Преследование

Он поджал губы, словно пытался изо всех сил сдержать рвущиеся с них слова.

Амелия почувствовала, как ее тело колотит дрожь.

— Я действительно беспокоюсь о ваших детях и — да, о вас. Если вы хотите думать, что я таю в душе пламя каких-то давних чувств, — так тому и быть. Я не собираюсь переубеждать вас. Однако я должна сказать кое-что, и вам это не понравится. Вашему эгоистичному поведению пора положить конец.

Гренвилл стоял не шелохнувшись. Но все же слушал ее, сощурившись.

— Загляните к своим сыновьям. Проведайте свою новорожденную дочь! Они нуждаются в вас, Гренвилл. А потом сделайте что-нибудь, чтобы привести в порядок этот дом! — Амелия кричала на графа Сент-Джастского и не могла остановиться. Она не помнила, что ей когда-либо овладевал такой гнев.

После долгой паузы он промолвил:

— Вы закончили?

— Да, я сказала то, что нужно было сказать. — Амелия с вызовом вскинула подбородок. — И я собираюсь увидеть детей до того, как уйду, — если вы не против.

Она осмелилась встретить его пристальный взгляд, в то же время гадая, не собирается ли Гренвилл запретить ей общаться с его детьми. Если бы граф сделал это, Амелия не стала бы упрекать его. Сказать по правде, она ничуть не удивилась бы, если бы он приказал ей убираться из этого дома.

Сохраняя бесстрастное выражение лица, Гренвилл спокойно сказал:

— Убежден, они будут рады видеть вас.

Облегчение хлынуло в ее душу. Амелия быстро повернулась и бросилась вдоль стола по направлению к двери, лишь теперь начиная понимать, что совершила. Она только что отчитала Гренвилла. Она только что кричала на него. Ругала его что было мочи.

Она, в сущности, вела себя именно так, как говорил о ней Гренвилл, — подобно языкастой злобной ведьме.

И, уже шагнув в коридор, Амелия оглянулась на него.

Граф Сент-Джастский стоял неподвижно. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Гренвилл внимательно смотрел на Амелию, и по его лицу невозможно было понять, презирает он ее теперь или нет.

Оказавшись у двери классной комнаты, Амелия почувствовала, что ее лицо пылает лихорадочным жаром, а тело покрылось липким потом. И что было еще хуже, ее сердце колотилось не переставая.

Амелия про себя подумала, что ее не должно было волновать то, презирает ли ее теперь Гренвилл. Кому-то следовало дать ему нагоняй, убедить прекратить это эгоистичное и самоубийственное поведение.

Едва завидев Амелию, синьор Барелли поднялся и пошел ей навстречу. До появления гостьи он сидел за одним из трех находящихся в комнате столов и читал. Джон ползал по полу, играя в домино. Уильям стоял у окна, выглядывая наружу, и держал в руке удочку.

«Вот вам и уроки…» — мелькнуло в голове Амелии.

— Я так рад вас видеть! — воскликнул итальянец. Явно расстроенный донельзя, он понизил голос и сказал: — Они не хотят читать то, что я им задал.

При виде гостьи Джон вскочил и бросился в ее объятия. Амелия прижала его к себе, и к ним, хмурясь, подошел Уильям.

— Привет, — как можно веселее бросила она. — Ну разве нам не повезло? Дождь прекратился, и завтрашний день обещает быть просто восхитительным!

— Это хорошо, я поеду кататься верхом, — сказал Уильям слишком решительно для мальчика его возраста.

— Я тоже отправлюсь гулять верхом, — подхватил Джон, широко улыбаясь Амелии. — А вы можете поехать с нами? Ну пожалуйста!

Амелия взглянула на учителя.

— С удовольствием отправилась бы с вами на прогулку, но у меня нет верховой лошади. Однако, — поспешила добавить она прежде, чем дети смогли запротестовать, — если вы оба успокоитесь и возьметесь за домашнее задание, я попрошу у вашего отца разрешения взять вас на пикник на уик-энд — после того, как все ваши уроки будут сделаны.

Угрюмое выражение вмиг исчезло с лица Уильяма.

— Пикники обычно проводят летом, — заметил он.

— Я хочу на пикник! — громко закричал Джон, подпрыгивая от радости.

— Это будет особый пикник, — объяснила Амелия Уильяму. — И если погода позволит, мы даже возьмем с собой вашу сестру.

Джон закружился в танце по комнате. Амелия поняла, что идея привела мальчика в полнейший восторг. Уильям серьезно промолвил:

— Мне бы хотелось отправиться на пикник. Но отец заперся в своих комнатах.

Амелия взяла его за руку.

— Нет, он внизу, обедает.

На лице ребенка вспыхнул такой трогательный луч надежды, что Амелия застыла. Лучшим лекарством для этих детей мог бы стать их отец, в этом она нисколько не сомневалась. И Амелия принялась гадать, стоит ли отважиться отвести их вниз прямо сейчас, чтобы семья наконец-то воссоединилась.

У синьора Барелли вырвалось:

— Слава богу, он вышел из своих покоев! Им очень не хватает его, мисс Грейстоун.

Итак, осмелится ли она?

— Я хочу к папе! — надувшись, закапризничал Джон. Его глаза тут же стали мокрыми от слез.

Если она доведет дело до конца, Гренвилл выгонит ее из своего дома раз и навсегда. Но разве это имело значение? Амелия протянула другую руку младшему мальчику:

— Пойдем, Джон. Навестим вашего отца.

Глаза Джона широко распахнулись, и он подбежал к Амелии, подавая ей ладонь.

Молясь, чтобы это решение не было ошибочным, Амелия обернулась к синьору Барелли:

— Думаю, перед тем, как вернуться к своим урокам, им нужно немного побыть с отцом.

— Полагаю, вы правы, — с явным облегчением согласился тот.

Амелия улыбнулась мальчикам, держа их за руки, и они вышли в коридор. Когда они направились по коридору, дверь детской открылась, и оттуда показалась миссис Мердок. При виде Амелии ее глаза удивленно округлились.

— То-то мне показалось, что я слышала ваш голос, мисс Грейстоун, — улыбнулась гувернантка. — О, я так рада, что вы приехали!

Амелия остановилась, чтобы поприветствовать ее.

— Я веду мальчиков вниз. Им давно пора пообщаться со своим отцом. Как малышка?