Прекрасное чудовище

– Он был идеальным джентльменом. Я кладу ладони на столешницу. Сразу же мой разум наполняются образами Рафаэля, жадно поедающего мою киску на похожем кухонном острове.

— Чей на тебе пиджак, Василиса? — голос моего брата гремит с другого конца кухни.

Я оглядываюсь через плечо и вижу Алексея, прислонившегося к холодильнику, скрестившего руки на груди. Он не вмешивался в этот разговор, поэтому я совершенно забыл, что он здесь. В глубине моего желудка нарастает паника. До того, как он уехал в колледж, мы были неразлучны. Но из-за слишком коротких визитов во время летних каникул и каникул, не говоря уже о требованиях моего отца относительно времени, которое проводит мой брат, когда он здесь, мы как бы отдалились друг от друга. Алексей, однако, всегда был самым проницательным человеком, которого я знаю. И он знает все мои подсказки.

— Это Рафаэля, — выдавляю я.

– М-м-м. Он отталкивается от холодильника и приближается ко мне медленными, размеренными шагами. — Я пойду наверх и принесу тебе свитер. Ты можешь это снять. Я выброшу его в мусор.

– Нет!– Я щелкаю и плотнее натягиваю на себя куртку. — Не смей прикасаться к нему!

Глаза Алексея сужаются, затем он смотрит на нашего отца. – Она врет.–

– Я не вру! Я устал и просто хочу пойти спать. Можем ли мы продолжить допрос позже, пожалуйста?–

Мой отец хватается за край прилавка, его пальцы сжимают его снова и снова. Затем он делает глубокий вдох. И другой.

– Конечно, детка.– Он притягивает меня к себе и целует в макушку. – Все будет хорошо. Отдохни.–

Мягко погладив меня по щеке, он разворачивается и выходит из кухни, стуча тростью по кафельному полу. Алексей следует за ним.

– Я приготовлю тебе что-нибудь поесть– , — говорит мама, доставая тарелку из буфета. — Я принесу это наверх.

— Спасибо, — бормочу я.

Выходя из кухни, я замечаю свет в дальнем конце длинного коридора — дверь кабинета моего отца осталась слегка приоткрытой. Он разговаривает с кем-то приглушенным голосом. Все, что он говорит, — по-русски, и я мало что улавливаю из-за его быстрой речи. Я не очень хорошо разбираюсь в папином языке. У меня все в порядке, но только в разговорах, где говорящие не говорят слишком быстро. И прямо сейчас мой отец не торопится ради меня.

— Я иду спать, — говорю я, стоя на пороге папиных владений.

Он кивает, все еще прижимая телефон к уху. – Хорошо, детка.–

— Ты не спишь?

– Может и так. У меня есть немного . . . дела, которые стоит обсудить с Сергеем.

— Скажи ему, что я скоро зайду.

– Конечно. Спокойной ночи.– Его тон голоса, когда он разговаривает со мной, теплый, но в тот момент, когда я поворачиваюсь спиной и папа возвращается к разговору со своим братом, его слова становятся жесткими и пронизаны яростью. Дядя Сергей, наверное, облажался. Снова. Судя по звуку, на этот раз очень плохо.

На верхнем этаже я пробираюсь в комнату Юлии и на цыпочках подхожу к ее кровати. Поцеловав ее в щеку, я направляюсь в свою комнату, которая находится по соседству с комнатой сестры, и плюхаюсь на край кровати. Мой взгляд блуждает по знакомым стенам и мебели, но все кажется нереальным. Я смотрю на окно, выходящее на задний двор. Ранние лучи солнца пробиваются сквозь облака. Если бы я был сейчас на Сицилии, я бы услышал, как сверчки совершенствуют свою песню. И я лежал рядом с Рафаэлем, уткнувшись лицом в его шею. Я наклоняю голову, прижимаясь носом к лацкану его пиджака. Он до сих пор пахнет им.

Снимая рюкзак с плеча, я бросаю его на кровать рядом с собой и расстегиваю основное отделение. Внутри находится более десятка бархатных коробочек разных размеров. Слезы собираются в уголках моих глаз, когда я вытаскиваю пакеты один за другим. Неудивительно, что чертов рюкзак оказался таким тяжелым. Рафаэль отправил меня домой с несколькими фунтами драгоценностей. И . . . Моя рука обхватывает гладкий колоколообразный предмет на дне сумки. Одиночный рис.

