Преступления могло не быть !

– На суде объяснял. Хватит! Надоело исповедоваться.

Вечером на совете обсуждалось поведение Коханенко. Лейтенант сидел в стороне, не вмешиваясь в работу активистов колонии.

У Коханенко спросили:

– Как дальше ты жить думаешь, Володя? Ведь в тягость всем становишься... Бездельник, нарушитель режима, грубиян...

– Хватит!
– оборвал Коханенко, тяжело подымаясь со стула.
– Какой есть, таким и останусь. Старая эта песенка.

В эту минуту Голубев подумал о нем: "А, впрочем, не глупый парень. Видно, что самолюбив, о человеческом достоинстве понятие имеет. А это не так уж мало".

С заседания совета Владимир Коханенко ушел, провожаемый любопытными взглядами своих товарищей. А когда за ним захлопнулась дверь, кто-то из активистов вздохнул:

– Тяжелая судьба у этого парня. Особенная.

– Это какая такая?

– Он рассказывал мне, что от немца в войну родился.

Для Голубева это было новостью. Он снова взял личное дело заключенного. Да, Коханенко действительно был родом из краев, оккупированных в годы войны. Заставляло задуматься, почему в своей анкете Коханенко не написал имени отца. Что же, и такое бывает. Сколько сирот пооставалось в войну!

Матери у Владимира Коханенко тоже не было. В автобиографии он написал: "Мать забыл, не знаю, где она. Дошли слухи, что покончила с собой. Причины смерти мне неизвестны".

Голубев написал в школу, где учился Владимир Коханенко. Вскоре пришел ответ. Письмо бывшей учительницы Коханенко было длинным, на пяти страницах. Она писала:

"Володя отличался мирным характером и усидчивостью. В учебе не отставал от своих товарищей. Все шло хорошо. Но вот по селу пошли слухи: "Володя прижит от немца". Как теперь выяснилось, эту злую версию пустил бывший немецкий прихвостень полицай Калганюк, чтобы скомпрометировать доброе имя матери Володи, в прошлом отважной разведчицы Василины Коханенко. И коварный враг своего добился. Не выдержав клеветы, Василина покончила с собой. Недавно об этой отважной женщине рассказала наша районная газета. Пусть прочтет этот рассказ Володя".

В конце письма учительница приписала:

"А еще скажите Володе, что его отец нашелся. Он вернулся после долгого отсутствия. Судьба его почти такая же, как и у Василины. Он был тоже разведчиком, ходил на задания со своей женой. Но нашлись злые люди и оклеветали его... Теперь его доброе имя восстановлено".

Случилось так, что вскоре Коханенко сам зашел в кабинет к начальнику.

– А-а, Коханенко! А я только что за тобой посылать собрался. Проходи, присаживайся. Ну как, та книга понравилась?

– Не верю я писателю Проскурину, гражданин лейтенант. Выдумал он этих добреньких людей.

– Что же, ты и писателям не веришь? Хороших людей нечего выдумывать, Коханенко, их в жизни и так много.

– Не убедил, гражданин начальник. Двадцать пять лет прожил на свете, а таких людей, как в книге у Проскурина, не встречал. Брехня все это! Натерпелся я всякого в жизни... А добра что-то мало видел.

Лицо воспитателя помрачнело. После минутного молчания Голубев спросил:

– Так все же, кто такой Бабич, за которого ты свой первый срок получил?

В глазах заключенного мелькнуло любопытство:

– В корень смотрите, гражданин лейтенант. Считаю, что политика ваша правильная. Оттуда все и началось. Вам приходилось когда-нибудь ненавидеть?
– неожиданно спросил он воспитателя.

– А как же! Все приходилось...

– Так вот слушайте, коль желание имеете.

Это было в годы войны. Одна непутевая женщина связалась с гитлеровцем и от него родила сына. За это люди, односельчане, возненавидели ее лютой ненавистью. Они даже советовали ей задушить своего ублюдка... Но шло время, мальчишка вырос и пошел в школу. Тогда-то он все и узнал о своем происхождении. Ребятишки в классе шептались: "Смотрите, он и вправду на фрица похож... "

Придя из школы, мальчик спросил свою мать, почему его зовут "фрицем". Мать не ответила, слезы ее душили.

Вскоре случилось самое страшное и непоправимое. Как-то, прибежав с улицы, мальчишка увидел в сенцах свою мать в страшной позе. Сбежались люди, но было уже поздно: мать повесилась два часа назад.

С того дня все и началось. Мальчишка тот понял, что нет правды на земле, нет на ней и добрых людей.

Коханенко замолчал и отвернулся. Наступило молчание. Лейтенант поднялся, прошелся от стола к двери. Потом он спросил:

– И ты веришь в эту злую клевету на свою родную мать, Володя?

Коханенко поднял на него глаза:

– А вам откуда известно, что это была моя мать?

– Земля слухом полнится, - неопределенно ответил лейтенант.
– Василину Коханенко оклеветали злые люди. На, почитай, здесь о ней все написано, - и лейтенант подал Коханенко газету, которую прислала ему старая учительница.

* * *

Мы ознакомили читателей с судьбами людей, ставших на скользкий путь преступлений в силу некоторых обстоятельств. При этом мы вовсе не собираемся оправдывать их, придерживаясь принципа "понять - значит простить". Никакое умышленное, сознательное преступление не может быть оправдано даже исключительными обстоятельствами. Преступление есть преступление и должно караться по закону с учетом отягчающих и смягчающих вину признаков.

Мы хотели на конкретных примерах лишь подтвердить тот, впрочем, общеизвестный тезис, что нельзя все условия, способствующие правонарушениям, укладывать в прокрустово ложе раз и навсегда определенных закономерностей, ибо жизнь гораздо шире и многообразнее.

Вот, к примеру, некий Генка Федоренко, молодой паренек. Отец его - вор, переходил из колонии в колонию, мать скончалась, когда Генке исполнилось три года. Хорошие люди усыновили сироту. Все шло нормально. А потом нашлась "сердобольная" соседка и поведала ему, что он вроде подкидыш. И с тех пор пошло и пошло, не стало с ним сладу...

Как видим, только слабые духом, плохо закаленные и невоспитанные люди могут плыть бездумно по течению жизни. Упорно преодолевать любые невзгоды и случайности - удел мужественных. А таких подавляющее большинство в нашей стране, где люди знают радость творческого труда, любят жизнь и где ликвидированы социальные условия, порождающие преступность.

В.КОПЕЛИОВИЧ,

майор милиции,

Н.ШАПЧЕНКО

НЕПРЕДУСМОТРЕННЫЙ ВАРИАНТ

На стук открыли сразу, словно кого-то ждали в этот поздний полуночный час. Хозяин квартиры, едва различив в темном коридоре людей в милицейских шинелях, испуганно отпрянул в глубь комнаты, судорожно схватился за сердце.

– Извините, плохо себя чувствую, - невнятно проговорил он, обдав вошедших водочным перегаром. Потом попятился к дивану, пытаясь прикрыть полой пиджака табурет с опорожненной бутылкой водки и банкой икры.

– Вы Степан Иванович Молоков?
– уточнил сержант и, поймав взглядом утвердительный кивок хозяина, без обиняков перешел к делу:

– Должны вас огорчить. Два часа назад ограблен ваш склад. Предъявите ключи от его замков.

Степан Иванович зашатался под бременем невесть откуда налетевшего несчастья, заморгал пьяными глазками и стал судорожно шарить в карманах. Потом долго перекидывал на столе газеты и бумаги, перевернул все вверх дном, но ключи, как сквозь землю провалились.