Прелесть (Повесть о Hовом Человеке)

– Ну, тогда ладно. Братцы, вы потише, я посплю до Камакуры, а то всю ночь в самолете стюардессы: чего изволите, чего изволите, Абрау Дюрсо...

Послышался могучий воропаевский храп.

– А я совсем не устала, - сказала Катерина, и вызывающе положила ногу на ногу. Даша прикрыла мальчику глаза, а отец Серафим спросил:

– Почему нет с нами отца Серафима?

– Он уже этого дерьма нахлебался в молодости, - пояснил неизвестно откуда появившийся доктор Михаил Антонович.

После слов доктора они сразу очутились, на веранде перед садом камней, причем уже босиком. Больше всех переживал Воропаев:

– Братцы, я с этой работой, носки два дня не менял, могут быть осложнения.

– Так не снимали бы своих сапог, - посоветовал Петька.

– Как же можно-с...

– Тсс, - Даша приложила пальчик к губкам и села рядышком с ним.

– Ты сколько камней видишь, Петька?
– спросил Воропаев

– Все вижу, двенадцать.

– А как же идея непостижимости?
– заволновался доктор.

– Так они ж узкоглазые, и поле зрения соответственно... не рассчитано на нас.

– Татаро-монголы недоработали, - быстро схватывал Михаил Антонович

– Я в прошлой жизни тут рядышком был, на Сахалине.

– Понесла нелегкая...
– возмутился Воропаев

– Точно, потом локти кусал, - согласился Доктор.

– А мне кажется, еще кого-то не хватает.
– Снова он услышал свой голос, но на него никто не обратил внимания.

– Смотрите, какие бороздки ровные, - показала Даша на приглаженное пространство, крытое гравием.

– Аккуратисты, - прокомментировал Воропаев

– А я знаю, отчего у них место медитации так устроено, - догадался Андрей

– Почему, - спросили все хором, кроме Петьки.

– Понятно, если бы они в пустынях жили, то поклонялись бы каждому саксаулу. У них же тут от этой растительности места живого нет.

– Не понимаю, зачем мы такую даль пехали, - вдруг сказал Петька, философски глядя на бесконечные серые полосы.

Все насторожились.

– Мы сами сад камней, - многозначительно изрек мальчик.

– Как эта?
– возмутился Воропаев.

– Мы всегда одного камня не видим - себя.

– А я вся взмокла, - сказала Катерина и, сбросив платье, выбежала в сад.

– Ну а это как называется!
– возмутился доктор.

– Ничего, - успокоил Петька - Это для японцев как роза Будды: просто есть все.

– Не удобно как-то, - сказал Воропаев.

Она грациозно кружилась меж камней, не замечая молчаливого укора служителей храма. Ему вдруг стало действительно неудобно за эту выходку, и он проснулся.

– Русскому человеку всегда неудобно...
– донеслось из улетающего сна.

Он громко расхохотался, сначала весело, потом, по мере просыпания, уже как-то с надрывом, а после даже всхлипывая. Пес вылез из-под стола и беспокойно залаял. Сзади, скрипя велосипедными колесами, въехал дряхлый старик в инвалидной коляске.

– Вадим, зачем нужно было притаскивать эту дворнягу? Я совершенно не могу уснуть.

– А я сплю хорошо, - возразил Вадим, - Сон даже видел, смешной.

– Про меня?
– насторожился старик.

– Нет, тебя почему-то там и не было.
– Вадим сам удивился.
– Были всякие люди и даже не знакомые, а тебя не было.

– Потому что я для тебя - пустое место, - горько сказал старик.

– Начинается, - в сердцах сказал Вадим и попытался выйти из комнаты.

– Постой Вадим, поговори со мной, - старик ухватил его за руку, - мне как-то не по себе в последнее время. Наверное, умру скоро.

Старик подрулил поближе.

– Разве я для тебя пустое место?

Вадим взмахнул руками.

– Пустое место, пустое место, да что ты знаешь о пустоте? Вот ты говоришь пустое место, что это значит? Пустое место где? В квартире?

В Москве? В галактике? Где оно твое место?

Старик поморщился от крика:

– В твоей душе.

Вадим едко усмехнулся.