Я осторожно вытаскиваю его, но спасти уже невозможно. Почти полностью раздавленный всеми этими шкатулками с драгоценностями, которые он навалил сверху. Мой старый телефон тоже лежит под добычей, полностью заряженный. Я разблокирую экран и нахожу имя Рафаэля в списке контактов. Мой палец слегка дрожит, когда он зависает над кнопкой вызова. Я смахиваю вправо и прижимаю телефон к уху.

— Веспетта, — тут же отвечает его хриплый голос. – Все в порядке?–

– Да. Мы приземлились пару часов назад.

– Я знаю. Гвидо рассказал мне.

Я делаю глубокий вдох и прислоняюсь затылком к стене позади себя. – Почему тебя не было в самолете со мной?–

– Я никогда не говорил, что буду. Вы сделали это предположение самостоятельно– , — говорит он. — Тебе нравится кольцо?

Мой взгляд останавливается на простой толстой ленте. Эстетика сильно изменилась по сравнению с его предыдущими подарками. — Прощальный подарок?

— Ну, это зависит от тебя. Далее следует небольшая пауза. – Это один из моих– , — продолжает он после вздоха. – Если оно тебе не понравится, я заберу его обратно и куплю тебе что-нибудь покрасивее. Если ты решишь вернуться.

– Просто так? Вы бросили меня в самолете, пока я был без сознания! Ты отправил меня домой, даже не попрощавшись. Что, если я просто решу остаться здесь? Что тогда? Зачем ты это сделал?–

Ничего, кроме тишины на другом конце линии.

— Почему, Рафаэль?

— Потому что, если бы я подождал, пока ты проснешься, если бы я подержал тебя на руках хоть секунду дольше, я бы никогда не отпустил тебя, Василиса! Я бы нашел способ удержать тебя со мной. Я бы солгал и изверг пустые угрозы в адрес твоей семьи! Это единственное, что когда-либо тебя поколебало.

— Тебе никогда не приходило в голову, что я, возможно, хотел остаться с тобой? Что тебе не нужны эти чертовы угрозы? Я закрываю лицо рукой. – Господи, Рафаэль.

– Не говори мне – Господи, Рафаэль– , Василиса. Я не заблуждаюсь. Какого черта ты хочешь быть с кем-то вроде меня? Я надеялась, что покупка тебе красивых вещей каким-то образом поможет уменьшить то уродство, которому ты подвергаешься, находясь рядом со мной. Чтобы как-то уменьшить отвратительность просыпаться каждое утро и видеть в своей постели чертова зверя. Это был единственный способ превзойти всех других идеальных мужчин, которые забрали тебя у меня. Так что да, вы правы. Я заставлял тебя остаться, потому что боялся, что, если у тебя будет выбор, ты никогда не выберешь меня.

В динамике моего телефона раздается громкий треск, что-то большое и тяжелое.

– Итак, я сделал это. Держал тебя в клетке. Ты — самое дорогое, что есть в моем мире. И не имело никакого значения, что это все потому, что я люблю тебя. Я причинил тебе боль, манипулировал всем, чтобы ты остался. Мне придется с этим жить. Придется продолжать проталкивать воздух через легкие, пока правда каждый день бьет меня под дых. Потому что я люблю тебя, веришь ты мне или нет, и я понял, что скорее отпущу тебя, чем заставлю тебя остаться со мной, когда это не то, чего ты хочешь.

Из линии доносятся еще больше грохота, как будто он разрушает все вокруг себя.

— Ты сказала, что хочешь иметь свободу принимать решения, Веспетта. Я просто предоставил вам это. Так что выбирайте, — рычит он. – Мой самолет все еще находится на том же аэродроме, где приземлился. Ждем Вас. У тебя есть время до семи завтрашнего вечера, чтобы принять решение. Если к тому времени вас не будет на борту, он отправится без вас. И я восприму это как твой ответ.

Он прерывает звонок.

Мое зрение затуманивается непролитыми слезами. Я бросаю телефон на кровать и бегу в ванную, чтобы не разбудить Юлю. Сидя на закрытой крышке унитаза, я прижимаю руку ко рту, чтобы не дать вырваться хныканью. Бог! Я думал, что все эти чертовы драгоценности, которыми он меня осыпал, были не чем иным, как его способом продемонстрировать свое богатство. Тактика, чтобы показать, насколько он – лучше– всех остальных. Мне никогда не приходило в голову, что он на самом деле считал себя каким-то недостатком. Как будто он был недостаточно хорош. Как я мог быть настолько слеп и не осознавать этого?