Прелести

— Пиратством занимаетесь, господа, — повертел в руке занятную вещицу. — Насколько я знаю, официально такие штучки не издавались.

— Это там у вас не издавались. А у нас издаются. Хочешь, договор подпишем, дабы тебя юридическая сторона вопроса не смущала?

— Не хочу. Всё равно этот договор с собой не заберёшь. Значит, когда вы эти записи распространяли, уже знали, что я в Приюте Бессмертия окажусь?

— О… Провиант привезли, — не ответив, подскочил с места Александр. — Быстро сеньор Раньери управился. Сейчас поужинаем.

Действительно, через секунду раздался стук в дверь, и на пороге обозначился невысокий щуплый итальянец с корзиной в руке. Александр забрал у него эту самую корзину, затем выслушал что-то на ухо и обратился уже ко мне.

— Раньери поклонник твоего творчества, но сам стесняется об этом сказать.

— Я тоже сейчас попробую плоды Вашего творчества, — встал и подошел к мужчинам. — И возможно после этого буду считать себя, как говорят у нас в России, полным бездарем.

Когда дверь за итальянцем закрылась, а Гуля принялась выкладывать угощения на стол, наш друг удовлетворённо покачал головой.

— Хорошо ответил. Теперь по городу пойдёт слух, что ты, ко всему прочему, ещё и очень деликатный человек.

«Очень деликатный человек» сходил в туалет, помыл руки, вернулся в холл и присоединился к готовой поглощать итальянский провиант компании. Разумеется, не обошлось без «пасты». Пока наматывал на вилку длинные шнурки спагетти, Александр погасил свет и опять разлил по бокалам вино. Огонь в камине, между тем, основательно разгорелся и создавал атмосферу первобытно-пещерного уюта, очень ценимую русскими брутальными помещиками и английскими сочинителями детективов девятнадцатого века.

— Вкусно? — девушка с изумлением следила за тем, как я жадно поглощаю лапшу.

— Угу, — промычал сквозь набитый рот и потянулся за бокалом.

— А говоришь, здесь не реальное измерение, — отпил вина Александр. — Жрёшь вполне реалистично. Нормальный животный голод. Представляю, как бы ты эфирный желудок астральной свининой набивал.

— Раньери что, свиней тоже здесь разводит? — я с удовольствием вонзил зубы в отбивную.

— Нет, он в Неаполь каждый раз за новыми поросятами летает… Конечно, здесь. Только не он сам. За городом немало фермерских хозяйств, где различную живность выращивают.

— По Стругацким состругано… Разумеется, для фермеров разведение скотины — это тоже своеобразное творчество. Творческое скотоводство с абстрактным убиением парнокопытных и хрюкающе-визжащих?

— Ну, вроде того.

— Круто вы крестьян «разводите». Типа: «Здесь живут только свободные художники, и уход за скотом такое же искусство, как написание полотна. Следовательно, работайте бесплатно».

— Да, теперь я вижу, ты действительно повзрослел. При сохранении подобного темпа понимания текущих проблем, скоро превратишься в ворчливого дедулю.

— Отращу седые космы, и, подобно Саку, начну изображать из себя старца.

— А вот это — плагиат, — вмешалась в «дружескую беседу» Гуля. — Про Володю и его старческий маразм я Андрею рассказала.

— Почему же маразм? — Александр, кстати, почти не ел. — Просто человек соответствует своему возрасту, и ему это соответствие доставляет некое эстетическое удовольствие.

— Или просто косит под киногероя из давно надоевшего фильма, — создавалось ощущение, что подобные подколы и препирательства, на счёт внешности Сака, уже довольно заезженная бабина в прениях моих собеседников. — Он же не просто в образ старца вошёл, он эдакое божество с облака изображает, и сам в себя верит!

— Любите вы друг друга, дорогие мои… Представляешь, — мужчина повернулся ко мне. — Уже двадцать лет поделить что-то не могут. Делить-то обоим нечего, а живут точно кобра с мангустом.

— Теперь и я убедился, что ты не русский, — голод, наконец, отпустил. — В России говорят: «Как кошка с собакой».

— Ещё один умник… Наелся?

— Спасибо. Кажется, да.

— Итальянцу завтра спасибо скажешь. Или сегодня. Ночью в проекции продолжение вечернего торжества намечается, — Александр выдержал паузу и произнёс, как бы мимоходом. — Ну, ты уже ознакомился с нашей проекцией, знаешь, как туда добраться.

— Ага, по указателям на перекрёстках: «Налево пойдёшь, в Приют попадёшь, направо, в проекцию Приюта. Прямо…» На вопрос-то, почему не ответил?

— На какой вопрос?

— Ещё раз повторю. Когда вы записи мои среди народа раскидывали, знали уже, что я скоро здесь окажусь?

— Так ты рано или поздно всё равно бы сюда явился. Так же как она, — кивок в сторону девушки, — или Сак тот же. Все, такие как вы, за редким исключением ленивых или идиотов, попадают в Приют. Аксиома.

— Какие такие?

— Неординарно устроенные, если по-простому. Сейчас ещё один «лётчик» из Бразилии на подходе. Давно его ведём. Если ничего непредвиденного не случится, вскоре встретим.

— А что может случиться?

— То, что с тобой чуть не случилось, спасибо Владимиру, предотвратил. И на земле бы не проснулся и сюда бы не попал. Трупы нам не нужны.

— Проблемы не только во время выходов случаются. На земле тоже, бывает, люди гибнут.

— Вот поэтому лучше туда пореже наведываться.

— Здрасте, а если дом рухнет, в котором тело спит, или подстрелит кто сонного, человек всё равно погибнет?

— Там да. А здесь нет. У нас Приют Бессмертия, если ты заметил. Да я тебе уже утром объяснял, ты мимо рогов пропустил. Сюда мёртвому попасть невозможно. Но здесь можно оставаться вечно живым, независимо от состояния земной оболочки. Главное вовремя перейти границу. Понял, наконец?

— В России говорят: «Пропустить мимо ушей», — негромко произнёс я.

— Да хоть мимо печени, — Александр поднялся с места. — Пойдём Гуленька, пусть наш знак вопроса отдыхает, переваривает услышанное в увиденное. Встретитесь в проекции, — он оглянулся и посмотрел внимательно в мою сторону, — через некоторое время. Ты ведь там будешь?

* * *

Разбор полётов:

Звёзды на небе вычерчивали незнакомые геометрические схемы. Не было видно ни Большой, ни Малой Медведиц. Ни каких тебе Стрельцов, Водолеев, Рыб. Млечного пути и то не наблюдалось. Зато сияли эти чужие звёзды, словно фонари в Александровском саду, ярко и торжественно! Созвездия у них тоже, скорее всего, героически обзывались. Например, созвездие Могучего таракана. Или Слюни павшего бойца-борца. Я не стал петлять по переулкам проекции, а сразу поднялся над крышами домов.