Преподобный Феодор Студит. Книга 3. Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова
Шрифт:
Не другой ли кто, приняв на себя твое лицо, возлюбленный, дошел до такого высокомерия, что задумал недосягаемое и совершил возмутительное? Или мы сами, потеряв рассудок, приняли за шуточное дело писать не о шуточных, а о весьма важных предметах? Что говоришь ты, почтенный? Разве позволительно нам, не имеющим никакого жребия священства, а только монахам, тогда как истина не подвергается опасности, присвоив себе священное звание, (688) составлять окружное послание и в нем восставать против иерархов и священников, монахов и игуменов, издавать частные законы из собственного сердца и притом подвергать укоризнам и обидам, осуждениям и отлучениям всё общество исповеднического братства?
Они, говоришь ты, хотя и не все поборники истины, лицемерно принимая покаяние, подобно тому как принадлежащие к противной стороне злоупотребляют названием благочестия, точно так же весьма дурно обращаются с истиной и покаянием, уязвляя тяжкими выражениями и привнося сор жалких суждений, возбуждая распри, унижая непорочную веру, оскорбляя Распорядителя, Правителя и Создателя всего, враждуя друг с другом, из корыстолюбия придумывая способы получения доходов, из угождения единомышленникам нечестивых оскорбляя исповедников и подвергавшихся опасности за истину, а тех, которые особенно искажали и преследовали ее, предпочитая и уважая, подвизающимся за истину оказывая неприязнь и страдания ради Христа считая за ничто, не понимая и жестоко и несправедливо забывая, за что те подвергались опасности.
Ужасеся
Так врачи и полагают души свои за врачуемых, по слову истины, не извлекая себе прибыли от Божественного Домостроительства, как совершающие куплю Христову. Народ Божий ежедневно очищается, и дом Саулов, изнемогая, уменьшается, а дом Давидов, возвышаясь, умножается (2 Цар. 3:1), и здравие более и более восстановляется. А ты чего хотел бы, почтеннейший? Не того ли, чтобы в эти времена господства ереси и гибели Божественного создания нигде не было видно врача, не были принимаемы врачебные меры, не было оказываемо руководство слепому, не доставлялось исцеление [Col. 1509] больному, не делались перевязки раненому, не был исправляем хромлющий, не был укрепляем расслабленный, не был обращаем заблуждающийся (ср. Иак. 5:19–20) и никакой болезни не противодействовал бы, сколько возможно, никто из желающих? У врачей телесных мы видим великое усердие и много средств врачевания; один берется лечить того, другой другого и даже находящемуся в звании слуги не запрещается заниматься этим – по мере приобретенного ими врачебного знания, высшего или низшего; есть люди, ежедневно осматривающие больных, и дома, в которых они принимаются, бывают наполнены, и никто не осуждает такого усердия и не обвиняет прилежно занимающегося врачебным искусством, но и высшие и главные врачи, и посредственные, и низшие совершают это человеколюбивое дело. Если же здесь так бывает, то тем более в душевных болезнях всё должно быть сообразно (691) усматриваемо и совершаемо. И препятствующий этому есть некоторый губитель и общий враг человеческого рода, так что его можно считать сотрудником человекоубийцы от начала (Ин. 8:44). Но наше дело, говоришь ты, не таково, а спрошу вот что: если Господь не осмеливался за покаяние отпускать нарушения правды и точного исполнения добродетели, прежде нежели Сам понес всё праведное наказание, следовавшее по мере и весу правды, то кто будет так дерзок и высокомерен, чтобы позволить себе освобождать от покаяния отрицающих страдания за нас Спасителя нашего Христа, прежде нежели они перенесут всё наказание по неизменной строгости правды?
