Прекрасный незнакомец

— У нас такой обычай — праздновать начало уборки урожая общей трапезой.

Артур обернулся на звук голоса Керри, раздавшийся у него за спиной, и поморщился — такой болью отозвались натруженные мышцы шеи.

— Вот как?

Керри кивнула и легкой походкой подошла к нему. Тяжелая работа — молотить ячмень — явно не сказалась на ней.

— У нас есть шотландское пиво, только вот нет баранины. Он не знал, что это означает, но весело проговорил:

— Звучит восхитительно, — и положил руку на поясницу. — А когда же начнется этот самый праздник? — спросил он, с интересом разглядывая свою руку, покрытую волдырями.

Керри вдруг остановилась и схватила его за руку.

— Боже мой! — вскричала она, и Артур задрожал от запаха лаванды, когда она наклонилась к его руке, чтобы рассмотреть ее получше. Она смотрела на нее некоторое время, потом подняла глаза, полные сочувствия. — Артур… ваша рука…

Он пожал плечами:

— Немного волдырей, только и всего.

— Немного?! — изумленно повторила она и осторожно прикоснулась к ладони — и снова взглянула на него, потому что от боли он поморщился. — Пошли. — Она выпустила его руку и решительным шагом направилась к дому.

Ему и в голову не пришло ослушаться. Он вошел следом за ней в кухню «белого дома», и там Керри поставила маленькую деревянную табуретку перед полкой, висевшей над окном. Встав на табурет, она приподнялась на цыпочки, достала банку, наполненную каким-то странным зеленоватым веществом. Он видел, что этим же веществом она врачевала Рыжего Доннера.

А потом Керри спрыгнула с табуретки, нетерпеливым жестом велела Артуру сесть на скамейку у стола и открыла банку.

— Запах вам не понравится, но это вытянет кровь и воду из-под кожи.

Он инстинктивно отпрянул, почуяв отвратительный запах, заполнивший кухню.

— Запах скоро улетучится, — успокоила она его и, со смаком погрузив в банку два пальца, что не очень-то пришлось по душе Артуру, извлекла оттуда довольно большую порцию мази.

— Я не боюсь, но предпочел бы дозу поменьше. Вы уверены, что нужно так много?

Керри не обратила внимания на его слова.

— Давайте-ка сюда руку. Немного пощиплет, но вы будете танцевать с Мэй, когда я закончу, помяните мое слово. — И поскольку он медлил, она схватила его руку и дернула на себя. Он и рта не успел раскрыть, как она шлепнула противную мазь ему на ладонь, и тут же огонь побежал по всей его руке и торсу, и он удивленно вскрикнул. Но Керри была сильной и крепко держала его за запястье, втирая зернистую мазь в волдыри. Вслед за огнем почти сразу же последовал холод; Артур увидел, что волдыри постепенно исчезают и жидкость вытягивается из них. Наконец Керри перестала втирать мазь и вынула полоску ткани из корзинки, стоявшей рядом с очагом. Сев рядом с Артуром, она положила его руку себе на колени и туго перевязала.

— Не снимайте повязку два дня, иначе не заживет как надо.

Артур посмотрел на свою руку, потом на Керри. Она нежно улыбнулась, смешно сморщив носик.

— Вам ведь не очень больно, да?

Откуда ему знать? Он слишком засмотрелся на резкую морщинку у нее на переносице. Потом потянулся к ней, намереваясь поцеловать эту морщинку, но Керри резко отпрянула, и его губы уткнулись ей в плечо. Так они и просидели, казалось, целую вечность — его губы прижимались к серому платью, скрывавшему ее плечо, ее голова слегка наклонена, — пока Керри не повернулась к нему. Тогда Артур поймал уголок ее губ, намереваясь захватить их целиком.

Гибкая рука легла на его подбородок, и ее губы раскрылись ему навстречу.

