Прелюдия для виолончели
Шрифт:
Вероника тоже прошла по темно-зеленой ковровой дорожке в огромный зрительный зал, окруженный тремя ярусами балконов с позолоченными лепными бордюрами, и взглянула вверх. Хрустальная люстра из тысяч граненых пирамидок, помимо внешнего великолепия имеющая свойство превосходно рассеивать звук, и очаровала, и необычайно заинтересовала ее. Вот если бы эти мелкие хрусталики могли накапливать или передавать энергоформы! Впрочем, все равно на Земле не существует способа их хранения.
Наконец прозвучал третий звонок. Люди в зале постепенно успокаивались, словно муравьи в разворошенном муравейнике.
Вероника с волнением ожидала начала, ведь сейчас на сцену должен выйти человек, который является целью ее очередной командировки и с которым связаны надежды ее коллег. Именно энергоформы правильной структуры – основа для дальнейшего развития Эллиолании, в том числе и для продолжения контактов с земным миром. Сколько выдвигалось теорий, сколько экспериментов проведено безрезультатно! Кое-что удавалось сделать, но слишком много ресурсов приходилось тратить на обработку хаотично полученных образцов.
Объявили программу концерта, состоявшего в этот вечер из первых трех сюит, и вскоре появился Евгений Ковалёв со своей загадочной виолончелью. Неизменная улыбка, элегантный поклон залу. Вспыхнули приветственные аплодисменты. Евгений не спеша подошел к небольшому подиуму в центре. Виолончель привычно коснулась его колена, наклоняясь к левому плечу, и замерла в ожидании.
Невероятно! Еще за мгновение до того, как смычок достиг струн, Вероника почувствовала неведомый импульс. Маленькая синяя искорка на запястье вспыхнула настолько ярко, что девушка невольно прикрыла браслет сумочкой.
Это то, о чем грезили ее соотечественники! Стало понятно, что в этот раз их надежды оправдались. Певучие звуки удивительного инструмента с изысканными изгибами корпуса несли в себе кроме обычных колебаний воздушной среды нечто, не объяснимое физическими теориями, но тем не менее трогающее до глубины души каждого из присутствующих в зале.
Вероника зачарованно смотрела на сцену. Вибрирующе-скользящие движения левой руки музыканта по грифу вместе с плавным ходом смычка в правой казались священным ритуалом, заставляющим это создание дарить свой волшебный голос.
Что она сможет сказать человеку, который обладает таким невероятным даром? Ведь дело не только в технике. Каким-то непостижимым образом ему удается наделить эти звуковые волны потоком особой энергии, которая так важна для всей Эллиолании.
Виолончель в приглушенном свете предстала неким потусторонним существом даже для обитательницы другого измерения. Возникало впечатление, что струны, выходящие из красивого точеного завитка верхней части грифа, не заканчиваются на корпусе, а тянутся через весь зал и теряются в бесконечности.
Звуки подкрадывались осторожно и медленно, один за другим, завораживая и не отпуская. Неужели Иоганн Себастьян Бах, когда-то создавший эти фантастические сюиты, тоже родился в земном мире?
Нахлынуло чувство странного освобождения от обычного восприятия, словно поднимающее выше и выше, за пределы стен, ограничивающих пространство. В какой-то момент Вероника перестала понимать, где находится. Неведомая сила проникла в сердце, вызывая состояние терзающей тоски и ликования одновременно,
не отделимое теперь от ее существа. Казалось, что с исчезновением этих звуков исчезнет она сама и всё вокруг.Евгений предпочитал не давать интервью и не участвовать в различных мероприятиях сразу после выступления, но сегодня предполагалось лишь обменяться несколькими фразами о предстоящей поездке, поэтому он поспешил к небольшому конференц-залу, в котором была назначена встреча.
Окинув взглядом интерьер, он остановился в дверях. Похоже, помещение давно не использовалось по назначению: тяжелые портьеры местами сорваны с карнизов, большой стол в центре завален реквизитом и рулонами драпировок.
К акая-то девушка раскладывала листочки на подоконнике. Увидев музыканта, она приветливо улыбнулась, затем подошла и протянула ему руку:
– Здравствуйте, Евгений Викторович! Я – Вероника.
Встретив ее взгляд, Евгений в некотором замешательстве прикоснулся к пальчикам девушки и, рискуя нарушить этикет, несколько мгновений просто держал их на своей ладони: «Кто она? Ах да, та самая Вероника…»
Все оставшиеся вопросы пришлось делегировать на уровень подсознания. Евгений осторожно пожал ее руку:
– Можно просто Евгений. Очень рад!
– Разрешите выразить восхищение вашим исполнением! Невероятный концерт!
– Спасибо, – Евгений кивнул с легкой улыбкой. Он уже привык к подобным эпитетам.
– Мне сообщили, что вы готовы принять наше предложение. Хотелось бы поговорить о завтрашней поездке.
Вероника не стала рассказывать о своем институте, а сразу спросила:
– Я могу надеяться на небольшое выступление в нашей студии? Очень ценно ваше мнение о качестве звука.
– Конечно, тем более что там необычные акустические условия, – ответил музыкант. – Это всегда вызывает интерес.
Возвращался Евгений один, благо отель находился буквально в двух шагах. Николая Петровича с виолончелью он отпустил сразу после концерта, публика уже давно разошлась, так что никто не мог узнать его на вечерней аллее.
Погода радовала необычным теплом. Мужчина вздохнул и посмотрел вверх – на фоне темно-сиреневого неба покачивались кроны деревьев, как будто старались сообщить что-то приятное. Встреча с Вероникой длилась около часа вместо заявленных десяти минут, но все равно казалось, что девушка убежала слишком быстро. Ничего, ведь завтра он увидит ее.
И откуда только возникло это странное состояние – словно на чашу весов его настроения незаметно положили нечто незримое, легкое, пушистое, но при этом равновесие оказалось неизбежно утраченным?
Ночью его посетил необычный сон: тропинку к реке окружал высокий лес, впереди то и дело возникали стволы сосен, и вдруг в одном из них оказалась стеклянная створка, за которой находилась виолончель. Евгений долго старался открыть ее, а когда дверь все-таки распахнулась, там стояла Вероника. Сердце в этот момент забилось сладко и тревожно, но он проснулся, не успев сказать ей ни слова, а затем поднялся с кровати и долго смотрел на спящий город, словно надеясь отыскать ее окно среди множества мерцающих огней.