Увы, какое дерзкое и безрассудное суждение! Когда Христос стал проповедывать покаяние? Когда Он сказал расслабленному: дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои (Мф. 9:2)? Когда блуднице, оросившей слезами Божественные ноги, даровано такое же прощение, удивившее Симона, у которого в доме был Он (см. Лк. 7:44)? Когда страдавшему болезнью тридцать восемь лет сказано: вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже, так как болезнь произошла от греха (Ин. 5:14)? И прочие дела Божественной силы, которые неблаговременно перечислять подробно, – до страдания ли Его были совершены или после страданий? Если всем очевидно и известно, что прежде страдания, равно как и ученикам Своим, посылая их, Он дал власть врачевать всякую болезнь и всякую немощь (Мф. 10:1), которая была употребляема при покаянии и сокрушении просящих, то как дерзок язык, говорящий, что Христос не осмеливался на это прежде, нежели Сам понес всё праведное наказание, следовавшее по мере и весу правды, и таким образом осуждать распоряжения принимающих покаяние, как дерзких и высокомерных, без предварительного наказания по всей строгости правды? Не очевидно ли, [Col. 1512] что это – осуждение фарисейского ума и приговор новацианского бесчеловечия? [1401]
1401
О новацианском расколе III–VII вв. см. примеч. 4 на с. 155. – Ред.
Божественный закон.
(692) Смотри же, муж, как бы тебе, поднявшись на высоту, не низвергнуться в пропасть и, вышедши из своих пределов, не потерять самому принадлежащего тебе достоинства. Или ты не читал, что всякий, восшедший на чужое епископское место, подвергается
отлучению? Не посылах их, говорит Господь, и тии пророчествоваху (Иер. 23:21). И еще: никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом. Так и Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему: Ты священник вовек по чину Мелхиседека (Евр. 5:4–6). А тебя, брат, кто поставил законодателем в Церкви Божией, тогда как ты, может быть, еще не научился и повиноваться? Посему, не быв избран начальствовать над кем-нибудь, ты должен принимать законы, а не законодательствовать, руководиться, а не руководить, просвещаться, а не просвещать, учиться, а не учить и, испытав первое, переходить ко второму, как повелевает Божественный закон, прекрасно оправданный и божественными, и человеческими званиями.Не будем думать, друг, будто уменье сказать что-нибудь с неразумной мудростью и составить негодную речь делает законодателем, – ибо моавитянам и аммонитянам не дозволено было приступать к жертвеннику (см. Втор. 23:3), – но это принадлежит тем, которые отличались богоподобным послушанием, которые показали долговременное терпение, которых усовершило евангельское слово; если же будет притом и внешнее, то и оно не излишне, когда украшено смиренномудрием и управляется евангельским, а не хвалится собственными достоинствами, которыми хвалящиеся, как бы опирающиеся на камышовую трость, подвергаясь удару, скоро низвергаются. Но, говоришь ты, ревнуя поревновах по Господе (3 Цар. 19:10), и усматриваемое невыносимо. А где у нас, почтеннейший, дар пророчества? Где гора Кармил? Где ключи небесные? Где милоть, разделяющая Иордан, ниспадшая на Елисея (4 Цар. 2:8) (693) с сугубой благодатью? Если же и есть у нас какой-нибудь дар, то кому мы оставим его, не имея даже ученика?
Посему будем остерегаться, чтобы нам, стремясь к превышающему наши силы, не лишиться и малого, чтобы, отцеживая комара, не поглотить верблюда (см. Мф. 23:24), чтобы, стараясь вырвать спицу из глаз братий, самим не остаться не замечающими в глазах своих бревна по пословице (см. Мф. 7:3), так как мы осуждаемся, смотря по тому, с кем мы обращаемся и с кем вместе вкушаем пищу здесь и там. «Такой-то, – говоришь ты, – лживо исповедался, скрыв постыдный грех свой; другой, скрыв свое постыдное дело, рассказывает одно вместо другого; как же врачующий может сказать, что они получили исцеление?» Нельзя верить, почтенный, а должно весьма осуждать это; никто, добровольно приступая к врачеванию, не станет скрывать своей болезни. Если же иногда и действительно так, то не нам судить об этом, а Богу видящему. Ибо говорится: явное – Богу и нам, а тайное – Господу [Col. 1513] Богу твоему (1 Цар. 16:7). А ты что осуждаешь брата твоего? Или и ты, что унижаешь врача? Все мы предстанем на суд Христов (Рим. 14:10), Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога (1 Кор. 4:5).
