Прелести
Шрифт:
— Даже компьютер?
— Компьютер тем более. Компьютер не способен подружиться с Удачей. Если машины начнут просчитывать триллионы комбинаций, а гений, вроде Каспарова, поймёт, как приручить фарт — выиграет человек.
— Ну а если машина просчитает все возможные варианты?
— При таком раскладе, по всем законам, самый вероятный исход поединка — ничья. Но ничьей не будет. Если совершенная машина сойдётся в поединке с человеком, который в силах совладать с Удачей, она сделает ошибку. Даже если её программа не способна ошибаться. Кстати, это всё применимо
— А поподробнее? — вкрадчиво поинтересовался я.
— А вот хер тебе. Моё мнение на этот счёт ты знаешь. Ищи дерево сам.
Я глянул на шахматную доску, где у меня вновь была проигранная позиция, отпил пива и посмотрел на балкон четвёртого этажа. Там стояла молодая девушка, даже девочка, а из квартиры доносилась ритмичная музыка. Александр также задрал голову вверх:
— О, первый признак приближения лета. На балконах появляются барышни.
— Скажи, Александр, чего ты ко мне прицепился?
Он усмехнулся:
— Гранёные стаканы сами по себе в руках не лопаются. Твои ведь слова?
— Мои… — кисло согласился я. — А у Измайлова что лопнуло?
— Пока ничего. Мои отношения с Измайловым несколько другого плана, чем с тобой. Сам всё поймёшь, — и, помолчав, добавил. — Измайлов — халявщик.
— И что?
— Ничего.
— А ты кто?
— В общем или в целом?
— В конкретном.
— А если в конкретном, ходи, тебе шах.
Зае…сь. Поговорили. Люблю шахматы.
Глава 11
Не от сильных идёт
Беда на сильных,
А от слабейших.
Известно ли это?
— Ну что, мыслитель, ты сегодня, кажется, собирался к Измайлову? Ещё не передумал? — Александр вышел из душа, растираясь махровым полотенцем. — Вставай, судьбу проспишь и не заметишь смены настроения. Опять летал?
Он ночевал у меня на Саянской. Отказался от дивана, постелил себе на полу, а теперь проснулся и бродил по квартире, не давая спать заодно мне тоже. Я, разумеется, не выспался.
— Сколько времени-то?
— Так уже полдесятого. За окном скворцы чирикают, солнышку радуются, а ты дрыхнешь, как бройлерный филин.
— Всего полдесятого?! Не-е… Нужно спать. Обязательно нужно ещё спать, — я сделал попытку закутаться в одеяло и перевернуться на другой бок, но Александр мощным рывком стянул с меня четырёхугольник тёплой материи.
— За это можно и в глаз получить!
— Что?! Иди умывайся, Ван Дам кухонный, — он засмеялся и откинул одеяло в сторону. — Пойду пока кофе заварю.
Подчинился. Залез под душ и при помощи холодной воды довёл себя до состояния полного пробуждения. Александр тем временем жарил яичницу и «колдовал над кофейной гущей».
— Неужели?! Проснулся?! Ура!!! Присаживайся, я уж тебя обслужу, не поленюсь. Кстати, почему холодильник такой пустой? Деньги кончились?
— Угу, — кивнул головой я, — кончились. Как кончается всё самое интересное.
— Занял бы у меня. Сочтёмся потом…
— А если не
сочтёмся, ты меня в лягушку превратишь?— Какой от лягушки толк? От лягушки никакого толку нет. Я бы тебя в полезное животное превратил. В канарейку, например.
— Какая же польза от канарейки? — проглотил, не жуя, жёлтый яичный глаз.
— Поёт красиво.
— И главное правильно поёт.
— В смысле? — не понял потенциальный «превращатель».
— Песни, говорю, поёт правильные. Измайлову тоже понравилось. Бы. Это «бы» я сознательно произнёс отдельно.
— Кстати, во сколько ты к Измайлову собрался? — Александр пил очень крепкий кофе мелкими глотками.
— Он предупредил, чтобы раньше часу дня не появлялся. К нему важные люди придут. Встреча какая-то серьёзная.
— А с тобой встреча, как бы, не серьёзная.
— Как бы, видимо, нет. Калибр не тот.
Мой гость ковырнул вилкой пустую сковороду, затем отложил эту вилку в сторону:
— Придётся его планы немного нарушить. Преподнесём сюрприз. Вместе поедем.
— Куда поедем?
— К Измайлову.
Я, в свою очередь, положил вилку на стол, поднял правую руку и, три с половиной раза чесанув за ухом, глубокомысленно произнёс:
— А-а… Ну да…
— Мы давно с ним не виделись. Думаю, обрадуется, — и Александр, отбивая ритм пальцами по краю стола, запел:
— Мы с вами встретимся, теперь уже случайно… Да и я, если честно, по нему соскучился. Серьёзно.
— А что до часу делать будем?
— Зачем нам до часу ждать? Пораньше поедем, часов в одиннадцать. Ну а насчёт денег, серьёзно, дать тебе сколько-нибудь?
— Не нужно. Помнишь, у Шукшина в «Калине красной», главный герой произносит: «Руки, ноги у меня ещё целы. Магазинчик какой-нибудь я смогу подломить». Так или примерно так.
— Ты что несёшь? Какой магазинчик?
— Это Шукшин, классика. Не я придумал. А если серьёзно? Ты бы, если хотел помочь, положил бы деньги «незаметно» под подушку, а я бы потом «случайно» нашёл.
— Сам придумал или тоже Шукшин? — Александр озадаченно посмотрел в пустую чашку из-под кофе. — Ну и фрукт. Цитрусовый. Незаметно. Под подушку…
— Между прочим, мне Измайлов работу предлагает. Думаю, хорошо платит. На скупого Измайлов не похож. Вот отнесу ему сегодня тексты песен, глядишь, ему понравится, он из меня поп-звезду вылепит, типа Николаева. Волосы отпущу. Бабки лопатой начну грести, тебе долг отдам. Кстати, а где ты деньги берёшь?
— Напёрстки на рынке кручу.
— Я так и думал.
— Что, не веришь? — Александр перевернул вверх дном три фарфоровых бокала, скатал из хлебного мякиша большой шарик и накрыл его одним из бокалов. — Видел, куда положил?
— Видел.
— Теперь смотри внимательно, — он принялся двигать бокалы наподобие напёрстков. — Я приехал из Америки на зелёном велике. Велик сломался, я здесь остался. Оп — ля… Под каким шарик?
Я смело указал на один из бокалов, куда точно закатился хлебный мякиш. В общем-то, вся манипуляция производилась довольно медленно, даже неуклюже.