Преследуя тьму

Она распахнула дверь кабинета без стука. Ее отец поднял голову, здоровый глаз прищурился. Другой был скрыт под белым бинтом. Пайпер опустилась на стул перед его столом и скрестила руки. Квинн нетерпеливо посмотрел на нее, прижимая телефон к уху. Приглушенный голос доносился из трубки.

Она смотрела на него и не двигалась. Квинн прибыл из больницы пару часов назад. Она пыталась поговорить с ней, но он прогонял ее, говоря, что ему нужно многое нагнать. Ей надоело ждать. И ей надоело быть для него на втором месте, или на пятнадцатом, или на каком-то другом.

Понимая, что она не уйдет, Квинн быстро закончил разговор и громко опустил трубку.

— Пайперель… — начал он, его голос был очень хриплым от ожогов горла.

— Мы поговорим сейчас, — она подавила саркастический комментарий о том, что она была чуть важнее, чем чистка перышек Консула.

Квинн нахмурился, что было знакомо.

— Что ты хочешь обсудить?

— С чего начать? Как насчет… почему ты сказал мне, что мама мертва?

Его плечи напряглись. Он медленно вдохнул, встретился с ней бесстрастным взглядом.

— Твоя мать — часть группы мятежников. Тогда было безопаснее оборвать связь и защитить тебя от ее влияния. Ты не поняла бы…

— Не поняла? Какая разница? Ты врал мне о смерти мамы. Когда мне было девять. Ты хоть понимаешь, как это ранило?

Он встретил ее ярость холодом.

— Что сделано, то делано, Пайперель. Я так защищал тебя.

Ее руки дрожали так сильно, что она сжала кулаки. Слезы жгли ее глаза, боль смешивалась с гневом.

— Это все, что ты скажешь?

— Решение было непростым. Пайперель. Конечно, я не хотел ранить тебя.

— Конечно, — выдавила она. Пайпер зажмурилась, стараясь держать себя в руках. Она ожидала крики, слезливые извинения, признания в плохом выборе, но это? Стена безразличия? Она не могла с этим бороться.

— Магия. Что насчет моей магии?

— Рассказывать тебе в детстве, что ты чуть не умерла, было бессмысленно.

Она глубоко вдохнула, подавляя недовольный крик.

— А как ее вернуть? Мама говорила…

— Опасные бредни, которыми она, к сожалению, успела с тобой поделиться. Она была одержима идеей перед тем, как ушла. Это невозможно.

— Откуда ты знаешь?

— Магия питается магией. Если освободить половину твоей силы, печать с другой половины быстро падет. Это если кто-то сможет успешно открыть половину, не разрушив все оковы.

— Но мама сказала…

— Твоя мать, — перебил он, голос стал чуть выше, — очарована идеей, что ты — гибрид. Она хочет, чтобы ты присоединилась к гаянам и вела их в мятеже, чтобы убрать деймонов с лица Земли. Она бы рискнула твоей жизнью без колебаний, чтобы ее мечта осуществилась.

Пайпер обмякла, недоверчиво глядя на него.

Взгляд Квинна пронзал.

— Ты ведь не собираешься возглавлять истребление деймонов?

Она покачала головой.

— Я сделал все, что мог, чтобы защитить тебя от матери, Пайперель. То, что началось с нездоровых мыслей о правлении чеймонов переросло в одержимость, и пришлось вычеркнуть ее из наших жизней. Она сейчас еще более неуравновешенна, чем десять лет назад.

Она не казалась Пайпер безумной. Но и права не была.

— Надеюсь, ты мне доверяешь, Пайперель, и не будешь слушать россказни матери и фальшивые надежды.

Она опустила взгляд на ладони, сцепленные на коленях.

— Как я могу доверять тебе, — тихо сказала она дрожащим голосом, — когда ты столько врал мне?

Долгая обжигающая пауза.

— Я сделал все, чтобы защитить тебя, Пайперель.

Глубоко вдохнув, она снова подняла голову.

— А Сахар? Зачем ты отдал его мне в ту ночь?

Квинн собрал бумаги на столе и сделал стопку ровной.

— За мной следили даже в Консульстве. Я понадеялся, что шпионы не поверят, что я отдал тебе Сахар. И камень был не у меня, так что не достался им.

Она быстро моргала, стараясь не согнуться от боли от новой раны. Никто не поверил бы, что он отдал ей Сахар. Потому что она была незначительной, и шпионы не посчитали ее способной защитить камень.

— Прискорбно, что Сахар потерян, — добавил он.

В этот раз Пайпер вздрогнула, уловив не озвученные обвинения в этой простой фразе. Она не смогла защитить его. Отдала врагу. И Квинн не знал, у кого теперь Сахар. Она рассказала ему только, что гарпии украли его у нее, не рассказав об их хозяине. Но в его глазах она провалила задание.

— Пайпер!

Она вырвалась из оков боли, Кальдер кричал из коридора.

— Пайпер, он здесь.

Она резко встала. Посмотрела на отца. Она ни слова не хотела сказать ему. Она вышла.

— Пайпер!

— Иду, — крикнула она Кальдеру. Волнение и тревога пробили хаос эмоций в ней. Тревога стала сильнее. Три недели. Прошло три недели. Точно…

Она побежала на кухню. Комната видала лучшие дни. Кусок гранита был отломан от острова в центре. Двери шкафов пропали, как и дверь кладовой. Стол обгорел, но устоял, и три из двенадцати стульев.

Знакомый силуэт устало сидел на стуле.

— Лир, — завопила Пайпер. Она пробежала по комнате и обвила руками его шею.

Он через миг обнял ее в ответ. Он вздохнул в ее волосы.

— Привет, Пайпер. Прости, что так долго.

— Тебя не было полторы недели, — она опустилась на стул, смотрела на его грязную одежду и круги под глазами. Тревога стала страхом. Он пришел с плохими новостями. Она не знала, переживет ли еще боль.

— Есть хоть что-то? — прошептала она.

Он поджал губы, глядя на стол. А потом немного отодвинул стул и поднял сверток из одеяла, который был на его коленях, который она не заметила. Он осторожно прижал его к груди, а потом развернул верхний слой.

Темный нос рептилии выглянул из дыры. Маленький дракончик вяло нюхал воздух. С несчастным мяуканьем она сжалась в свертке, прячась.

— Цви? — выдавила Пайпер. — Г-где…?

— Я нашел ее на краю долины Ворона. В Подземном мире, — боль проступила на его лице. — Мне жаль, Пайпер. он ушел к Самаэлу.

Она прижала ладони ко рту, не могла дышать. Нет. Нет, он не мог. Зачем он сделал это?

Три недели назад, где-то после того, как Пайпер потеряла сознание, а Майсис отправился на поиски Сахара, Эш пропал. Никто не видел, как он ушел. Он не попрощался. Он ушел без предупреждения или объяснений.