«Все, – говоришь ты, – простирают ногу выше меры, дерзают на недозволенное им и стремятся к высшему». От собственных крыльев погиб ты, как сказал некто из внешних [1402] ; отсюда происходит и это суждение твое. Быв поставлен на месте ноги, ты самовластно возвел себя на место головы. Увлекшись двумя другими суждениями, доблестный, ты предлагаешь еще иное обвинение: «Все присвояют себе превышающее силы их и считают других низшими себя; незаконно и без призвания стремятся разрешать и связывать и стараются всех привлечь к ногам своим; не хотят, чтобы кто-нибудь другой был или считался разрешающим, и завидуют делающим это; принимают только тех, которых сами разрешили, а принявших епитимии от других отвращаются и осуждают за то, что те не к ним прибегли и (694) не от них испросили прощения». Эти обвинения – изобретения бесовского ума и произведения завистливого сердца, над которыми иной справедливо мог бы посмеяться, как над некоторыми шутками, пустяками и забавами, или, лучше сказать правду, так как никто не прибегает к нам за получением епитимии по недоверию, то мы неистовствуем против врачующих по доверию приходящих к ним, страдая некоторой бесовской страстью и оскорбляя людей почтенных наравне с иконоборцами.
1402
См.: Эсхил. Фрагмент 39. – Ред.
«Какое, – говоришь ты, – различие между этим заблуждением и манихейством? Разве мы не против манихейской ереси подвизались и словами, и делами? Это показывают написанные сочинения ратоборствовавших против нее, в которых они доказали это неоспоримыми доводами и неопровержимыми доказательствами, хотя теперь и забывают сами себя и свои писания». Кажется, друг, ты судишь превратно и собственными суждениями хочешь ниспровергнуть истину, не зная, что подобия, сравниваемые с первообразами, не одно и то же с первообразами, но они имеют столько сходства между собою, сколько предметы общие по названию, но отличающиеся в прочем. Одни называются собственно, а другие не собственно; одни называются в переносном смысле, а другие в действительном, например икона Христова и Сам Христос: Он поистине есть и называется Христос, а она [называется так] в переносном смысле, или по подобию. Так и святой апостол Павел назвал любостяжание [1403] вторым идолослужением (см. Еф. 5:5), указывая на причину его и по сходственному отношению к действительному идолослужению. Но отсюда не следует, что лихоимцам надобно назначать такое же наказание, какое идолослужителям; иначе мы должны были бы выйти из мира. И теперь много лихоимцев, но они остаются ненаказанными. [Col. 1516] Что же несообразного и здесь, когда иконоборческая ересь сравнивается с манихейской, сколько [дозволяет] отношение образа к первообразу? Так и Второй Никейский Вселенский и святой Собор [1404] , (695) осуждая впадших в эту ересь, врачевал их не как манихеев; и ничего не забыли те, которые предпринимали подвиги по этому поводу, ратоборствуя против нее и словами, и делами. Подлинно, сам ты не знаешь самого себя, что заслуживает великого осуждения и обвинения в глупости.
1403
Или сребролюбие . – Ред.
1404
Имеется в виду VII Вселенский Собор (созванный в 787 г.), который также называется Вторым Никейским Собором, поскольку проходил в городе Никее, как и I Вселенский Собор (325 г.). – Ред.
Хотел я и другие суждения пространного и тождесловного [1405] письма твоего присоединить к вышесказанному и показать, что они совершенно не согласны со здравым смыслом, но, одни из них – как бесполезные и несвязные, другие – как опровергающие сами себя, а иные – как темные и противные истине отбросив далеко, как бы в огонь Гефеста, скажу в заключение речи следующее: если мы будем просить прощения в том, что дерзко и Бога прогневали, и святых оклеветали, и исповедников осудили, и Церковь злословили, то будет хорошо; а если нет, то мы, смиренные, положим руку на уста и не станем вызывать твое преподобие на второе письменное приветствие.
1405
Т. е. повторяющего одно и то же . – Ред.