежда провести остаток жизни с любимым человеком, в то время как они с Ричардом…

Я не знала, что ей сказать, и спросила о Бургинь.

– Она хочет поскорее выйти замуж за Балдуина и уехать с ним во Фландрию… Я обвенчала бы их уже сегодня. Мне не терпится поскорее избавиться от нее, но придется подождать несколько дней.

Уже на следующее утро мы начали готовиться к свадьбе, и в конце недели Бургинь и Балдуин были обвенчаны. Глядя на сияющее лицо Балдуина, я сомневалась в том, что он понимает, сколько трудностей ждет его впереди. Впрочем, если его любовь выдержала подобное испытание, ведь Бургинь была замужем за Раймондом, то есть надежда, что любовь поможет ему обуздать испорченную и ленивую жену и приучить ее к размеренной жизни во Фландрии.

Проводив Бургинь, мы с Беренгарией остались ждать моего брата. Крестоносцы теперь прибывали в Рим каждый день, их становилось все больше, мы ожидали Ричарда со дня на день. Мы даже заказывали на ужин его любимые блюда и каждый вечер грели воду для ванны.

Вскоре, однако, мы начали волноваться. Наступило Рождество, а он не приехал; я боялась, что его корабль затонул. По всем нашим подсчетам, Ричарду давно уже пора было быть в Риме.

Придворные разделяли наши опасения. Роберт де Тернгам пытался утешать нас, но ему не удавалось скрыть свою обеспокоенность. Блондель, напротив, не стеснялся признаваться в своих страхах. Он каждый день с утра до вечера бродил по городу в надежде встретить крестоносца, который бы что-нибудь знал о местопребывании нашего государя.

Однажды он вернулся бледный и грустный и попросил меня принять его наедине. Как только мы оказались одни, я воскликнула:

– Признайся, Блондель, у тебя дурные вести!

– Возможно, ваше величество, – отвечал он. – А может быть, и нет, не знаю. Но я не могу скрыть их от вас, потому что у меня нет денег.

– Денег? На что? Матерь Божья, Блондель, зачем тебе деньги?

– Чтобы купить пояс и перчатки моего господина. – Голос его дрожал, в глазах стояли слезы. – Я увидел их в одной лавчонке, но владелец отказался говорить, откуда они у него. И я подумал, что, если куплю их, он, может быть, скажет, где их нашел.

– Ты уверен, что это перчатки и пояс короля?

Он кивнул:

– Конечно, миледи! Это перчатки, которые сшили для него вы и королева, а пояс был на нем в день свадьбы.

Я встала.

– Веди меня туда! Но не будем тревожить королеву. Возможно, Ричард сам продал свои вещи по какой то причине. Если он путешествует тайно, ему нужны деньги, а способа добыть их открыто нет.

Лавка оказалась недалеко; как только я увидела перчатки и пояс, сразу узнала жемчуг, который сама нашивала. На перчатках были мои стежки. Я обратилась к лавочнику и, сказав, что покупаю то и другое, спросила, откуда у него эти вещи. Видя, что он колеблется, я потребовала от него ответа.

– Я королева Джоан Сицилийская, сестра Ричарда, короля Англии, а это его вещи, – сказала я.

Видимо, лавочник поверил мне, так как тут же упал на колени и лицо его стало таким же белым, как жемчуг на перчатках Рика.

– Я честный человек, ваше величество, – дрожащим голосом произнес он. – Я купил пояс и перчатки у одного еврея, который ездит по стране и скупает ценные вещи, – ручаюсь вам, он тоже человек честный.

– Откуда они у него?

– Не знаю.

– Я немедленно пойду к нему! – вмешался Блондель. – Как его зовут и где он живет?

Поскольку еврейский квартал находился далеко от нас, на берегу Тибра, я послала охрану за лошадьми и паланкином. Наш путь пролегал мимо Колизея, Форума и античного портика Октавии. Скоро мы нашли нужный дом. Дверь нам открыла маленькая толстенькая женщина, за ее юбку цеплялся малыш. Улыбаясь, я попросила ее позвать купца. Женщина ввела нас в плохо освещенную, полупустую комнату. С кресла, стоящего у камина, встал бородатый мужчина и пошел нам навстречу. Я протянула ему перчатки и пояс.

– Скажите, откуда у вас эти вещи? Где вы их нашли?

Купец вежливо отвечал, что вещи у него от брата Исаака, который несколько дней тому назад отплыл в Англию.

– В Англию?!

– В город Йорк, где живут – или жили – его родители, Исаак собирался узнать, удалось ли им спастись во время резни, учиненной два года назад над нашими людьми.

Столько горечи было в его голосе, что я не нашлась с ответом. Видя, что я молчу, заговорил Блондель:

– Возможно, вы сумеете нам помочь. Не знаете ли, у кого ваш родственник купил эти вещи?

Еврей снова покачал головой.

– Он показал мне тюк с красивыми вещами и сказал, что за них можно выручить много золота; на полученные деньги он и собирался отправиться в Йорк и помочь тем из наших, кто остался в живых.

Я поблагодарила его, и мы вернулись на улицу.

– Неудачная поездка, – печально сказал Блондель, подсаживая меня в носилки.

– Не думаю. – И я улыбнулась ему. – Не совсем. Я поеду за Исааком в Йорк, а затем передам то, что он мне сообщит, нашей матушке, королеве Элинор.

Глава 24

Впоследствии я часто вспоминала свое путешествие в Йорк и удивлялась, как удалось мне добраться туда за столь короткое время.

Беренгария поддержала меня в моем намерении найти еврейского купца и объявила, что покидает Рим вместе со мной.

– Я поеду в Пуатье, – сказала она. – Может быть, на обратном пути ты приедешь ко мне туда. Мне кажется, я не должна впервые ступать на английскую землю без своего супруга, короля.

Роберт де Тернгам сначала убеждал нас, что зима – неподходящее время для путешествий, но в конце концов перестал ворчать и делал все возможное, чтобы ускорить наш отъезд. Он, как и мы, волновался за Ричарда и хотел как можно скорее разыскать и допросить купца Исаака. К тому же я напомнила ему, что мой сводный брат Жоффруа, или Джеффри, как мы его называли, архиепископ Йоркский, лучше других поможет нам в наших поисках. Я знала, что его распри с Ричардом давно забыты. Ричард сам говорил мне об этом.