Прекрасный незнакомец

В том-то и заключалась ее беда. Она его любит, но ей никогда его не заполучить. Такому человеку, как Артур Кристиан, место в модных английских гостиных, где просто не существует таких забот, как у нее. Она не может и не станет впутывать его в свои дела.

Конечно, он уедет… но как она будет смотреть ему вслед? Как она это переживет?

Керри покачала головой, заставила себя сосредоточиться на Рыжем Доннере, который играл на скрипке веселую джигу. Его порезанный палец, похоже, зажил. Молли Маккиннон и Белинда Доннер танцевали под эту музыку; юбки их высоко взлетали вверх, руки были сплетены, и они без устали кружились вокруг небольшого костра, словно в жизни у них не было никаких трудностей.

Но трудности у этих бедных женщин есть, хотя они даже не подозревают об этом, угрюмо подумала Керри, и ничего не узнают о них, по крайней мере, до завтра. Она уже решила сказать им правду — что у них остается меньше двух недель, чтобы принять решение, как жить дальше, поскольку она так и не смогла найти способ спасти Гленбейден.

Она все им расскажет и признается в своем поражении.

Как только убедится, что Артур ушел, — она не хочет прибавлять к своей боли еще и унижение.

Кувшин снова вернулся к ней, и Керри сделала еще один большой глоток, а потом передала кувшин кому-то справа. Рядом с кругом танцующих на земле сидел Артур, прислонившись плечом к старому дубовому бочонку, и смотрел на нее. Смотрел точно так же, как и тогда, когда они впервые встретились, отчего кожа ее под шерстяным платьем вспыхнула. Она старалась не поворачиваться к нему, изо всех сил старалась преодолеть чувства, борющиеся в ее теле, душе и сердце. Господи помилуй, она и представить себе не могла, что бывает такая тоска, а страх перед его уходом был теперь мучительно реален. Ей страстно хотелось ощущать этот жар и странное пощипывание внизу живота, появляющиеся, когда он смотрел на нее. Ей страстно хотелось, чтобы стало реальным то, что представлялось ей в мыслях, — как он ляжет на нее, как овладеет ею…

От всего этого ей стало не по себе, и внезапно она вскочила и оказалась среди танцующих. Крепко держа свои юбки, она постукивала ногой в ритме музыки, поднимая ноги выше всех остальных. Она подпрыгивала и вертелась, подпрыгивала и вертелась, и лицо Артура мелькало перед ней, и она засмеялась почти истерично, когда Большой Ангус схватил ее за руку и сунул ее руку себе под согнутый локоть, закружившись еще быстрее. Рыжий Доннер заиграл еще живее, танцоры задвигались в бешеном темпе, кто-то столкнулся с ней, она споткнулась, отлетела назад, но Томас поймал ее и снова вытолкнул в круг.

Она танцевала, не замечая, что пот струится по ее спине, она думала лишь об одном — эта старинная мелодия должна избавить ее от безумной тоски или хотя бы загнать эту тоску как можно глубже. Но танец не помогал: боль не стихала — наоборот, словно становилась еще сильнее. Множество мыслей беспорядочно проносилось в ее голове; сердце и разум боролись с дерзким физическим желанием — с томительным желанием провести такую ночь любви, какой у нее никогда больше не будет. Это желание лишало ее рассудка, захватывало ее целиком, будило неистовый голод по его прикосновениям, по утешению, которое мог дать ей только он.

Когда Рыжий Доннер закончил играть джигу, Керри рухнула на траву, ловя ртом воздух. Не удержавшись, она отыскала взглядом Артура — он все так же сидел, прислонившись к бочонку, и все так же смотрел на нее. Взгляд его был внимательным, жестким; он никогда еще так на нее не смотрел — он проникал в ее сознание, словно прекрасно понимал, о чем она думает.

