Преступление падре Амаро
Шрифт:
– А мне он больше понравился в «Бале-маскараде», [36] – возразила графиня.
– Трудно сказать, кузина, трудно сказать!
Красивый блондин подошел пожать руку графине и, улыбаясь, сказал ей что-то вполголоса. Амаро загляделся на его изящную осанку, отметил мягкий взгляд голубых глаз; молодой человек уронил перчатку, и падре Амаро услужливо поднял ее. Когда юноша вышел, Тереза тихо подошла к окну и некоторое время смотрела на улицу, потом небрежно опустилась на кушетку, и фигура ее показалась Амаро еще великолепней.
36
«Бал-маскарад» –
Томно повернувшись к толстощекому юноше, она сказала:
– Пойдем, Жоан?
Графиня заговорила с ней об Амаро.
– Представь себе, падре Амаро рос вместе со мной в Бенфике. [37]
Амаро покраснел; красавица остановила на нем свои прекрасные черные глаза, мерцавшие влажно, как черный атлас, облитый водой.
– Вы служите в провинции? – спросила она, подавив зевок.
– Да, сеньора, только на днях приехал.
– В деревне? – продолжала она, лениво играя веером. На ее тонких пальцах сверкали драгоценные перстни.
37
Бенфика – в XIX в. живописный пригород Лиссабона
Поглаживая ручку зонтика, Амаро ответил:
– В горах, сеньора.
– Вообрази! – горячо заговорила графиня. – Это просто кошмар. Все утопает в снегу, церковь такая бедная, что даже крыша провалилась, кругом одни пастухи. Что-то ужасное! Я просила министра, нельзя ли его перевести оттуда. Ты тоже попроси.
– О чем? – сказала Тереза.
Графиня объяснила, что Амаро подал ходатайство о переводе в приход получше. Потом вспомнила, как ее покойница мать любила Амаро…
– Просто души в нем не чаяла. Как она вас называла? Помните?
– Я не знаю, сеньора.
– Святой Лихорад!.. Забавно, правда? Сеньор Амаро был такой желтенький, вечно пропадал в часовне…
Но Тереза заметила, обращаясь к графине:
– А знаешь, на кого похож сеньор падре Амаро?
Графиня вперила в священника внимательный взор, толстощекий молодой человек поднес к глазам лорнет.
– На того пианиста, что приезжал в прошлом году, правда? Забыла его имя…
– Я помню: Жаллет, – подсказала графиня. – Пожалуй! Только волосы совсем не такие.
– Конечно. У пианиста не было тонзуры!
Амаро покраснел как рак. Тереза поднялась, волоча свой великолепный шлейф, и села к роялю.
– Вы любите музыку?
– В семинарии нас обучали музыке, сеньора.
Она пробежала пальцами по клавишам – инструмент отозвался глубокими, чистыми звуками – и стала наигрывать мелодию из «Риголетто»: ту арию, напоминающую «Менуэт» Моцарта, которую поет в первом действии Франциск I, покидая праздник и прощаясь с госпожой де Креси; [38] в безутешном ритме этой мелодии – отрешенная печаль любви, которой суждено умереть, бессилие рук, которые размыкаются в минуту последнего расставания.
38
Кейрош ошибочно называет действующих лиц оперы Верди «Риголетто» именами персонажей положенной в ее основу драмы Гюго «Король развлекается», действие которой происходит во Франции, у Верди – в итальянском герцогстве Мантуя.
Амаро был в восторге. Эта пышная, облачно-белая зала, страстное звучание рояля, грудь Терезы, сиявшая сквозь прозрачную черноту газа, ее царственные косы, купы деревьев в саду аристократического особняка – все это смутно говорило ему об иной, красивой жизни, похожей на роман; в этом незнакомом мире ходят по бесценным коврам, ездят в изящных ландо, покачиваясь на пружинных подушках, упиваются оперными ариями, предаются изысканной меланхолии, вкушают любовь, неведомую другим людям.
Утонув в мягком сиденье кушетки, он вспоминал под гармоничные звуки музыки столовую своей тетки, пропахшую луковым соусом, и чувствовал себя нищим, который впервые отведал крема, и силится продлить удовольствие, и думает о том, что скоро ему снова грызть черствые корки и брести по пыльным дорогам.Между тем Тереза вдруг бросила арию из «Риголетто» и запела старинную английскую песню Гайдна, [39] так проникновенно говорящую о тоске и разлуке:
The village seems dead and asleep.When Lubin is away… [40]Раздался возглас: «Браво! Браво!» – и в дверях, мягко хлопая в ладоши, появился министр юстиции. – Прекрасно! Великолепно!
– У меня к вам просьба, сеньор Корреа, – сказала Тереза, тотчас встав с табурета.
39
Гайдн Франц Иозеф (1732–1809) – немецкий композитор-предромантик, одно время живший в Англии.
40
Селенье пусто и мертво,
Когда Любина нет… (англ.)
Министр поспешил к ней предупредительно и галантно:
– Чем могу служить, милая сеньора?
Граф и господин с роскошными бакенбардами тоже вошли в гостиную, все еще продолжая спорить.
– У нас с Жоаной общая просьба, – сказала Тереза министру.
– Я уже просила вас об этом! Даже два раза! – подтвердила графиня.
– Милые мои сеньоры! – улыбался министр, с довольным видом располагаясь в кресле и поудобнее вытягивая ноги. – Говорите! Требуйте! Что-нибудь очень серьезное? Боже мой, обещаю вам, обещаю торжественно…
– Хорошо! – сказала Тереза, слегка хлопнув его веером по руке. – В таком случае признавайтесь, какие у вас имеются вакантные приходы, только получше?
– А! – воскликнул министр, поняв, в чем дело, и внимательно посмотрел на Амаро; тот съежился и покраснел.
Господин с бакенбардами, стоявший тут же и скромно побрякивавший своими брелоками, выступил вперед и дал нужные сведения:
– Из вакантных приходов самый лучший – Лейрия, главный город округа и центр епископата.
– Лейрия? – повторила Тереза. – Я слышала про Лейрию: там есть какие-то руины?
– Крепость, сеньора, воздвигнутая еще доном Динисом. [41]
– Лейрия нам подойдет!
– Но позвольте, позвольте! – встревожился министр. – Лейрия довольно большой город, резиденция епископата… Сеньор падре Амаро – еще совсем молодой священник…
– Что же из этого, сеньор Корреа! – воскликнула Тереза. – А сами-то вы разве стары?
Министр с улыбкой поклонился.
– Скажи и ты хоть слово! – обратилась графиня к мужу, который нежно почесывал головку попугая.
41
Дон Динис (1261–1325) – король Португалии. Лейрия была местопребыванием его двора.
– По-моему, это излишне; бедный Корреа и так положен на обе лопатки! Кузина Тереза сказала, что он молодой человек.
– Помилуй! – возразил министр. – Не вижу тут особенного преувеличения; не настолько уж я древен…
– Несчастный! – закричал граф. – Вспомни: уже в тысяча восемьсот двадцатом году ты затевал политические заговоры!
– Это был мой отец! Бессовестный клеветник! Это был мой отец!
Все смеялись.
– Итак, сеньор Корреа, – заключила Тереза, – вопрос решен. Падре Амаро назначается в Лейрию.