– В моей душе? Ты помнишь дедовский чулан на даче? Когда дед умер из него все вынесли и поделили, не оставили там ничего. Вот так же и в моей душе, как в том чулане - пустота, следовательно, ты претендуешь на весь чулан. Не слишком ли ты много хочешь? Разве тебе не хватает своего пустого чулана?

– Побойся Бога, ведь я тебе отец.

Вадим будто обрадовался:

– Про бога вспомнил, то есть про БОГА, - Вадим пытался голосом изобразить величие Бога, прислушиваясь к своему голосу и по привычке стал расшифровывать, - Бэ-О-Гэ, без отца говнеца, занятная получается аббревиатура и со смыслом! Надо запомнить, так о чем это мы, ах, ну да, о БОГЕ, которого вы целый век травили огнем и мечом, ну хорошо, что же атеисту и положено шарахнуться. Так вот, ваш как вы изволили выразиться, БОГ, сам-то от родителей отрекся, да прямо на площади перед всем честным народом, перед общественностью, как выражались при вашей власти, и говорить с ними не стал, а пошел к ученикам. Так что извини, мне некогда.

– Да он же сын Божий, Бого-человек!
– отец попытался восстать из кресла.

– А я просто бог.

– Ты с ума сошел!

– Вот именно сошел, спрыгнул, как с подножки трамвая, а если бы остался в вашем уме, то есть в вашем проржавевшем трамвайчике, ползущем вдоль давно изъезженных маршрутов, то точно спятил бы. А я спрыгнул, господа.

Вадим накинул куртку и скомандовал:

– Умка, за мной.

16

– Спи, сынок, - ласково говорила Мать, поглаживая Андрея за ушком, видишь как повернулось, ну, ну, не вздыхай, а то у меня сердце разрывается и так. У нас все по-старому, только дом наш теперь уже не на краю поселка, пошло строительство и дальше, дома строят большие, правда, не ахти как красивые, но зато свои, забор я поправила летом, крышу тоже, сосед помог, дядя Юра, помнишь еще? Он теперь джип себе купил, на соболях заработал. Нинка, твоя любовь детская, замуж вышла и уехала на Шпицберген деньги зарабатывать, муж у нее летный инженер, устроился по контракту, там теперь вертолеты чинит. Да, чуть не забыла, учитель Иван Антонович тебя часто вспоминает и гордится тобой, ты у него дальше всех шагнул, на Ленинские горы, говорит, у тебя сын похлеще Лобачевского теорию изобретет, если отвлекаться не будет, потому как, говорит, слишком ты у меня чувствительный, это он про тот случай намекал, когда ты за него, мальчонкой, на пьяного кузнеца прыгнул и нос тому разодрал, а кузнец Демидов помер прошлой весной или я тебе уже писала? Ну спи, спи родной, все поправится, нелегко жить в миллионном городе сейчас, да кому ж теперь легко-то? И про поход свой не думай, сходил и ладно.

Слава Богу, жив остался, мир не без добрых людей. А идею свою не передумывай попусту, зачем себя превозмогать, если не так все устроено. Да, ты ведь у меня совсем без кожи, сыночек, а мамочку свою не пожалел. Я ведь тебя одного и родила, поздно только - долго счастья свое искала, а нашла и потеряла. Но и то, ты у меня остался, будет чем перед Богом оправдаться.

Андрей спал и снился ему нелепый сон, будто он медитирует в буддийском храме. А когда Катя выбежала в сад камней, он переволновался и проснулся.

– Кто тебе сказал про Ленинский? Мать всплеснула руками.

– Он и сказал, Вениамин Семенович, позвонил и сказал: спасай сына, мать! Вчера еще позвонил, я собралась сразу, на поезд, слава Богу только ночь и не спала, даже гостинцев тебе не собрала, вот только, она полезла в старую ободранную сумку с рваной пластмассовой молнией. Ц смотри, я тебе твою любимую книжку привезла.

Андрей положил под подушку альбом Херлуфа Битструпа и окончательно уснул.

17

Конечно, батюшка погорячился, думал Воропаев, выжимая четыре тысячи оборотов из старенькой шестерки. Преданная кляча старалась из последних лошадиных сил угодить хозяину, понимая, что в этой жизни каждый должен тянуть свою лямку.