Преследуя Аделин
Шрифт:
Я снова стою лицом к окну, и начинающийся ураган уже постукивает по стеклу. Через несколько минут это станет ливнем. Раскаты грома достигают крещендо, а затем основание дома сотрясает громкий треск.
Что как нельзя лучше соответствует моему настроению.
– Тебе есть что сказать? – настойчиво спрашивает моя мать, а ее глаза пытаются пробуравить дыру в моей голове.
Я беззвучно качаю головой, пытаясь подобрать ответ. Мой мозг оцепенел и не способен на связные мысли.
На слова.
В нем абсолютно нет слов, чтобы описать то полное неверие, которое я испытываю сейчас.
Она
– Мой отец никогда не чувствовал себя комфортно, воспитывая меня здесь, но твоя бабушка настаивала на этом. Она любила Джиджи и не могла оставить этот дом. Он проклят. Я не хочу, чтобы ты поступила так же – привязалась к дому только потому, что любила свою бабушку.
Я сильно закусываю нижнюю губу, когда очередной раскат грома разрывает атмосферу.
Неужели Джиджи убил ее поклонник? Человек, которого она называла гостем и который приходил в ее дом и делал неописуемые вещи. То, чего она старалась не хотеть но все равно совершала.
Это был он? Играл ли он с ней все это время, чувствуя ее растущее влечение к нему, невзирая на то, что он делал и как пользовался этим?
Это объяснение – единственное, что имеет смысл.
Я разворачиваюсь лицом к матери.
– Того, кто убил Джиджи, нашли?
Мама качает головой, ее губы сжимаются в тонкую линию, отчего розовая помада трескается. Эти трещины гораздо глубже, чем может скрыть ее помада. Она тоже была разбита, хотя я никогда и не могла понять, почему.
– Нет, убийца до сих пор неизвестен. Тогда достаточных доказательств не нашли, и в те времена все сходило с рук легче, чем сейчас, Адди. Кто-то думал, что это был мой дедушка, но я точно знаю, что он никогда бы этого не сделал. Он очень любил ее.
Нераскрыто. Моя прабабушка была убита в этом самом доме, и никто так и не поймал ее убийцу. Ужас падает в мой желудок, точно камень в озеро.
Я уверена, что уже знаю, кто ее убил, но не могу открыть рта и рассказать об этом, пока не получу окончательного тому подтверждения.
– Где именно она была убита? – спрашиваю я, мой голос звучит глухо.
– В ее спальне. Которая, как бы тревожно это ни звучало, стала потом спальней твоей бабушки, – она делает паузу, прежде чем пробормотать. – А теперь и твоей, я не сомневаюсь.
И она не ошибается. Я заняла старую бабушкину спальню, и хотя она была полностью отремонтирована, у кровати по-прежнему стоял старый сундук, а в углу – зеркало в полный рост с орнаментом. Вещи, которые достались мне от Джиджи.
Кровать я купила свою собственную. Но четыре стены, в которых произошло ужасное убийство, – это та комната, где я сплю по ночам.
Это леденяще и немного жутко. Но, к ужасу мамы, этого недостаточно, чтобы заставить меня переехать. Или даже сменить комнату. Если это и делает меня ненормальной, то я прекрасно вписываюсь в нашу семью.
Джиджи влюбилась в своего преследователя – того самого человека, который в конце концов, вероятно, и убил ее.
А теперь у меня есть свой собственный. Единственный плюс в том, что я не настолько глупа, чтобы влюбиться в него.
Мама встает – это знак, что она собирается уходить. Ее каблуки стучат
по шахматной плитке, пока она медленно идет к выходу.Напоследок она бросает на меня еще один взгляд.
– Надеюсь, ты примешь правильное решение и покинешь это место, Адди. Здесь… опасно.
Когда дверь мягко закрывается за ней, стаккато шагов затихает. Я смотрю, как ее машина исчезает на подъездной дорожке длиной в километр, оставляя меня в этом большом, проклятом доме одну.
Внезапно последние слова моего преследователя становятся гораздо более зловещими.
«Мы скоро увидимся, маленькая мышка».
25-е мая, 1944
Сегодня мой гость заговорил со мной.
В первый раз с тех пор, как он начал приходить. Я была абсолютно потрясена.
Его голос такой глубокий. Такой заманчивый.
Когда он говорил, мне хотелось, чтобы он не останавливался никогда.
Я спросила его, почему он продолжает приходить и смотреть на меня. Он признался в своей любви ко мне.
В его желании обладать мной. Я спросила его имя, и он ответил.
Роналдо. Любопытное имя, но оно ему подходит.
Он не остался со мной надолго. Но попросил о моем поцелуе. Я колебалась, но все же позволила ему сделать это.
Мне стыдно признавать это, но в тот момент я совершенно не думала о Джоне.
Все, о чем я могла думать, – это его губы на моих.
Я даже представить не могла, каково это.
Когда он поцеловал меня, я поднялась к звездам.
И мне кажется, что все еще не спустилась назад.
Глава 6
Треск, исходящий из маленького устройства, означает, что указания вот-вот поступят. Я разжимаю кулаки, беспокойство скручивает мои нервы в тугой узел.
– Пятеро в главной зоне, все вооружены. Еще три на шесть часов от них и четыре на двенадцать.
Я разминаю шею, наслаждаясь тем, как трещат мои кости. Напряжение спадает, и плечи расслабляются.
С двенадцатью справиться будет несложно, однако действовать придется быстро и незаметно. Снять охранников, окружающих этот ветхий склад, было куда проще.
Солнце давно село, и темнота обеспечивает достаточное прикрытие. Мне потребовались всего пара секунд, чтобы отыскать место в тени, с которого открывается идеальный обзор для снайперского выстрела.
Их ошибка заключалась в том, что при обнаружении незваных гостей они полагались на свое ограниченное зрение. Моя способность оставаться незамеченным и стала причиной их смерти.
Им следовало бы носить очки ночного видения, как у меня.
Может быть, тогда я смог бы немного поразвлечься.
Облизываю губы, на языке появляется острый вкус предвкушения.
– Будь осторожен, Зед, – говорит моя правая рука, Джей. Его хакерские навыки почти так же хороши, как мои, и это только потому, что его учителем был я.
Я основал целую организацию, занимающуюся исключительно противодействием торговле людьми. А начинал как хакер, раскрывающий правду о нашем коррумпированном правительстве. Потом, когда я лучше понял их истинную природу – порочность их болезни, это переросло в личную расправу над каждым из этих больных ублюдков, начиная с самых низов.