Прерванный бой

— Кор-рош ур-р-рус? Кор-ро-ош!? — приговаривал он, медленно вгоняя наконечник стрелы насильнику в горло.

После долгих скитаний, Фома и Силантий пришли к князю Олегу, но его уже не было в живых, Василко назначил Фому заведовать тайным приказом* (Пояснения даны в конце книги), Силантия определили в кузнецы.

* * *

В город вошел человек, для беженца неплохо одетый. Его пытливый взгляд постоянно что-то искал. Этот странный человек поселился у одинокой вдовы Василисы. Чем он покорил эту бойкую и красивую, чуть начавшую полнеть бабенку, никто не знает. К ней заходили многие мужчины, пытаясь завлечь ее молодостью, удалью или проседью в волосах, но все уходили от нее «несолоно хлебавши». Сосед вдовы, дряхлый старикашка, сидя на гнилом бревне, шамкал вслед очередному неудачнику:

«Куда прешь? Она даже меня к себе не подпущает!»

Злые языки говорили, что она отказала даже князю Олегу.

С приходом этого человека, Василиса перестала отвечать на язвительные выпады завистниц. Ее бойкий и крутой нрав ушел в заботу и покорность своему новому мужу Терентию. Он играл в кости, чем добывал средства на жизнь. Иногда ему мяли бока, но как только становилось легче, начинал играть вновь. Так случилось и на этот раз. Терентий искал очередную жертву. От реки шел подвыпивший рыбак. Его сума наполнена рыбой.

— Где столько рыбы можно поймать? Видимо, ты настоящий рыбак!

— Мужичка качнуло, он долго искал глазами объект, нарушивший его блаженство.

— Да я рыбак! Ни-и-кто не смо-жж-ет со мной сра-а-виться.

— Я смогу!

— Дав-вай по-о-пробуем.

— Давай, но сначала по чуть-чуть, выпьем.

Выпили. Завязался разговор.

Рыбачить ты умеешь, а играть в кости нет. Давай научу.

— Давай.

Через некоторое время мужичок с легкостью переигрывал учителя.

— Может, сыграем по-настоящему?

— Конечно.

Терентий проигрывал, ставки увеличивались. У мужичка голова шла кругом от успеха, но через несколько минут, он лишился своего выигрыша и распрощался с уловом.

Удачливый игрок по-хозяйски собирался домой, но мужичок быстро протрезвел.

— Подожди, милейший, я Фома, заведую княжеским тайным приказом, идем со мной, там и рыбку поджарим.

— Я ничего плохого не сделал! Зачем мне идти с тобой?

— Пойдем, пойдем. Там расскажешь о хорошем и плохом. Если хочешь жить, не вздумай бежать, не делай себе пакости.

Служки Фомы стали по бокам задержанного игрока….

Фома привел Терентия в кузнецу, усадил напротив себя.

— Рассказывай мил-человек, кто тебя к нам прислал?

— Пришел сам и по своей воле.

— Почему ты плохо говоришь на русском языке?

— Пока скитался, забыл.

— Не хочешь говорить, заставим. Силантий готов дыбу*.

Кузнец привязал концы веревки за запястья рук. Но поднимать Терентия над землей не спешил. Вложив жигало в горно, стал, размерено качать мехами. Терентий смотрел на огонь, который, то вспыхивал ярко-синими языками, то безжизненно коптил. Голова его работала четко. По поведению Фомы и кузнеца, он догадывался, что его пока просто пугают. Но что будет потом? Придется рассказывать свою историю, но поверят ли. Терентий задал себе вопрос, на который не было ответа: «Почему его взяли, что им известно? Сказать, правду — повесят. Если начну врать, а им что-то известно — тогда точно повесят».

Вечерние лучи солнца погасли, пришлось зажечь факел, который нещадно чадил, а когда тянуло сквозняком, его пламя трепетало, готовое погаснуть. Тени, на закопченных стенах, от людей и предметов, из-за этого метались и вздрагивали, будто нечистая сила отплясывала свой танец.

Кузнец вытащил жигало из огня, нетерпеливые звездочки-искры отрывались от него, вспыхнув, гасли.

— Меня не подвесили, — машинально отметил мозг, значит, еще не будут пытать, пугают.

В следующую минуту произошло непредвиденное.

В кузницу влетела Василиса. Вырвав из рук Силантия жигало, бросила в кадку с водой. Раскаленное железо сердито зашипело, испустив едкий запах окалины.

— Не смейте его трогать! Он ни в чем не виноват!

— А ты кем ему доводишься?

— Я его жена! — Василиса, для убедительности, сжав кулаки, сделала шаг к Фоме.

— Вот у тебя мы узнаем все о твоем муже. Вяжи ее, Силантий.

— Не трогайте ее, я все скажу.

— Не ожидая такого поворота событий, Василиса смотрела на мужа, широко раскрыв глаза.

— В чем ты виновен? — она, со слезами, бросилась к Терентию, больно колотя маленькими кулачками в грудь.

— Иди домой, все будет хорошо, я тебе все потом объясню.

— Я никуда не пойду!

— Не делай хуже ни себе, ни мне! Я прошу тебя, иди домой, любимая. — Он тихонько подтолкнул ее к выходу.

Она, часто оглядываясь, вышла.

— Мы тебя слушаем.

— Я расскажу всю мою историю.

— Очень интересно послушать.

— Семья, в которой я родился, оказалась в Византии. Мой отец изучал там «Слово Божье», а потом ушел с миссией и пропал. Когда мне было около десяти лет, умерла мать. Перед смертью она много рассказывала о Родине, которую очень любила. Она наказала мне вернуться на землю Руси. Мальчишкой скитался по странам. Чтобы прокормиться, научился играть в кости, стрелять из лука. Много чему еще. Когда узнал что монголы идут на Русь, примкнул к ним, но я не воевал против своих, я не убил ни одного русского человека. Я понимаю, что этого доказать не смогу. Только за то, что я был у монголов, вы вправе меня повесить.

— Как же тебе удавалось быть в бою и не убивать? — Фома недоверчиво взглянул на Терентия.

— Вначале у них нукеров было, хоть отбавляй, но после больших потерь меня заставили идти в бой. Когда я увидел, что монголы и татары убивают безвинных женщин и детей, я стал стрелять в них из лука, пока не убил всех, кто был рядом со мной. Я ушел, вернее, уехал, куда глаза глядят. Продал коня и с беженцами вошел в ваш город.

Силантий давно сидел рядом с Терентием, глаза его наполнились слезами. Он вспоминал свою семью.

— Ты сказал правду, свободен до утра. Утром придешь к князю.

— Почему, мне поверили?

— Один из беженцев узнал тебя, а главное он рассказал нам ту же историю о набеге.

Терентий, не веря своей свободе, стоял на месте.

— Иди, иди, да не забудь завтра подойти к князю.

Когда Терентий вышел, Силантий сказал Фоме:

— Попугали и достаточно! Больше ко мне с такими просьбами не подходи! Я чувствовал себя монголом.

Василиса не ушла домой, затаившись у двери, слушала весь горький рассказ мужа. Когда он вышел из кузницы, она бросилась к нему.

— Прости меня, за то, что я усомнилась тебе!

— Все хорошо, идем домой.

* * *

Юсуф и Тули завершили кладку мазанки, но ночью ее кто-то разрушил. Пришлось возводить стены вновь, но кому-то не нравилось присутствие монгол в городе, стены опять развалили. Так продолжалось некоторое время. Одни строили, другие рушили. Охранять строящийся дом не решились, могли просто убить. Упорнее оказались монголы. Кому-то надоело валить, а возможно просто стали уважать упорство.