Не раздумывая, он прижал ее к себе яростным объятием и поцеловал по-настоящему, чувствуя каждое место, которым они соприкасались, запах лаванды, толстую косу, попавшую между ними, ее шелковистую, нежную кожу. И он целовал все это, не отрываясь от нежных впадинок ее рта, от ее языка и спелых губ. Он целовал все это, все трогал, пока мысль о неизбежном отъезде не загромыхала в его сознании.

Он поднял голову, перевязанной рукой прижал голову Керри к своей груди и попробовал перевести дух. Рука ее вяло упала с его лица ему на плечо; он ощутил ее разочарование и нежелание уходить и крепко прижал к себе эту руку. Сердце у него билось с перебоями — он разрывался между сильнейшим желанием и чувством приличия, как бы ни было оно слабо. Но все же приличие одержало верх, и, не успев подумать, он услышал свои слова:

— Вы знаете, что я скоро уеду.

Она не пошевелилась, не заговорила.

— Я должен ехать в Данди. Я должен прекратить ваше выселение! Вы ведь это знаете, верно?

Он ощутил, что она задрожала всем телом, а потом резко вырвалась из его объятий. Взгляд ее был устремлен куда-то через кухню, но не на него.

— Да, конечно, я знаю, — проговорила она безжизненно и отошла, прихватив с собой банку с мазью. — Вы будете скучать по мне, когда уедете, вот увидите, — хрипло произнесла она, подойдя к полке, и попыталась засмеяться.

— Я… я очень буду скучать, Керри, — беспомощно признался он.

Она ничего не ответила, молча вскарабкалась на табурет, поставила банку на место, потом слезла, взяла в руку картофелину и сделала вид, будто рассматривает ее.

— Когда? — спросила она.

Он устало вздохнул, посмотрел на перевязанную руку и постарался не обращать внимания на то, как напряглись струны его сердца.

— Завтра.

Он поднял глаза и увидел, что она нервно вскинула руку и прижала ее ко рту.

— Не смотрите на меня так, — проговорила она чуть позже, взволнованно крутя в руке картофелину. — Это всего лишь луковица.

Только это была картофелина. Артур не знал, что делать, не знал, как утешить Керри и самого себя. Но когда спустя мгновение Керри обернулась к нему, она уже улыбалась.

Но взгляда его она избегала, она смотрела на что угодно, кроме него.

— Ну что ж, вас недурно починили для путешествия. Пошли на праздник, что ли? — И она направилась к двери с таким видом, словно намеревалась выйти в любом случае — пойдет он за ней или нет.

А он был охвачен необычным чувством — странной смесью искреннего сожаления и облегчения, словно он слишком глубоко заблудился в океане и почти потерял опору под ногами. Он встал и небрежно улыбнулся.

— Пошли, — только и сказал он и вышел за Керри из дома в гаснущий свет солнца, отбрасывающего золотые тени на неровную тропинку. Он вошел по этой позолоченной тропе в круг веселого смеха — маленькая община, которую лелеяла Керри, пила виски из общего кувшина.

Глава 12

Мгла спустилась над Гленбейденом, и Керри оставалось только надеяться, что полумрак скрывает ее отчаяние.

Смешно, думала она, принимая кувшин с виски, который протянула ей Мэй, что его сообщение так подействовало на нее. Она же знала, что так и будет, даже могла бы, наверное, предсказать момент, который он выберет для своего ухода. Ни на единое мгновение она не думала, что все кончится как-то иначе. Так почему же сердце ее рвется на части?

Потому что она обожает его, как никого из тех мужчин, которых знала в жизни.

Она глотнула горького шотландского виски и пустила кувшин по кругу.

Оказалось, что он тверд как скала, у него сильный характер, он умеет так спокойно ко всему относиться, что ее не один раз охватывало желание рассказать Артуру о своих трудностях, положить голову ему на грудь, и пусть он все уладит. Она даже позволила себе вообразить, каково это было бы — стареть вместе с ним. Она его любит.

Она любит его.