Препод от бога

Ночка, как всегда, ничего не ответила, ни хорошего, ни плохого. Я снова со вздохом погладил ее по морде.

Надо было уже на что-то решаться. Хотя бы показать ее Эйбрахту, что ли. Но я все еще медлил. Мне, честно говоря, даже не хотелось думать о том, чтобы извлечь душу моей первой супруги и отправить ее на перерождение. Конечно, это не то же самое, что убить ее собственными руками — совсем не то. Наоборот, это будет спасение ее души по местным понятиям. И по моим, объективно, тоже: разве я не получил подтверждение существования богов и перерождения из первых рук?

Но… Кузнец ведь сказал, что есть способ вернуть ее к настоящей жизни! Не мог же он иметь в виду что-то типа «ты можешь отпустить ее душу, и она вернется к нормальной жизни в другом мире»?.. Может быть, мои усилия все же помогут, и она начнет проявлять какие-то эмоции? Или — ну вдруг! — она сама скажет мне, чего хочет и как ей помочь?

Я еще немного погладил Ночку, потом отправился наверх, где спальни. Из кабинета Леу и Лиихны доносился шелест листов и приглушенное постукивание. Заглянув туда, я увидел орчанку, которая сидела за столом и что-то кропотливо выводила в стопке тетрадей, стуча ступней по полу.

— Уже домашку задали? — удивился я, глядя на это.

— Если бы! — орчанка хмуро посмотрела на меня. — Надерзила преподу и посадили кусок из учебника переписывать сотню раз.

— Надерзила? — удивленно спросил я. — Ты?

— Я, — сказала Лиихна таким тоном, что я не стал ее дальше расспрашивать. Решил, что узнаю у Леу.

Заглянул к нам в комнату… и обнаружил, что драконица преспокойно спит поперек кровати. Еще и похрапывает. М-да, вот так и рушатся мои планы на активный релакс!

По уму надо было пойти на нашу маленькую кухоньку, приготовить что-нибудь вкусное, но… Я снял преподский форменный сюртук, снял шейный платок и растянулся рядом с женой, одновременно двигая ее так, чтобы мне хоть что-то досталось. Укатали Сивку крутые горки. Леу, не просыпаясь, закинула на меня руку, ногу и хвост. Я хотел скинуть тяжелые конечности, но тоже заснул.

* * *

— Ух ты! Как ты сегодня рано!

Во сне я обнаружил себя лежащим на кровати в своей собственной комнате в Ильморе — или, точнее, уже скорее в нашей с Мириэль и Ханной комнате, потому что мы чаще спали втроем, чем я в одиночку. Мириэль и Ханна, кстати, тоже были здесь. Мириэль сидела на мне верхом, упираясь руками в грудь, одетая в одну соблазнительно просторную ночную сорочку, чей вырез открывал много интересного, и была она совершенно не беременна — тонкая и стройная. А Ханна смеялась, сидя в кресле рядом с кроватью.

— Боги, Андрей, у тебя такое пораженное выражение лица сейчас было!

— Прости, испугался на секунду, — я положил руки на изящную талию моей эльфийки. — Ты без живота, я подумал…

— А, так это ты всерьез испуган был? — удивилась Ханна. — Прости тогда! Не поняла, а то бы не смеялась.

— С нашей дочкой все в порядке! — сказала Мира. — Ты же не хочешь, чтобы мы взяли ее с собой в этот сон? Да и душа ее пока еще не в этом мире.

— Конечно, не хочу, — с облегчением произнес я. — Сглупил, прости. Ханна, все в порядке.

— Ничего, — Мира наклонилась и нежно поцеловала меня.

— Ну, раз все разрешилось, я тут у тебя по впечатлениям дня поброжу пока, — весело сказала Ханна. — Не перенапрягайтесь только, потому что потом моя очередь. Очень соскучилась по любовным играм. А то мы последние дни только разговоры и разговоры…

— Заметано, — согласился я.

Все-таки до чего удобно, когда жен несколько! Одна устала — всегда можно рассчитывать на остальных!

А дальше мне временно стало не до разговоров. И даже не до сложных мыслей.

Глава 8 Интриги и тайны

Дни шли, и я постепенно втягивался в рутину.

С общеобразовательными — в смысле, непрофильными — предметами я поступил так: стал рассаживать детей по группам в плане начального уровня и скорости усвоения материала. Ну и занимался с каждой группой отдельно. Этот способ отлично работал в школах вплоть до начала двадцатого века, когда мысль, что детей надо делить на классы по возрасту и успеваемости и учить однообразно, везде укоренилась. А в сельских школах, я слышал, кое-где применяется и до сих пор.

Ну, как отлично работал… Такая методика, безусловно, требует от учителя куда больше напряжения сил и вообще мастерства: нужно вести, по сути, не один урок, а несколько параллельно, плюс не допускать в классе лишнего шума, следить, чтобы даже та группа, с которой ты не работаешь сейчас, была сосредоточена именно на задании, которое ты им дал, а не на чем-то другом… В общем, геморрой. Однако другого выхода я не видел — разве что забить на образовательный процесс и гнать профанацию, кое-как натягивая детей на тестовые ответы, — и я постарался с честью принять вызов.

Главное, что я делал — пытался им всем дать достаточно математиеского аппарата и общих представлений о мире, чтобы потом выдавать более сложные темы всей группе разом, а не более мелким группам в отдельности.

И прогресс пошел лучше, чем я думал!

Хуже всего дела обстояли у Гийома: он не умел ни писать, ни считать, не знал букв, книгу даже ни разу в руках не держал. Для сравнения, Финна в приюте научили чтению и азам арифметики, Аня моими стараниями за дорогу выучила алфавит и начала читать простые слова. Я объединил их в одну группу, попросил Финна позаниматься с двумя другими ребятами и преувеличенно сильно хвалил его за помощь им и вообще за любые, самые скромные успехи. Кажется, подействовало: парнишка слегка воспрял!

В продвинутой группе у меня оказались Питер, Жан, Ротимер д’Артаньян и Маргарита. Насчет нее я посомневался — эта акселератка выглядела довольно медлительной, плюс еще неизвестно, какое домашнее образование дают девочкам? Но она ответила правильно на несколько вопросов, которые я задал для проверки уровня, хоть и долго думала над каждым. Как и Жан, Маргарита действительно долго думала, но если Жан, казалось, проверял себя и подбирал самые емкие слова, чтобы дать максимально лаконичный и точный ответ, то у девочки-дворянки реально шел мыслительный процесс — она отвечала неуверенно, слегка путаясь в словах, с некоторыми ошибками и неточностями.

«Тугодумка, но отнюдь не глупа», — поставил я диагноз.

Ничего, для некроманта это даже хорошо — и тут я без шуток! Чем дольше ты думаешь, тем меньше вероятности, что наделаешь ошибок от торопливости.

Третья и самая обширная группа «середнячков» состояла из Эдвина, Мелиссы, Альбрехта, Роже и Симона. Я подумывал было, не выделить ли Эдвина и Симона в отдельную группу — они вроде знали побольше, чем остальные — но быстро понял, что делать этого не стоит. Эдвин в учебе оказался лентяем, — это я еще по дороге сюда понял. Конечно, по местным меркам. Поскольку тут дети были куда мотивированнее, чем дети из моего мира, то «лентяйство» Эдвина означало, что он делал только ровно то, что задали, не вникая в материал и не пытаясь понять, лишь кое-как заучивая. У Симона же дела обстояли еще хуже: он не столько учился, сколько пытался рассмотреть, что делает «дворянская» группа.