Сердце у нее упало; она отвернулась, разорвав соединяющую их нить взглядов, и посмотрела на окружающих. Но все было бесполезно — она все равно ощущала, как его взгляд сверлит ее.

Когда был допит последний глоток виски, маленькая группа собравшихся на праздник разошлась. По двое или по трое шли они, пошатываясь, направляясь к своим коттеджам, и смех их раздавался в тишине холодной ночи. Артур заметил, что Томас ушел раньше — он выпил больше виски, чем следовало, и теперь, спотыкаясь, брел по неровной дороге к своему чердаку над сараем. Большой Ангус водрузил кувшин на плечо и вместе с женой направился в стоявший ниже «белого дома» коттедж, в котором он жил с Мэй. По дороге они тихонько о чем-то переговаривались.

Артур сидел, наблюдая, как расходится по своим домам клан Маккиннонов, но перед его мысленным взором все еще стоял образ Керри, самозабвенно кружащейся в танце. Она ворвалась в круг танцующих, грациозная, легконогая, как лесная нимфа, но в неистовстве ее танца было что-то демоническое. Движения ее были вызывающи, они так и стояли перед ним, воспламеняя его кровь и заставляя сильнее биться сердце.

Он не отрывал от нее взгляда и тогда, когда она пошла, загасить праздничный костерок, а он, глядя на нее, вспоминал, как высоко у нее взлетали юбки, как мелькали ее лодыжки, когда она подпрыгивала в танце. Она посмотрела на него и робко улыбнулась, теребя пальцами кончик длинной черной косы.

— Вы никогда еще не видели праздника сбора урожая, правда?

Да, он никогда не видел праздников сбора урожая.

— Не видел, но мне было очень весело. — Улыбка Керри поблекла.

— В Лондоне вы будете скучать по нашим обычаям.

Это было явным преуменьшением — она понятия не имела, как сильно будет он скучать по всему, связанному с этим местом, — по работе, пейзажам, дружеским отношениям… «по тебе, Керри, по тебе я буду скучать».

— Мы напекли свежих бисквитов. Я дам вам в дорогу столько, чтобы хватило на несколько дней.

— Это будет замечательно.

Она на мгновение отвела взгляд, ей явно хотелось что-то сказать. Но, снова взглянув на него, она только повела своими узкими плечиками, словно на них лежала огромная тяжесть.

— Ну что ж, вроде бы остается только хорошенько выспаться.

Ах, Керри, остается очень многое, столько всякого остается позади, столько…

— Интересно, а вдруг моя мечта проспать до тех пор, пока солнце не коснется неба, осуществится благодаря чрезмерному преклонению Томаса перед шотландским виски, — проговорил Артур, растягивая слова; он шел рядом с Керри, направляющейся к «белому дому».

В ответ она легко засмеялась, и этот смех капал на него, точно мед.

— На вашем месте я не очень-то на это надеялась бы. Этот человек обладает способностью быстро восстанавливаться после излишних возлияний.

Артур ничего не ответил — он слишком ощущал ее присутствие, все фибры его души трепетали от ее близости и сознания, что скоро ему предстоит уехать, и он никогда ее больше не увидит.

Они шли в молчании.

Войдя на кухню, оба остановились в некоторой неловкости. Артур заметил, что не знает, куда девать руки.

— Вы, наверное, уйдете рано…

— Да. — Он сунул руки в карманы. Керри стряхнула воображаемую ниточку со своего серого платья.

— А вы не пришлете нам весточку? Ну, то есть… чтобы мы знали, что вы доехали благополучно.

— Конечно. — Он вынул руки из карманов и заложил их за спину.

Она кивнула, продолжая стряхивать что-то с воротника.

— Ну ладно, тогда…

— Керри, благодарю вас, — вырвалось у него, и он снова сунул руки в карманы. — Это было… — Что он мог ей сказать? Не существует слов, чтобы описать случившееся с ним, нет способа донести до нее, что значит для него это необыкновенное путешествие в Шотландию.