Преследование
Шрифт:
— Не думаю, что мы можем забыть о нашей дружбе, даже если очень этого захотим. И у нас был долгий день.
Он повернулся и прошел в комнату, которая оказалась его кабинетом. Две стены занимали книжные полки. Еще одна стена была выкрашена в бордовый цвет, здесь красовался камин из черного мрамора. На четвертой стене располагались окна и двери, которые вели в сад. Гренвилл поставил свой бокал на столик для закусок, где на серебряном подносе стояло несколько бутылок вина. Гренвилл наполнил второй бокал.
Он был прав, подумала Амелия. Они могли притворяться сколько угодно долго, но
— Мне кажется, нам никак не удается выстроить наши отношения в качестве работодателя и экономки, — сказала она.
Повернувшись, он улыбнулся:
— Да, думаю, так и есть. Но я не возражаю против того, чтобы разработать правила, которым мы будем следовать. Кроме того, мне хотелось бы выпить с вами.
Гренвилл был спокоен, в то время как Амелию переполняло ощущение неловкости. И что еще хуже, от его улыбки сердце переворачивалось у нее в груди. Амелия знала, что должна взять письменные принадлежности, которые ей понадобились, и вернуться в свою комнату. Она чувствовала, что ее влекло к Гренвиллу сильнее, чем когда-либо.
— Мне тоже этого хотелось бы.
— Не возражаете против красного вина? Это исключительное французское бордо. Но если вы желаете белое, у меня есть превосходное бургундское.
Вопреки своим трезвым мыслям, Амелия медленно вошла в комнату. Сердце продолжало колотиться.
— Благодарю вас.
Она взяла у Гренвилла бокал и сделала столь необходимый ей сейчас глоток. Потом, осознав, что стоит слишком близко к Гренвиллу, прошлась по комнате, делая вид, будто внимательно ее осматривает.
— Я думала, вы уже спите в столь поздний час. — Амелия попыталась произнести это обычным тоном, но в этом их общении, поздно ночью, за бокалом вина, не было ничего обычного, и бросив взгляд в сторону Гренвилла, она поняла, что он пристально смотрит на нее.
— Я редко сплю в это время.
Удивленная, Амелия обернулась к нему, теперь их разделяло некоторое расстояние.
— А почему вы не спите?
Гренвилл взял свой бокал и выпрямился, оперевшись бедром о стол.
— У меня проблемы со сном, точно так же, как и у вас. Всегда находится, о чем поразмыслить.
Амелия поймала себя на том, что рассматривает обтянутые бриджами изгибы его ягодиц и бедер, и поспешила отвести взгляд.
— Насколько я понимаю, мальчики спят?
— Джон заснул еще до того, как его голова коснулась подушки, — улыбнулся Гренвилл. — Уильям провалился в сон мгновение спустя. Они так утомились, совсем без сил.
От его проницательного взора, похоже, не укрылось то, что Амелия старательно держалась в отдалении — их разделяла как минимум длина дивана.
— Мне так много следует сделать завтра! — сказала Амелия. — Нужно ознакомиться со всем домом и наладить домашнее хозяйство. Мальчикам тоже требуется некоторое руководство. Как вам идея взять их сегодня днем на пикник?
Его пристальный взгляд медленно скользил по ее лицу.
— Вы не обязаны строить Рим за один день.
Когда он так смотрел на ее рот — словно думал о чем-то запретном, — ей трудно было мыслить ясно.
— Вас и ваших сыновей нужно хотя бы накормить.
— Мы это уладим.
— Я прекрасно готовлю.
Глаза
Гренвилла изумленно округлились. Поднявшись, он так резко поставил бокал на стол, что красное вино выплеснулось через край.— Об этом не может быть и речи!
Почему Гренвилл так не хочет, чтобы она готовила для него и его детей?
— Гренвилл, вы должны что-то есть. На рассвете я отправлю служанку за свежими яйцами и хлебом. Я могу приготовить превосходную яичницу с колбасой…
— Об этом не может быть и речи! — повторил он так, словно эта идея привела его в ужас.
Амелия прижала бокал к груди. Гренвилл пробежал взглядом по ее рукам — ее груди — и поднял глаза.
— Амелия, вы — не обычная служанка. И я не хочу обращаться с вами так, словно вы действительно ею являетесь. Вы можете лишь проконтролировать приготовление завтрака — и ланча, и ужина. А если ни одна из служанок не сможет с этим справиться, мы отправимся поесть в отель «Сент-Джеймс», — тоном не терпящим возражений постановил Гренвилл.
Амелия подумала, должна ли она чувствовать себя польщенной.
— Я действительно могу приготовить все сама, но я вижу, что вы уже все решили.
— Решил. — Он пристально взглянул на нее. — И поскольку вы — и моя гостья, и моя служащая, вы будете делать то, что я пожелаю.
Амелия испытывала настойчивое желание напомнить Гренвиллу о том, что она не могла быть одновременно его гостьей и его экономкой, точно так же, как не могла быть его другом и служащей. Но Гренвилл выразился предельно ясно — он собирался установить правила их отношений.
— Ладно, я согласна. В любом случае завтра будет трудный день. Я ценю то, что вы не ожидаете, будто я и правда смогу построить Рим за один день. И все-таки я собираюсь попробовать.
Он не улыбнулся в ответ на ее замечание.
Амелия облизнула пересохшие губы.
— С вами все в порядке? Что-то не так? Я попыталась пошутить.
Гренвилл взял свой бокал и стал медленно расхаживать по комнате.
— Завтра я не смогу взять мальчиков на прогулку. У меня много дел, — сказал он.
— Тогда я найду время, чтобы сделать это. Саймон… — она замялась, собираясь с духом, — вас что-то беспокоит?
Он обернулся к ней, его глаза удивленно распахнулись.
— Теперь вы называете меня Саймоном?
Амелия задрожала.
— В таком случае Гренвилл. Я чувствую, что-то не в порядке, хотя это может мне лишь казаться. Если что-то и в самом деле не так, мне хотелось бы помочь…
— Разумеется, вы хотели бы помочь. — Его взгляд стал твердым. — Надеюсь, я не совершил ошибку, Амелия, когда попросил вас присоединиться к нам здесь, в Лондоне.
Он жалеет об этом, ошеломленно подумала Амелия.
— Я знаю, что ситуация щекотливая, но дети нуждаются во мне. Я рада помочь. Я рада быть здесь. Даже если вы не попросили бы меня стать вашей экономкой, я сделала бы все, что в моих силах, чтобы помочь вам и детям.
Гренвилл надолго погрузился в молчание, потом произнес:
— Ваша решимость — ваша способность к состраданию — ваша преданность — все это поражает меня.
— Со временем мы привыкнем к нашим новым отношениям, — промолвила Амелия, все еще не веря самой себе.