Престол Немедии

– Но что же тогда случилось с королем Нимедом? – серьезно спросила Ингода.

– Да Митра с ним, с Нимедом! – вскричал Серкл. – Что будет с нами?!

– О Иштар, что этот подлый барон собирается сделать с принцем? – истерически вскрикнула Ильма.

– Говорил же я – от колдунов добра не жди, – пробурчал Сварог. – Сдается мне, этот Аррас сам на короля чары и навел, а нам на графа для отвода глаз указал.

– Значит, вас тоже обманули? – мрачно произнес Ревенд. – Что ж, выходит, не я один такой дурак…

– Ты прав, – внезапно согласился Шамсудин. – Мы добровольно сунули голову в пасть льву. Безоговорочно поверили всему, что наговорили нам Вик и Аррас, и выполнили за них грязную работу, не распознав, что они ведут двойную игру, – полугном с досадой махнул рукой. – А ведь у меня были поначалу подозрения! Но Ирина… – туранец резко умолк, не желая обвинять девушку-гуля.

Все невольно посмотрели на рабирийку. Ирина молча и очень прямо стояла посреди комнаты, но на ее лице была написана такая мука, что все тотчас отвели глаза.

* * *

– Я должна поехать! – упрямо твердила Ирина, пытаясь обойти Сварога, загородившего ей дверь.

– Да они просто прикончат тебя! – убеждал сибиряк. – И это в лучшем случае.

– Я должна выяснить, что они собираются делать и как им можно помешать, – упорствовала девушка-гуль.

– Но, Ирина, это очень опасно, – мягко сказала Ингода.

– Я подвела вас всех, теперь только я должна исправить дело, – рабирийка в который раз попыталась оттолкнуть с дороги северянина. С таким же успехом она могла попытаться сдвинуть скалу.

– Я говорю, бежать надо! – бормотал Серкл. – Этот барон нас теперь в покое не оставит! Слишком много мы знаем.

– Ирина, ты же умная девушка, как же ты не понимаешь, что это безрассудство, – терпеливо повторял Бебедор.

– Понимаю, – жестко произнесла рабирийка. – Но я не могу этого так оставить. Я не позволю Вику и… Аррасу, – второе имя Ирина произнесла с некоторым трудом, – использовать и выбросить нас, как старые перчатки!

– Ирина, в тебе говорят чувства, а не разум, – встревоженно вмешался Ревенд, уже забывший, что недавно хотел покарать девушку-гуля. – Это ни к чему хорошему не приведет!

– Не беспокойтесь, я буду осторожна, – рабирийка натянуто улыбнулась. – Я сделаю вид, что хочу примкнуть к ним.

– И ты думаешь, они тебе поверят? – выразительно поднял брови мэтр Бебедор.

– Ирина, не надо! – робко сказала Ильма, вцепившаяся в руку философа.

– Пусти, Сварог! – почти умоляюще проговорила Ирина, снова толкая славянина в грудь своими маленькими узкими ладонями. Сибиряк лишь покачал головой.

– Пусть идет, – неожиданно сказал Шамсудин, до этого с каменным лицом наблюдавший за спором Ирины с остальными. – Она все равно сделает это.

Сварог с недоумением посмотрел на своего друга, не понимая, что это вдруг на него нашло.

– Мы не сможем помешать ей, – снова произнес полугном. – Так давайте лучше поможем.

Сибиряк пожал плечами и отошел от двери. Ирина обернулась и, бросив на Шамсудина теплый признательный взгляд, торопливо вышла.

– Ты что, помешался? – выразительно спросил Сварог. – Зачем ты позволил ей уйти?

– Она была бы несчастна, если бы не сделала этого, – медленно ответил Шамсудин. – Ее чувства глубоко оскорбили, и мы не вправе помешать ей восстановить свою гордость.

– Ты, Шамсудин, просто осел! – в сердцах воскликнул славянин. – Несчастна, не несчастна! Посидела бы взаперти пару дней, успокоилась и одумалась бы. В крайнем случае, пара хороших оплеух, – Сварог невольно покосился на Ингоду, – выбили бы из нее эту дурь. А теперь барон тебе еще и спасибо скажет, что ты ее к нему отпустил! Сам ее теперь и спасай, раз такой чувствительный.

– Он Ирину нарочно к барону отправил! – запальчиво сказала Ильма. – Он ее приревновал, а теперь мстит!

Шамсудин спокойно, без всякой обиды взглянул на девушку – и она замолчала, потупившись.

– Если надо, я за Ирину жизнь отдам, – сдержанно произнес полугном. – Но здесь я ей не в силах помочь, как бы мне этого ни хотелось.

– Боюсь, доблестный Шамсудин прав, – покачал головой Бебедор и обнял притихшую Ильму. – Бывает, даже самые близкие и любимые люди не могут разделить с человеком его ношу. И им остается лишь ждать и надеяться.

– Ты верно поступил, Шамсудин, – тихо сказал Ревенд и с уважительным сочувствием взглянул на туранца.

Сварог только сплюнул в досаде. Подобные душещипательные высказывания его высокомудрых друзей лишь действовали киммерийцу на нервы.

До вечера северянин уныло слонялся по дому, не зная, чем ему заняться, и старательно пряча от самого себя тревогу. Когда стало смеркаться, к нему подошел Шамсудин.

– Пора, – только и сказал он. Сибиряк кивнул и отправился за своим мечом. Внизу их уже ждал Ревенд с саблей, одолженной ему туранцем.

– Ах, как жаль, что я не могу поехать с вами! – сокрушался мэтр Бебедор. – Но боец из меня, увы, никудышный.

– Если мы не вернемся, забирай девушек и Сезию с сыном и беги из Берлина, – посоветовал Шамсудин. – Иначе барон расправится и с вами.

– Не хочу даже думать об этом! – решительно заявил философ. – Вы вернетесь, привезете с собой Ирину, а тогда решим, что нам делать дальше.

Полугном тепло улыбнулся мэтру Бебедору и на прощанье пожал ему руку.

Уже на пороге дома Шамсудина, Сварога и Ревенда догнал запыхавшийся Серкл с мечом, предусмотрительно захваченным им из Рощи Девы.

– Я с вами! – произнес тюремщик. – А то неизвестно, что вас там ожидает, надо же иметь надежного человека под боком…

Никто не возразил Серклу, и бывший надзиратель удовлетворенно засопел.

…Они подъехали к дому барона уже в темноте. Оставив лошадей в кустах на берегу реки, все четверо подошли к стене, ограждающей баронский сад. Она была не слишком высока, но Серкл все равно с трудом перебрался через нее, поддерживаемый сзади Сварогом и вытягиваемый спереди Ревендом. В саду было тихо, пахло землей и жасмином. Сибиряк неслышно двинулся было вперед – и вдруг резко остановился. Прямо на него большими прыжками неслась крупная собака с гладкой, блестящей в свете луны шерстью. В два прыжка Сварог оказался вновь на стене, где уже находились Ревенд и Шамсудин. Серкл последовал за славянином с похвальной стремительностью, словно не он недавно кряхтел и сопел, не в силах одолеть ограду.