Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Авиационного…

— Чего?

— Бензина, говорю, авиационного. От которого на старте покрышки стираются, — у меня действительно поднялось настроение. Это уже болезнь, когда стрелка датчика эмоций поочерёдно то на одном, то на другом краю зашкаливает. Шизофрения, наверное. — Сак меня так напутствовал, при входе в ваш Приют. Покрышки, говорил, не сотри от возбуждения…

— Владимир, конечно, говнюк, но говнюк прикольный, — по-кошачьи улыбнулась Гуля. — Если бы не он, ты бы ещё лет пять мимо ворот ходил.

— Боевик в формате «фэнтези»,

прямо, блин, какой-то… А что значит твоя реплика о том, что, мол, случайные люди сюда не попадают? — и сам же себе ответил. — Бр-р, ну да, дурацкий вопрос. Для того чтобы к границе подойти, необходимо хотя бы в режимах сновидений ориентироваться. И чем здесь занимаются все эти «избранные»?

— А кто чем хочет. Здесь никто никого ни к чему не принуждает. Принуждения хватает на обычном земном уровне. В Приют попадают люди творческие, и атмосфера города способствует развитию творчества.

— Шарль варит пиво — это разве не его работа?

— Да он своим пивом уже всех достал, — совсем рассмеялась девушка. — Его дом народ стороной обходит, потому что он норовит любого встречного этой гадостью угостить. Шарль в своей Швейцарии не имел возможности пивоварением заниматься, а очень хотелось. Теперь здесь отыгрывается. А так он замечательный поэт.

— Во как! А кто строит, сеет, жнёт и пашет? Или само всё растёт.

— Представляешь?.. — она состроила пантомиму, всё-таки Гуля, несмотря на «избранность», оставалась нормальной русской девчонкой. — Всё само. И растёт, и строится, и вообще…

— А вы только творческим трудом занимаетесь?

— Ну, типа того.

— Типа того… Выражения часто употребляешь специфические. Мне Артурович мысль подбросил, а вернее в фантастических романах позаимствовал, что здесь все говорят на своих языках, а мозг потом любой язык в единый доступный трансформирует. Но ты сейчас сто процентов на русском говоришь. Точно?

— Точно.

— Насколько я помню, ты питерская?

— Питерская.

— И много наших сограждан здесь? Кроме тебя, меня, Алёнки, Сака и Саши?

— Какого Саши?

— Здрасте, какого Саши. Александра.

— Алекса, что ли?

— Вы его здесь, значит, Алексом кличете? Ну да, интернациональный подход. На всех языках воспринимается. Хотя, Александр тоже…

— Алекс не русский, — прервала мои рассуждения Гуля. — Он мутный, но классный. А откуда появился и где раньше жил никто не знает. Я подозреваю, что он вообще не с земного уровня, хотя на земле себя очень уверенно чувствует. Для него нахождение на нашем уровне сродни тому, как для нас нахождение в режиме сновидения. Ну, ты-то должен это знать.

— Догадывался я, что он не совсем земной человек. Слишком изощрённо и нетрадиционно моделировал запутанные ситуации и неправдоподобно легко распутывал узлы. А здесь он на каком положении? В должности бургомистра вольного города?

— Типа того. В Приюте нет ни бургомистров ни президентов, все решения принимаются на общем совете, но Алекс, негласно, является одним из самых авторитетных жителей.

Да и одним из старейших. Возможно, он присутствовал при основании города.

— И кто в совет входит?

— Да никто. Каждый раз в произвольном порядке народ набирается. Кто хочет, тот и входит. Есть, конечно, несколько человек неприкасаемых, но это долгожители, вроде Алекса, я думаю, они тоже не с нашего уровня. Долгожители, в принципе, особо в дискуссии не вмешиваются. Больше со стороны наблюдают. Если что, подсказывают.

— Утопия, однако. Идеальный мир… Никто не вкалывает, занимается только тем, к чему душа лежит, решения совместно принимаются. Слишком, как-то, сладко…

— Так, ёлки-палки, — сделала Па моя проводница. — Выйди за калитку, там тебе перчика в лапшу с запасом подсыплют. Приторно во рту не будет, точно гарантирую. Пойдём дальше, дождь кончился.

Дождь, действительно, угомонился. Сразу разорались птицы. Именно разорались, а не распелись. Поют вдумчиво и торжественно, а эти драли глотки, точно войну с грозой выиграли. Мы опять неспешно побрели вверх по переулку.

— Что за фауна у вас тут присутствует? Соловьи слишком резко из минора в мажор переходят.

— А кто его знает, может и вправду соловьи. Или птицы на земле не встречающиеся. Какие-нибудь редкие певчие виды. Я сама толком всего не знаю.

— Сколько тебе лет?

— Что, за десять с лишним годков почти не изменилась? Это обманчивое впечатление, здесь у нас другие тела. Вернее, наши естественные тела. А те, что на земле остались, конечно же, стареют. Ты-то ведь тоже, поверь, не на свой возраст выглядишь.

— Не знаю, в зеркало себя не разглядывал.

— Посмотришься ещё сегодня. Вон, кстати, дом, в котором будешь жить. Он теперь за тобой на постоянной основе закреплён.

Двухэтажный кирпичный домик с красной черепичной крышей производил умилительное впечатление. Балкончик в плюще, цветочки…

А почему тогда Владимир Артурович такой старый?

— Володя-то? Да дуркует он. Я же говорю, люди творческие, кто на что горазд. Шарль пивом всех затрахал, Володя из себя старца убелённого сединами изображает, ты в белых кедах разгуливаешь. Полёт фантазии не ограничен цензурой.

— Да я сам только что внимание обратил, какого цвета на мне обувь. У тебя вон тоже край платья только-только пятую точку прикрывает.

— Ну, раз на такие вещи реагируешь, значит, жить будешь. Открывай, тут не заперто. В большинстве домов вообще замков на дверях нет.

Дёрнул на себя ручку и вошёл первым в просторный холл. Камин, медвежья шкура под ногами, ещё какая-то шкура на стене, лестница на второй этаж.

— Там спальня, — впорхнула из-за моей спины в помещение Гуля. — Постель расстелена. Как в гостинице пятизвёздочной — всё включено. Вон там душ. В остальном разберёшься, ничего сложного и необычного. Я зайду ближе к вечеру. Располагайся, — она дружелюбно похлопала меня по плечу. — Захочешь погулять, город маленький, не заблудишься.

Поделиться с друзьями: